Анатомия страха
Шрифт:
Светлана стояла перед ним как живая. «А что ты будешь делать, когда об этом узнают все? — кричала она. — Что скажут твои папочка с мамочкой? Что скажут в твоем драгоценном институте?»
На следующий день он позвонил колдуну.
— Я же говорил, понадобится не один сеанс, — колдун был не в духе. — К тому же вы помните, что я вам говорил о грехах? Поймите, меня это не касается, ваши проблемы решать вам. Но если что-то было, вам надо сходить к исповеди, покаяться…
Олег бросил трубку.
А через несколько дней пропал Сергей.
Хотелось верить, что все дело в
Колдун больше не приходил. Ночные кошмары продолжались. Он по-прежнему слышал шепот. Теперь он знал точно: это Светлана. Она приходила и во сне — то живая, веселая, то страшный раздутый труп с провалами вместо глаз. Порой на улице ему казалось, что он видит в толпе Светлану. Но это всякий раз была совсем другая женщина, с изумлением или возмущенно глядящая на обознавшегося мужчину с лицом истощенного фанатика.
Олег нашел другого психиатра — принимавшего только по существенной рекомендации. Красивый седеющий кавказец, похожий на Дату Туташхиа, выслушав и осмотрев его, долго смотрел в окно.
— Не знаю, что и сказать, — наконец заговорил он. — По одним признакам у вас классическая шизофрения. Зато нет других, которые при шизофрении просто обязаны быть. Давайте сделаем кое-какие анализы, энцефалограмму, томографию. Надо исключить органические поражения мозга.
Но и обследование не дало ничего определенного.
— Я затрудняюсь поставить вам точный диагноз, — откровенно признался врач. — То, что с вами происходит, определенно ненормально. Но признать вас психически больным я все-таки не могу. Понимаете, если бы вам был нужен, — он выделил голосом слово «нужен», — психиатрический диагноз, мало ли для каких целей, вы получили бы его без труда. Но вы ведь не этого хотите?
Олег кивнул.
— Скорее всего у вас так называемое пограничное состояние. Знаете, я придерживаюсь старой школы. По ней все люди делятся на шизоидов, истероидов, циклоидов и эпилептоидов. Вы по складу личности относитесь к шизоидам. И если заболеете психически, то не истерией, не маниакально-депрессивным психозом, а именно шизофренией.
— Но у моей матери были депрессии, — робко возразил Олег.
— Какая разница? Наследуется не болезнь, а склонность к психическим отклонениям. Где тонко, там и рвется. Скажу честно, вы очень близки к болезни. Хотите, положу вас в свою клинику на месяц-другой?
— Я не могу.
— Попробуйте сменить обстановку.
— Пробовал.
— И что?
— Все было хорошо, пока не вернулся.
— Значит, надо уехать надолго.
— Поймите, — Олег поймал себя на том, что чуть не плачет. — Я по роду своей деятельности не могу уехать надолго. Даже месяц отпуска сильно выбил меня из колеи.
— Что для вас важнее: бизнес или здоровье?
— Доктор, речь идет не о бизнесе, а о моей жизни. О физическом существовании.
Психиатр покачал головой, как бы давая понять, что аудиенция окончена. Зажав в кулаке рецепты на психотропные препараты, Олег вышел из похожего на розовый домик-пряник здания клиники. Около двух лет назад он привозил сюда соплячку Наташу, возомнившую, что он обязан на ней жениться. Пыталась припереть животом к стене. Угрожала, что расскажет о беременности Илоне. Тогда здесь работал его приятель-гинеколог. Сделал все тип-топ. Правда, через полгода клиника почему-то разорилась… Теперь здесь лечили «неврозы» — то есть высокопоставленных психов, алкоголиков и наркоманов.
Итак, выхода не было. Врач сказал определенно: он идет прямой дорогой к шизофрении. Он уже наполовину псих и, возможно, очень скоро станет психом окончательным. Олег решил: будет сопротивляться, сколько сможет. А когда поймет, что уже не может держаться на плаву, разведется с Илоной, обеспечит ее и Вику, чтобы они ни в чем не нуждались. Уедет под чужим именем в Швейцарию, купит в Альпах маленький дом, наймет медбрата и будет жить там до самой смерти.
Как будто добившись желаемого, ночные тени и голоса стали мучать Олега гораздо реже. Теперь он мучил себя сам. Стоило ему лечь в постель и закрыть глаза, как воспоминания начинали сменять руг друга, словно картинки в калейдоскопе.
Побледневшая от ужаса Светлана забилась в угол. «Не волнуйся, Светик, мы тебе поможем, мы ведь твои друзья!».
Максим Вавилов, его помощник. Этот узнал слишком много того, чего не должен был знать. Как жаль, потерявший управление грузовик смял его «москвич», как яичную скорлупу.
Кирилл. По характеру — точная копия Сиверцева, даже внешне похож. Очень жаждал занять его, Олега, место. Но не смог. Отравился некачественной водкой.
Людмила, белокурая кошечка с потрясающей фамилия — Кошмарова. Он звал ее Кошмариком. Мечтала стать богатой и не стеснялась в средствах. За что и поплатилась. До сих пор ищут.
Наташа Гончарова. Наталья Николаевна. Натали. Совсем девчонка. Было в ней что-то такое притягательное, чертовщинка какая-то. Как смешно она играла в даму эпохи декаданса, как жеманно нюхала порошок. Верила каждому его слову. Что-то с ней стало? Наркоманка, наверно, и на свете уже нет…
Призраки, призраки…
Через Генку он узнал, что подруга Сергея, Ольга, обратилась за помощью к Сиверцеву, директору какого-то вшивого сыскного агентства. И от новости страх его возрос на порядок. А что если исчезновение Сергея действительно связано со смертью Светланы? Он не знал, что заставляет его так думать. Может быть, то, что на воре шапка горит? Хоть они с Димкой и не встречались много лет, Сиверцев по прежнему был его злым гением.
Когда Олегу стало известно, что именно случилось с Сергеем, ему показалось, что он умирает. Он хватал воздух широко раскрытым ртом, как выброшенная песок рыба. Испуганный Генка суетился вокруг со стаканом воды. Срывая с себя галстук и пытаясь отдышаться, Олег прохрипел:
— Это он!
— Кто? — не понял Геннадий.
— Он! Сиверцев!
— Что Сиверцев?
— Убил Серого.
Генка молча смотрел на него, как баран на новые ворота.
— Ну что ты смотришь? — обливаясь водой, Олег жадно, в два глотка осушил стакан. — Я тебе говорю, это он.