Анатомия страха
Шрифт:
Едва он отделался от Наташи, с двухмесячной Викой домой вернулась Илона. Она отдала дочь на попечение няни и поселилась в бассейнах и спортзалах, чтобы вернуть форму. Всего через пару месяцев она вернулась на подиум. Девочка ее интересовала мало.
Зато Олег все свободное время проводил с малышкой. Девочка была точно такой же, как во сне: пухленькой, светловолосой и голубоглазой. Олег часами играл с ней, катал на шее по квартире, пел песни и укладывал спать. Первым сказанным ею словом было «папа». Олег любил дочь как никого и никогда. Вопреки своей натуре он ни разу не подумал о ней как о совершенно беззащитном, полностью
Когда Илона решила забрать Вику в Копенгаген, Олег сначала решительно воспротивился.
— Подумай сам, — жестко сказала Илона. — Ты не в состоянии справиться с собой, со своими страхами. Я не думаю, что ребенку полезно оставаться с папашей, который дергается от каждого шороха. Алла мне поможет.
Возразить было нечем…
Поздно ночью Олег лежал на своей половине широкой, как океан, кровати и смотрел в потолок. Было неожиданно тихо. Ничего не шелестело, не шептало, не металось в углах и по потолку. Только Илона тихонько сопела, по-детски уткнувшись носом в подушку.
Неожиданно в нем проснулось острое раздражение. Он с ненавистью смотрел на спящую жену. Захотелось столкнуть ее с кровати, пинать ногами — сонную, беспомощную, ничего не понимающую. За что? А за все. Ведь она — и только она! — смогла бы — если бы захотела! — понять его. Но Илону никогда не интересовало, что у него внутри. Она никогда не спрашивала о его детстве, юности. Отгородилась своей дурацкой карьерой, спряталась за нее… Вряд ли бы он, конечно, ответил. Но ведь она не спрашивала!..
Она звала его недомерком. Олег никогда не обижался — в устах Илоны «недомерок» был ласкательным словом. Но когда она сегодня так назвала его, Олега словно оцарапало, как будто кошечка неожиданно выпустила из бархатной лапки острые коготки. Она даже не помнила, что он ей говорил по телефону, и мимоходом поинтересовалась, был ли он у психиатра. Тогда Олег удержался от скандала — на руках сидела Вика. Но сейчас неприязнь так и булькала в нем, как суп в кастрюле. Она удивился: злоба как будто заглушила страх! Так просто?
И он начал вспоминать. Их первую встречу. Ему тогда было тридцать пять, а ей девятнадцать.
Олег приехал на скучный, но обязательный банкет. Одному важному и нужному знакомому стукнуло пятьдесят. В большом зале ресторана собралось, наверно, человек двести. Все шло строго по протоколу: сначала тосты трезвые и официальные, потом пьяные и пошлые. Кто-то упал мордой в салат, кто-то пел в микрофон. Многопудовые бабищи, роняя бриллианты, отплясывали рок-н-ролл, а старички кадрили модных барышень с ногами от ушей.
Он спокойно сидел, курил, попивал «Божоле», наблюдая за весельем. И вдруг вздрогнул, наткнувшись глазами на свое отражение. Ну, не отражение, конечно, просто взгляд сидящей наискосок девушки был таким же, как и у него: презрительно-любопытным. Незнакомка приподняла брови и едва заметно улыбнулась, сигнализируя: «Мы с тобой одной крови — ты и я!».
Олег рассматривал ее, не таясь. С ума сойти, какая красавица! Длинные белокурые волосы, глубокого малахитового оттенка глаза. «Не может быть, чтобы натуральные. Линзы, наверно», — подумал он. Как бы там ни было, глаза были просто удивительными. И дело даже не в цвете. Огромные, с длинными ресницами и необыкновенным, как у индонезийки, разрезом — чуть приподнятые к вискам. В них постоянно бродили причудливые тени и огоньки, будто в китайском фонарике. Олегу показалось, что в темноте они непременно должны светиться — как у кошки.
— Это кто там такая белобрысая? — поинтересовался он у соседа.
— Зовут Илона, фамилия Ясберени. Манекенщица. В прошлом году выиграла какой-то крутой конкурс, работала в Париже, недавно вернулась.
— Она нерусская?
— Папа — венгр, дипломат. А что, интересуешься? — сосед пьяно подмигнул. — Девочка что надо. И сейчас свободна, можешь рискнуть. Дружка ее зимой в подъезде шлепнули.
Олег обошел вокруг стола и пригласил Илону танцевать.
— Если вас не смутит, конечно, — глубоким бархатным голосом ответила девушка, поднимаясь.
На каблуках она была выше на целую голову. С какой-то другой его бы это действительно смутило. Но Илона была особенной. И тем не менее танца не получилось. Олег считал себя неплохим танцором и никак не мог взять в толк, почему они неловко топчутся на месте, мешая друг другу и наступая на ноги.
— Интересно, — удивленно сказала вдруг Илона.
— Что? — не понял Олег.
— То, что у нас получается. Вернее, не получается.
— Извините, — Олег снова наступил ей на ногу.
— Не стоит. Танец — это тесный контакт, при котором нарушается полярная целостность. Поля перекрываются. В танце ведет тот, чье биополе сильнее, а другой, сам того не замечая, подчиняется.
— Но ведь секс — это тоже… тесный контакт, — осторожно сказал Олег.
— Да, — ничуть не смутилась Илона. — И там все точно так же.
— Значит, если у нас плохо получается в танце…
— Наши поля примерно равны по силе, — не поняла намека Илона. Или сделала вид, что не поняла.
— Но если секс — то же самое, значит, мы в постели будем мешать друг другу? — Олег пошел ва-банк.
— Пока не попробуешь — не узнаешь, — загадочно улыбнулась девушка, и они, не сговариваясь, направились к выходу.
Сидя в такси и обнимая Илону, Олег боялся, что не выдержит и взорвется от желания мелкими брызгами или набросится на нее прямо здесь, сейчас. Чтобы отвлечься, он спросил, откуда она все это знает — про поля и тому подобное.
— А ты думаешь, раз манекенщица, значит, дура беспросветная? — усмехнулась Илона. — Я, между прочим, школу с золотой медалью закончила и на философском факультете год училась. Некоторым мужчинам это не нравится… Но мне наплевать.
В постели они друг другу не мешали. Каждый больше думал о своем удовольствии, но в целом все получалось прилично. Вместе им было удобно и достаточно легко, потому что они не считали, что совместная жизнь должна превратить их в некое двуединое существо на подобие гермафродита. Скорее ни были как два корабля, которые встретились и дальше плыли параллельным курсом. Но теперь… Олег чувствовал: все изменилось!
Глава 10
— Геннадий Федорович, — донесся из селектора тонкий голосок. — звонила секретарь Тищенко и просила передать, что вас будут ждать в восемь часов на обычном месте.
— Спасибо, Любочка.
Геннадий с недоумением заглянул в ежедневник. Все правильно, Женя должна вернуться в субботу, а сегодня четверг. Он набрал ее домашний номер — длинные гудки. Позвонил на работу, там подтвердили, что Евгения будет только в понедельник. Странно. Может, вернулась раньше, захотела увидеться…