Анатомия страха
Шрифт:
Начали подъезжать непростые иномарки и машины попроще, подкатил роскошный черный катафалк. Гроб тоже был очень даже ничего, никак не дешевле штуки баксов. Дима ожидал, что Свирин и здесь подставит свое хилое плечико, но его почему-то не было.
Взвыл оркестр, и процессия двинулась по аллее. Вопреки Диминым ожиданиям народу пришло не так уж и много. Можно было думать, что на похороны директора немаленького инвестиционного фонда соберется толпа, особенно после той шумихи, которую подняли журналисты.
За гробом шла высокая элегантная
Кто-то тронул его за рукав. Дима узнал Любочку. Глаза ее были заплаканы, руки судорожно сжимали букет гвоздик.
— Здравствуйте, Дмитрий Иванович. Скажите, вы были у… той женщины?
— Здравствуйте, Любочка. Да, был.
— И… что?
— Да ничего. Она оказалась… подругой Геннадия Федоровича.
— Подругой?! — переспросила Любочка, вытаращив глаза. — Вот никогда бы не подумала, что он осмелится завести любовницу!
Дима старался говорить тихо, но Люба почти кричала, стараясь пробиться сквозь траурный марш, и на них начали оборачиваться. Ему стало неловко.
— Люба, говорите тише, прямо мне на ухо. Почему вы так думали?
— Да такие как он сидят под каблуком у жены. Вы же ее видели! В худшем случае потихоньку бегают к проституткам. Но скажите, она как-то… замешана?
— Вряд ли. Ее не было в городе, я проверил. Вы не ошиблись, в тот день действительно звонила не она. Как прошла панихида? — Дима постарался сменить тему.
— Да ничего особенного. Скорее формально.
— А отпевание было?
— Нет. Ирина Анатольевна сказала, он некрещеный.
Сколько Дима ни оглядывался, Олега так и не увидел. Неужели не пришел? Зато в хвосте процессии он заметил Евгению с букетом белых роз.
На старом кладбище хоронили редко, чаще подхоранивали к родственникам. У Геннадия здесь лежала бабушка, и Ирина добилась разрешения похоронить его рядом. Об этом Диме шепотом рассказала Ольга, подошедшая к нему, когда гроб начали устанавливать рядом с могилой.
— Дмитрий Иванович, вы не против, если мы отойдем немного? Не могу на это все смотреть, слишком напоминает…
— Хорошо, конечно, — кивнул Дима.
— Дмитрий Иванович, нам с Ирой необходимо с вами поговорить, — начала Ольга, когда они, попетляв между заросшими могилами, вышли на дорожку, ведущую к главной аллее. — Вы заметили, что Олега Свирина нет?
— Да. Я даже удивился.
— Ирина не хотела, чтобы он приходил. Он звонил мне позавчера, спрашивал, как все произошло, когда похороны. А до этого у него был неприятный разговор с Ирой, она позвонила мне и…
Грохнули литавры, оркестр опять заиграл похоронный марш. Его сопровождали громкие рыдания.
— Идите, Дмитрий Иванович, — вздохнув, сказала Ольга. — Я здесь постою. Вы будете на поминках?
— Нет, наверно. У меня через час важная встреча.
— Впрочем, там мы все равно не смогли бы поговорить. Ире будет не до того. Как бы нам увидеться?
— Завтра меня весь день не будет… Вы не смогли бы приехать ко мне в офис в воскресенье? Часиков в одиннадцать?
— Я скажу Ире. Если нет, то позвоню.
Оставив Ольгу на дорожке, Дима вернулся обратно. Один за другим люди подходили прощаться. Подойдя к гробу, Дима посмотрел на восковое лицо с заострившимися чертами и вдруг вспомнил, как однажды вечером они сидели на темном Светкином чердаке и Генка рассказывал «страшилку» про отрубленную руку, рыскающую по дому в поисках убийцы своего хозяина… Неужели и это Сергей рассказал Гончаровой? Или просто совпадение?
Могильщики закрыли полированную крышку и начали забивать гвозди. Ирина зарыдала, кто-то обнял ее за плечи. Гроб на полотенцах опустили в могилу, посыпались горсти земли. Выросший холмик покрылся венками и цветами, из-за которых едва видна была большая застекленная фотография. Дима заметил, что Евгения, положив букет, украдкой коснулась портрета рукой.
С тех пор, как он вернулся к могиле, его беспокоило какое-то странное ощущение. Кто-то следил за ним. Дима попытался отойти в сторону, чтобы легче было определить направление взгляда, но в толчее и кладбищенской тесноте сделать это было непросто. И вдруг, резко обернувшись, он встретился глазами с девушкой лет двадцати семи — двадцати восьми. Коротко стриженная невысокая блондинка в джинсах и кожаной куртке стояла чуть поодаль, у заросшей могилы. Какое-то мгновение она смотрела на Диму, потом нагнулась и стала тряпкой мыть могильную плиту.
Народ потянулся к выходу, только вдова неподвижно стояла у холмика, глядя на улыбающуюся фотографию. Девушка оборвала с могилы траву, поставила в банку с водой букетик иммортелей и ушла, не оборачиваясь. Диме показалось, что где-то он ее уже видел. Не на похоронах ли Сергея?
Подождав, пока уйдет Ирина, он пробрался к могиле, за которой ухаживала девушка. На плите было написано: «Колыванова Мария Григорьевна. 1920 — 1968. Дорогой жене и дочери».
«Жене и дочери». Но не матери. Кем же тогда приходится покойнице девушка? Если детей не было, то и внуков нет. А на могилке кто-то бывает. Запущенная, конечно, но не окончательно.
Дима посмотрел на часы. Времени оставалось мало, клиент ждать не будет. Черт! Он вытащил телефон и перенес встречу на вечер.
За спиной послышались голоса. Дима обернулся и увидел могильщиков, которые только что хоронили Геннадия. За пару некрупных купюр они охотно поведали, что есть такой Сергеич, который работает с пятьдесят какого-то года и все могилки знает наперечет.
Дима вышел на центральную аллею и тут же натолкнулся на тщедушного дедушку в синем халате, надетом поверх замызганной курточки.