Анатомия страха
Шрифт:
Неожиданно косяком потянулись бывшие приятельницы, узнавшие о покушении из теленовостей. Даже Ксения, которая смиренно просила прощения и намекала, что все еще возможно… Дима испугался, как бы не появилась Анна, но Бог миловал. Кто не мог или не счел удобным появиться лично, тот звонил. Телефон надрывался. Толик, не обремененный излишком посетителей, посматривал то ли с завистью, то ли с удивлением.
Дима купался во всеобщем внимании и сомнительной славе Тома Сойера, потерявшего зуб. Он сознательно захлопнул дверь перед носом малоприятной мысли о том, что заказчик киллера, кто бы он ни был,
Но Ольги не было.
— Что, опять не та? — ехидно поинтересовался Толик, глядя, как мина постного восторга на Димином лице стремительно сменяется раздражением.
Из палаты только что выплыла девица, с которой Дима встречался пару месяцев лет пять тому назад и даже имя которой вспомнил с трудом. За эти годы бывшая подружка обзавелась парочкой лишних подбородков, но свято верила, что прерванные по воле судьбы (а на самом деле, по Диминой воле) отношения можно возобновить с того самого места, на котором был поставлен знак препинания.
— Не та.
— Наш Димка бабник, наш Димка бабник, — замурлыкал Толик. — Вот эта последняя мне совсем не понравилась. Ну, на вкус и цвет…
Дима хотел ответить, но тут в дверь тихо постучали.
— Антре! — крикнул, подмигнув, Толик.
Кто-то вошел из коридора в тамбур, но Дима уже знал кто.
Сердце стукнуло и упало. Оля снова стала Ольгой Артемьевной. В ней появилось что-то холодное и официальное. Высокопоставленная особа, почтившая своим вниманием больницу для бедных. Такой Дима ее еще не видел. Строгий деловой костюм, прическа как у классной дамы, макияж, сделавший лицо не ярче, а наоборот: бледнее и суше.
— Можно к вам? — спросила она. Таким голосом строгий педагог вызывает к доске нерадивого ученика.
Толик захлопал глазами, как сова.
Ольга уселась на стул и смотрела на Диму, не зная, что сказать. Пауза затянулась. Поерзав на кровати, Толик накинул куртку от спортивного костюма и бочком, как краб, выбрался в коридор.
Дима продолжал молчать. Грызла какая-то непонятная обида, а еще — разочарование, острое, чуть ли ни до слез. Он вспомнил рассказ одного своего приятеля, который в школе три года дружил с одноклассницей и всерьез мечтал на ней когда-нибудь жениться. И вдруг 1 сентября в десятом классе не захотел к ней даже подойти. «Понимаешь, — говорил парень, — на ней были такие дурацкие туфли!». Дима понимал, что дело было, конечно, не в туфлях, как и сейчас не в рабочем костюме Ольги. Просто что-то вдруг исчезло, погас какой-то огонек. Даже глаза ее казались пыльными и тусклыми.
— Как у вас дела? — спросила Ольга так же строго.
— Нормально, — ответил Дима и подумал: «Зачем она пришла? Ждал-ждал — и дождался!»
— Что говорят врачи?
— Скоро выпишут.
— Лекарств хватает?
— Вполне.
— А кормят как?
Это напоминал допрос. Правда, без пристрастия. Дима начал злиться.
— Не знаю, как кормят. Мне тут приносят кое-что, не дают с голода умереть.
Ольга чуть порозовела. Она вытащила из большой черной сумки — с такими небогатые домохозяйки ходят на рынок — полиэтиленовый пакет и положила его на тумбочку.
— Я вам тоже принесла… Яблоки, бананы, печенье, сок.
«Ты еще товарный отчет предъяви!»
— Спасибо… Оля, — чтобы назвать ее так, а не по имени-отчеству, пришлось приложить усилия.
Говорить было не о чем. Диме хотелось только одного — чтобы она поскорее ушла. Похоже, Ольга хотела того же и она раскаивалась, что вообще пришла, но уйти вот так, пробыв «у одра» всего несколько минут, казалось ей неудобным. Она буквально вымучивала вопросы, хороший ли у него сосед и нормально ли показывает телевизор. Дима пытался отвечать развернуто, чтобы ответы заняли побольше времени, но никак не получалось.
Наконец Ольга решила, что приличия соблюдены, программа выполнена, можно отступать.
— Ну, Дмитрий… Иванович, мне пора. Поправляйтесь скорее. До свидания.
— До свидания… Ольга Артемьевна. Спасибо, что пришли.
Она быстро вскинула на него глаза, и на мгновение в них мелькнула какая-то растерянность, почти беспомощность. Быстро моргнув, Ольга погасила это выражение, порывисто встала и вышла. Несколько секунд еще было слышно, как цокают по плиточному полу коридора металлические набойки ее «шпилек».
Дверь открылась, и Дима вздрогнул, но это вернулся Толик. Он разве что не подпрыгивал от любопытства, что при его комплекции смотрелось как минимум забавно.
— Это что за училка была? Жуть! Я уже думал, типа она меня сейчас из класса вытурит. Решил сам уйти. Это случайно не жена?
— Нет. Это наш бухгалтер.
— Да, Димон, — притворно вздохнул Толик, — что-то сегодня не твой день. Одни тетки мымристые ходят, конкретно. Ну да еще не вечер.
Но больше никто не пришел. Дима угрюмо смотрел в потолок и мстительно твердил себе: «Вот, а я тебе говорил, урод, говорил! Не лезь, не про тебя! Пустил слюни? Ах, какая необычная! Что там такого необычного мог Серый себе найти?! Вот и жуй теперь сопли. И какого черта ее только принесло?! Решила христианское милосердие показать?»
Дима доказывал себе, что все просто придумал, что Ольга — самая обыкновенная и ничуть ему не нужна. Но получалось плохо. Хотелось плакать.
Они посмотрели тупой новорусский боевик, где некое подобие Толика лихо расправлялось равно с вооруженными до зубов бандитами и с продажными ментами, а заодно защищало красивую молодую вдову с малолетним ребенком. Герой, у которого объем головы равнялся объему кулака, судя по всему, окончил вспомогательную школу. Главный злодей — насквозь прогнивший коррумпированный подполковник милиции — казался гораздо более умным и симпатичным.
Время шло к полуночи, и Толик по традиции решил подкрепиться. Он с любопытством посмотрел на оставленный Ольгой пакет, к которому Дима так и не притронулся.
— У тебя там ничего не стухнет?
— Не знаю.
— Так посмотри!
— Ломает.
— Ну давай я посмотрю.
— Смотри, — равнодушно разрешил Дима. — Что найдешь, то твое.
Толик недоуменно хмыкнул и зашуршал пакетом. Обтер краем простыни крупную «семеренку», хрустнул так, что у Димы появилась оскомина.
— Так, яблоки, бананы, печенье. Вкусное, сырное! Сок. Апельсиновый. Ни хрена себе, натуральный, за сорок восемь рублей. А это что?