Анчар Крой. Огнеходец
Шрифт:
— Ясно, — пожал плечами Анчар, выпуская очередную струйку дыма. — Значит, придётся ждать, пока течение вынесет тебя на берег.
Сперва она застыла, обдумывая полученную информацию. Потом сморщилась:
— Фу, блять…
— Ну да, — продолжил он. — Чуть дальше река делает изгиб, и там есть плавный берег из бетонных плит, куда часто выносит самоубийц. Ты не исключение. Я расследовал десятки таких дел. Бывало, некоторые успевали наглотаться чёрных полосатиков. Так что когда будешь лететь, закрывай, пожалуйста, рот.
Её стошнило. Прямо в реку.
— Вот, — ухмыльнулся
— Ты конченный психопат! Тебя самого надо сбросить! Ты…
— Так попробуй. Если, конечно, ты не спешишь.
Она стояла там ещё с минуту, глядя в водовороты чёрной реки. Потом резко перемахнула через парапет, в руке у неё появился нож. Она знала, что не одолеет Анчара, знала, что ему ничего не стоит отшвырнуть её магией. Но она решила воспользоваться шансом, обманувшись тем, насколько спокойно детектив курил и смотрел вдаль, немного отвернувшись.
Анчар ушёл от взмаха ножа и зарядил девчонке кулаком в лицо. Вообще-то у него не было привычки избивать женщин — за исключением тех, что женщинами оставались номинально, а по факту вели себя как животное. Но сейчас был особый случай. Он всегда остро чувствовал такие моменты: какое слово ударит в яблочко, какое действие вышибет из головы всю дурь.
Она шлёпнулась на асфальт, выронив нож.
— Жизнь дерьмо, мир дерьмо, люди дерьмо, — прокричал Анчар. — Какая, нахрен, неожиданность! Только не говори, что ты открыла это для себя недавно. Все подростки переживают это лет в шестнадцать-семнадцать, когда думаешь, что всё кончено. Когда просто хочется выйти из игры.
— Сука… — прошипела она, пытаясь если не подняться, то хотя бы сесть, сплёвывая кровь изо рта. — Ты мне зуб выбил.
— Какой кошмар. Наверное, молочный. Выплюнь его скорее, пока он не загрыз тебя изнутри.
— Тварь…
— Тебе только что хотелось сделать с собой примерно то же, что я сделал с твоим зубом.
— Такому куску говна, как ты, этого никогда не понять, — тихо сказала она, оставаясь сидеть на асфальте, вытирая рот.
— Ещё бы. Впрочем, ты не сильно-то от меня отличаешься. Можно сколь угодно красить губы в чёрный, колоть пирсинги, тусоваться с бандитами Сервоприводной и бунтовать против корпораций, но ты так и не поняла их главной уловки. Капитал имеет свойство вбирать в себя всю суперкультуру — в любых её формах. Вы такие же чистильщики, такие же участники пищевой цепочки. Даже когда бесследно умираете.
— Мне плевать. Меня это больше не касается.
— Ошибаешься. Все эти лица, смех, плач, закоулки улиц… Дроны в небе и коктейли в баре, послевкусие первого поцелуя и головокружение от первой затяжки — всё это один большой слепок. Всё это записано в тебе. Навечно.
— Это крайне хуевый слепок, в том числе из-за таких хуевых людей, как ты.
— Но ты соткана из этого слепка. Синяк, что скоро проявится на твоей щеке — тоже станет его частью. Каждый прожитый день плетёт тебя из этих фрагментов. Никакое самоубийство не расплетёт тебя обратно. Всё это с тобой навечно.
— Ты что, пьяный?
— К счастью, да. Вставай, отряхивайся и иди за мной. Выполнишь для меня парочку поручений — и свободна. Заодно посмотрим, как быстро у тебя башка прочистится.
— Дед, ты бредишь. Думаешь, я теперь должна передумать прыгать? — она попыталась горько усмехнуться. Это далось ей с трудом.
— Вообще-то да. Мне нужен твой дар, так что пошевеливайся. Утопишься в реке потом. Ты сможешь утопиться даже в двух реках, если не вместишься в одной.
Он пошел не оглядываясь. Не слишком быстро, чтобы девчонке не показалось, что всё это ей приснилось.
— Без зуба я никуда не пойду! — заорала она так, что, возможно, было слышно по обе стороны моста. Но нет: звуки здесь тонули так же быстро, как суицидники в Черноречке.
Анчар остановился, разворачиваться не стал. Он стоял так пару минут, держа руки в карманах.
— Слышишь? — донёсся её истерический голос ближе. — Я вызываю скорую.
Он тяжело вздохнул, закатив глаза.
— Ты меня поражаешь, — искренне засмеялся он, не оборачиваясь. — Мне бы твоё стремление к комфортной жизни. Без зуба прыгать с моста не вариант, да? Не то. Скорая будет везти тебя дольше, чем залатает мой знакомый хирург неподалёку. Пошли в машину.
Не сразу, но она пошла за ним, время от времени проклиная всё на свете. Похоже, зубная боль действительно била ей в голову. Анчар даже немного пожалел, что не смог рассчитать силу.
— Отряхнись, — сказал он, когда они подошли к машине. — Задницу хотя бы.
— Ты мне зуб выбил! — заорала она так, словно его должно было наконец осенить.
— Садись. — Анчар открыл ей дверь, но она принципиально села на задний ряд. Наверное, всё ещё надеялась выкинуть какую-нибудь пакость. Он завёл машину. — Расскажи, что ты умеешь.
— Ты мне зуб выбил.
— Твоих заслуг здесь немного.
— Ну вот и заткнись.
Через шесть минут они уже подъезжали к частному рвачу.
— Не боишься, что я тебя в машине порежу? — прошипела она, когда он замедлил скорость.
— У тебя не хватит на это духу.
— Уверен? — она рванула вперёд, сунув ему нож к горлу.
— Абсолютно. Состояние аффекта прошло ещё на мосту. Уровень адреналина снизился, мозг лучше насытился кислородом. Не знаю, что довело тебя до идеи самоубийства — едва ли только арест Лангуста. Но у тебя не нашлось сил пойти кому-то мстить, погибать героической смертью. Ты пошла прыгать с моста. Остальное додумаешь сама. А сейчас пошевеливайся, у нас не так много времени.
Анчар дёрнул головой, встречаясь шеей с лезвием, но девчонка плавно убрала руку. Девчонка… Анчар не мог понять, почему он так упорно не желает думать о ней по имени.
— Значит, ты у нас Сорока, — сказал он, когда она вышла вслед за ним из машины. Она промолчала.
Рвач всё сделал быстро. Пусть он и не был магом-лекарем, зато его многочисленные манипуляторы, щупы и другие технологии позволяли работать быстро.
— У неё щека опухшая, — сказал он Анчару, выйдя из кабинета вслед за Сорокой. — Кто её так?