Анчутка
Шрифт:
И вампир Кощей под влиянием этого светлого и чистого чувства крепко повадился захаживать к одной скучающей даме. Ну там, стихи почитать ей перед сном, или просто попить чаю.
Но по своим делам вампир время от времени отлучался, так как вел обширную торговлю в ближайших и отдаленных провинциях. И при этом дама оставалась в одиночестве то на неделю, то на две.
И дама, не будь дурой, быстро смекнула, что скучать две недели в ожидании Кощея совершенно неинтересно, и это время она может провести с пользой для личного духовного или еще какого-нибудь развития.
По иронии судьбы, читать на ночь стихи или попить чайку в свободные от Кощея вечера повадился один ведьмак, маявшийся в то время в ожидании какого-то крупного заказа.
По законам жанра, дорожки ведьмака и Кощея должны были пересечься. Точнее, дорожка была одна, и совпасть должны были только место и время.
И вот в один из вечеров ведьмак, наконец получивший заказ, решил сделать даме сюрприз – явиться с корзиной изысканных заморских сладостей, в тяжелых доспехах, и устроить прощальный ужин, по местному – отходняк.
Дама же, совершенно не ожидая ведьмака, встречала в опочивальне Кощея.
Ведьмак, зайдя с корзиной в опочивальню, увидел свою даму в объятиях какого-то ушлепка и, недолго думая, выхватил меч.
Вампир же, увидев перед собой ведьмака, решил, что это происки конкурентов, и решил сделать ноги. И в тот момент, когда он сиганул к окну, ведьмак сделал стальным мечом «туше», которое пришлось вампиру в то место, которое ведьмак в жизни бы не разглядел, будь на Кощее штаны. Или хотя бы гульфик.
Собственно, на том бы история могла и закончиться, но Кощей понимал, что оставленные в руках ведьмака органы могут пригодиться для приготовления эликсиров, от которых вампирам не будет совершенно никакого спасения. Поэтому он не стал прыгать в окно, а вернулся в комнату и схватил ночной горшок, куда упало по случайности все отсеченное имущество.
Ведьмак при этом сделал еще два выпада, поразив Кощея в печень, но тот, разумеется, не обратил на это совершенно никакого внимания. Как позже написал трубадур, «схватил яйцо и был таков».
Дама же, не растерявшись ни на секунду, поведала ведьмаку душераздирающую историю о том, как страшный демон пытался ее опорочить и, возможно, даже обесчестить. И только благодаря ведьмаку она сохранила все вышеперечисленное.
Рассказав эту историю знакомому трубадуру, ведьмак отправился на исполнение заказа. Трубадур же, находясь в состоянии эйфории от необыкновенной истории и многодневной выпивки, описал схватку почти что не привирая, лишь заменив неблагозвучный ночной горшок на утку, и непонятно зачем приплетя туда зайца.
Впоследствии же история про Кощея ввиду многочисленных неточностей при пересказах обрастала совершенно уж фантастическими подробностями, дойдя до наших дней в виде устоявшегося сказочного образа.
***
Анчутка, вытянув шею, внимательно слушал историю про незадачливого вампира. Потом, подумав, спросил Тризу: – а если бы ведьмак первым пришел, что бы вампир делал?
– Не знаю. Скорее всего, пришел бы в бешенство и полез драться.
– Ясно. В этот вечер без членовредительства бы никак не обошлось.
– Конечно. Но вампир пришел первым, и именно поэтому родилась легенда про утку, яйцо и Кощея Бессмертного.
Анчутка задумался, ущипнул кусочек от краюхи хлеба и поудобнее устроился на рюкзаке.
– Ранняя птичка больше клюет. Но дурак тот червячок, что встал раньше птички.
Ауки
За неспешным разговором кампания углубилась в лес. Когда солнце, просвечивая сквозь кроны деревьев, поднялось в зенит, решили устроить привал и перекусить. Местечко было Лехе знакомое, невдалеке как раз обитала кикимора, чей подарок болтался у анчутки на поясе.
Облюбовав ствол упавшего дерева, Леха скинул с лошади рюкзак и достал сыр с колбасой, краюху хлеба и термос. Триза, одобрительно поглядывая на приготовления, отошел к краю поляны, поискал что-то и добавил к столу пяток стеблей ревеня и еще каких-то зеленых побегов.
Пешая дорога всегда пробуждает хороший аппетит, и кампания неторопливо жевала изрядного размера бутерброды, между кусками похрустывая зеленью и прихлебывая чай из кружек.
Анчутка, сидя на рюкзаке, пощипывал краюшку хлеба.
Идиллию обеда нарушил дикий вопль в лесу. Егерь с ведьмаком захлопнули рты и прислушались. Вопль повторился, приблизившись, а через несколько мгновений на поляну вылетела сойка, роняя перья из изрядно ощипанного хвоста.
Увидев людей и лошадь, сойка сделала какой-то совершенно умопомрачительный пируэт, вопль перешел в непрерывное стрекотание и, отчаянно работая крыльями, птица полетела в заросли.
Анчутка отложил краюшку в сторону и прислушался. Ведьмак тоже насторожился, повернув голову в ту сторону, откуда прилетела птица.
Леха не обладал ведьмачьим чутьем, поэтому проглотил очередной кусок бутерброда и поднялся.
– Что там учуяли, братья по нюху?
– Какой-то шум, вроде визжит кто-то, – Триза тоже поднялся.
Анчутка залез егерю на плечо. – Пошли, Леха, там какой-то шум у ауков, кричат.
***
Открывшуюся глазам путешественников картину нельзя было назвать лесной идиллией.
По поляне носилось полтора десятка ауков, визжа и ухая. Один с заплывшим глазом сидел в сторонке, аукая и ухая особенно жалобно. А в центре поляны на пне стоял аука с пучками перьев на плечах и бросался в бегающих сосновыми шишками.