Андреевское братство [= Право на смерть]
Шрифт:
И я промолчал, сделав значительное лицо.
Не мешает выяснить, как он намерен вести себя дальше.
Надо отметить, что Майкл избрал осторожную тактику. Что есть, мол, сведения относительно открытия в биохимии и сопредельных науках, позволяющего не только с достоверностью определять, как он выразился, «предрасположенность к смерти», но и возвращать процесс умирания вспять с любой его стадии. Чему имеются экспериментальные подтверждения. То есть довольно грамотно вычленил из моих побасенок рациональное содержание, имеющее рыночную стоимость. А в завершение предложил
— Даже имея в виду возможность неудачи, попробовать стоит. Первоначальные расходы большими не будут, а уж при успехе…
— О какой сумме идет речь? — поинтересовался шейх.
Взоры обратились ко мне. Отвечать, тем более перед явными знатоками финансовых проблем, я был не готов и стал нечто такое мямлить, будто и информация у меня поверхностная, и цен на исследование и аппаратуру я не знаю. Но меня остановили.
— Вопрос именно к вам. Во что вы оцениваете ВАШУ часть информации? Остальное мы сумеем просчитать…
Что значит отсутствие навыков делового человека! Я и в самом деле не знал, как быть. Назвать конкретную сумму, связать себя обязательствами дать в обмен нечто существенное, а там или остаться в дураках, или?.. Действительно ведь масса проблем возникает, нравственных, юридических, не знаю, каких еще…
Любым способом надо уйти сейчас от конкретного ответа, а потом уже думать и думать. Потянул же меня черт за язык…
Они же мои колебания расценили иначе.
Еврей в ермолке, отрекомендованный чуть ли не лучшим в стране адвокатом, принялся убеждать меня, что в случае успеха я могу рассчитывать не меньше чем на пять процентов акций корпорации, а также посулил неограниченную и бесплатную юридическую помощь, как только она мне потребуется.
«Значит, заведомо ждет эксцессов», — сообразил я.
Чтобы прервать ставшую для меня тягостной паузу, я сказал, что если им угодно, то свои уже понесенные расходы я оцениваю в двести тысяч, и если такая сумма принимается к оплате, то в течение ближайших недель готов предоставить документальные подтверждения. За особую, само собой, плату.
— Подтверждения чего? — прищурившись, спросил профессор Гендерсон.
— Того, что такие исследования имели место и прошли успешно. Возможно, сумею раздобыть записи итогового эксперимента.
— И все? — удивился Зиннер.
— Разве мало? Ну, естественно, название организации, где это делалось, фамилии участников…
Высокое собрание развеселилось. Проявлялось это по-разному — улыбками, телодвижениями, междометиями.
— И кому, по-вашему, нужна такая информация? — очень вежливо поинтересовался профессор Слейтер. — Какая нам польза от того, что мы будем знать, где и кем сделано открытие? Смысл имеет только подлинная документация, причем с гарантиями, что мы станем ее единственными обладателями…
— Так, по-вашему, я должен выкрасть документы и уничтожить целый институт? Взорвать вместе с персоналом?
— Зачем же утрировать? Из сообщения мистера Панина я понял, что вы достаточно близки к авторам открытия и можете сделать то, о чем я сказал. Если это плановая разработка государственной или солидной частной фирмы, для нас она интереса не представляет. Мы, знаете ли, в отличие от вас с Майклом сенсациями, как таковыми, не интересуемся…
Тут бы мне и уцепиться за сказанное и красиво выйти из боя, а я прозевал.
— Если потребуется техническая помощь, то можете на нас рассчитывать, — добавил африканец. — Люди у нас есть…
Что дело может быть миллиардным, я, слава богу, наконец понял. Возьмутся они всерьез, раз такие акулы собрались, создадут сотни клиник по всему миру, и пошло… Разве не заплатит владелец сотни миллионов или миллиарда хоть бы и половину своих капиталов за гарантию неограниченно долгой жизни? Или хотя бы солидную отсрочку вплотную надвинувшейся смерти?
«Влетел ты, господин Ростокин, ох и влетел!» Приходилось слышать, что бывает с лохами вроде меня, попавшими в чужие игры такого размаха.
А ведь вцепятся они в меня мертвой хваткой и с живого не слезут, пока своего не добьются. Беда моя еще и в том, что Алла произвела на Панина слишком сильное впечатление, и как бы он не начал сейчас банковать на двух столах сразу…
«Соображай, — приказал я себе, — и побыстрее, да ври поубедительнее, иначе труба. Похуже, чем тогда на Крюгере».
— Вас понял, — ответил я, сделав сообразительное лицо. — Цели ясны, задачи определены, как сказал однажды известный исторический деятель. Надеюсь, кое-что сделать можно. Какую сумму я вправе предложить лицу, обладающему всем вас интересующим? Чтобы он, значит, перешел на нашу сторону и обрубил все концы?
Я поймал взгляд, которым обменялся Панин с господином Дерябиным, самым, как мне казалось, безобидным из всех. Вяловатый такой, стареющий фермер средней руки, прибывший вместе с супругой… полюбоваться на знаменитого соотечественника. Специально ради такого случая на вертолет разорившийся.
Взгляд у Дерябина хозяйский был, разрешающий как бы. Он чуть-чуть веки приопустил и кивнул едва заметно.
— Если так сделаешь — миллион ему, полмиллиона тебе. И пять процентов акций, как и сказано. Делиться сами будете… — Майкл улыбнулся простецки. — Контракт составим, все по закону… А чтобы дивиденды были подходящие, тут уж мы постараемся…
— О’кей, — ответил я. Мне сейчас главное разговор было закончить. Измотал он меня. — С деньгами у меня туго, сам знаешь, потому я хотел бы все же аванс. Расходы покрыть, с долгами рассчитаться, и представительские расходы намечаются, в России без этого никак. Думаю, недели через две-три представлю полный отчет. Устроит вас — будем дальше говорить. Нет — лишнее верну, и все права на беллетристику — твои…
— Как, джентльмены, устраивает вас предложение Игоря?
— А почему именно три недели? — спросил Зиннер.