Андрей Капица. Колумб XX века
Шрифт:
За то, что Петр Леонидович Капица отказался делать Сталину атомную бомбу, у него одновременно забрали и Главкислород, и Институт физических проблем, чего он не ожидал. Однако Сталин, собирая, как и на всех, компромат на Берию, возможно, посчитал, как писал И. М. Халатников, что «П. Л. надо сохранить как некий козырь, который когда-нибудь, может быть, пригодится и против Берии».
«Петр Леонидович тяжело это переживал, — рассказывала Анна Алексеевна, — долго болел, у него с сердцем были большие непорядки. Мы так и не вернулись в Москву и продолжали жить на даче, появляясь в городе очень редко, только в случае крайней необходимости» [140] .
140
Петр Леонидович Капица: Воспоминания. Письма. Документы. М., Наука, 1994. С. 85.
Это время хорошо описала Марина Ильинична Маршак, дочь писателя, работавшего под псевдонимом М. Ильин, — родного брата Самуила Яковлевича Маршака: «„Зимогоров“, как тогда говорили, на Николиной Горе оставалось мало…
А весной вода в Москве-реке разливалась, и капицынский лесок, как мы тогда, да и сейчас называем то место, где стоит дача Капиц, оказывался отрезанным и превращался в остров. Анна Алексеевна в больших сапогах и каком-то полушубке вела перевоз. Мои родители называли ее „Петр I“. Это было грандиозное зрелище. Она сидела на берегу и время от времени перевозила гостей и своих на небольшой лодке-плоскодонке через разлившуюся воду» [141] . Племянник Леня тоже помнил эту лодочку: «Несколько лет спустя (это было после войны. — Прим. авт.) дядя построил еще парусный ботик, но он получился неудачным, каким-то вертким и неудобным» [142] . А, например, И. А. Зотиков написал так: «Тузик летом я не раз видел: настоящая маленькая морская шлюпочка, красивая, крепкая. Чувствовалось, что на ней можно было плыть куда угодно, а не только по Москве-реке» [143] .
141
Петр Леонидович Капица: Воспоминания. Письма. Документы. М., Наука, 1994. С. 187–188.
142
Петр Леонидович Капица: Воспоминания. Письма. Документы. М., Наука, 1994. С. 105.
143
Петр Леонидович Капица: Воспоминания. Письма. Документы. М., Наука, 1994. С. 330–331.
Однажды Андрей даже совершил ради этого «тузика» подвиг. Анна Алексеевна вспоминала: «У Петра Леонидовича было много друзей из жителей окружающих деревень… Одного звали Иван Алексеевич Терехов. Он жил недалеко от нас в местечке под названием Выселки и был по профессии портным. Петр Леонидович очень любил его работу, и все его костюмы шились всегда одним человеком — Тереховым. Но главная страсть его была — природа, наблюдение за жизнью диких животных и птиц в округе, охота. Весной, когда Москва-река разливалась, а разливалась она до строительства плотин сильно, мост через реку сносило, да и понижение дороги 100 метров от основного холма до холма, где наша дача, — заливалось водой. Мы оказывались на острове. В это время Терехов всегда был на реке в лодке. Подрабатывал перевозом. По реке в это время плыло много добра: бревна, доски, старые лодки, снесенные с лугов стога сена. С багром и лодкой Терехов не давал добру уплыть далеко. Конечно, в это время и Андрей со своей лодкой тоже был на реке. И однажды упустил лодку, но бросился в одежде в ледяную воду, догнал ее. Трудно сказать, что было бы с ним после его купания, но Терехов взял дрожащего мальчика к себе в дом, раздел, положил в постель, пока сушил одежду, напоил горячим чаем с малиной. Вот через этот случай и познакомились друг с другом Петр Леонидович и Иван Алексеевич, почти одногодки…» [144]
144
Петр Леонидович Капица: Воспоминания. Письма. Документы. М., Наука, 1994. С. 331.
Видимо, как раз в те времена Андрея у Николиной Горы не раз встречал будущий ведущий знаменитой телепередачи «В мире животных» Николай Николаевич Дроздов: «Мы тогда жили за Москва-рекой в Успенском, где конезавод — отец только в 1951 году получил квартиру в Москве, и я в то время видел Андрея на велосипеде. У нас разница в шесть лет: мне в 1947 году было 10, а ему уже 16. Поэтому я видел красивого парня, хорошо сложенного, на лицо симпатичного, хотя девушки тогда смотрели больше на фигуру, чем на лицо, а он был такой стройный, спортивный. Встречал я его на дороге, по которой мы бегали с ребятами. У меня были часы, а у Андрея велосипед. От спуска с Николиной Горы до Успенского моста — километр, и я по секундной стрелке замечал время: бегу и смотрю, за сколько я километр пробегаю. Тогда все сдавали нормы для младших классов БГТО („Будь готов к труду и обороне“. — Прим. авт.), а потом ГТО 1-й и 2-й степени. И вот я от одного километрового столба до другого бежал, а он в это время ехал навстречу на велосипеде. Ну, так, здоровался, кивал головой. Потом сворачивал к себе в Заречье (так называется деревня перед Николиной Горой, в окрестностях которой находится „капицынский остров“. — Прим. авт.), а мы шли к себе. Такое вот было шапочное знакомство. Запомнилось, что когда мы уже к мосту подбегаем, он едет на велосипеде спортивно, быстро, а на деревянный мост заехать — на нем можно было только велосипед сломать: мост тогда был деревянный, разборный. Каждую весну его разбирали перед ледоходом и где-то через две-три недели собирали обратно. На мосту были наложены не очень ровные доски на две колеи для движения в обе стороны — и Андрей перед мостом делал резкий эффектный
Марина Ильинична Маршак тем временем продолжает: «Вспоминаются тихие снежные зимы. У Капиц топился камин, перед камином лежала шкура белого медведя. Я на ней сидела с одной из собак (собаки жили у них всегда, и удивительные), а взрослые вели умные разговоры. Какие, я не помню, но сохранилось общее ощущение мира и благодати. Но надо сказать, что по большому счету мира и благодати быть не могло. Петр Леонидович жил в опале, и мои родители были сильно руганы в этот момент за космополитизм… Я хорошо помню разговоры, что опять около Капиц под деревьями какие-то типы расположились. Меня иногда посылали разведать, что там за дяди. Я, девочка, гуляла по берегу одна… собирала камешки и попутно смотрела, кто там сидит за соснами. Это были „рыбаки“ или какие-то „отдыхающие“, но в уж очень одинаковых одеждах и неподходящих ботинках» [145] .
145
Петр Леонидович Капица: Воспоминания. Письма. Документы. М., Наука, 1994. С. 188.
«Слава Богу, что существовала Наталия Константиновна, вдова брата Петра Леонидовича, — писала Анна Алексеевна. — Она взяла на себя всю заботу о детях, которые жили и учились в Москве, с того самого момента, как мы поселились на даче. Если бы не она, то все было бы очень трудно и сложно. Она была близким нам человеком, и все в Москве лежало на ней. Наталия Константиновна постоянно курсировала между дачей и городом, привозила нам продукты, письма, записки. Я помню, как однажды зимой она неожиданно приехала к нам и сказала, что боится, что Петра Леонидовича могут выслать и что она привезла ему на всякий случай шубу и валенки, мало ли что будет.
Особенно в первые годы люди сторонились нас. Это было слишком опасно — иметь с нами дело, и далеко не каждый мог на это решиться. Сотрудники из института иногда приезжали, но это было редко — один, два раза в год. А некоторые и вовсе никогда не приезжали.
Когда Петра Леонидовича отстранили от дел, то он совершенно перестал ездить и на всякие академические мероприятия, перестал бывать на собраниях Академии наук…» [146]
Сергей и Андрей тогда жили в Москве, в новой большой квартире Петра Леонидовича в доме 13 по Ленинскому проспекту, заселенной по принципу ленинградской квартиры на улице Красных Зорь — там тоже собралась вся капицынская родня, только теперь в столице. Это большой дом напротив 1-й Градской больницы, часть которого по Ленинскому проспекту, «генеральская», была построена до войны, а со срезанным углом и меньшим количеством этажей, «академическая», выходившая в Выставочный переулок на трамвайный круг, — после (теперь это угол улицы Академика Петровского и Ленинского проспекта).
146
Петр Леонидович Капица: Воспоминания. Письма. Документы. М., Наука, 1994. С. 87.
Дочь Андрея Петровича Капицы, Анна Андреевна, вспоминает этот дом: «Там были объединены две квартиры, и в них жили три семьи: Сергея Петровича, Андрея Петровича и Леонида Леонидовича, это их двоюродный брат. Три семьи жило в большой квартире Петра Леонидовича. У Сергея Петровича окна были по „скосу“. А мы жили в той части, которая выходила на Ленинский проспект. Напротив наших окон на светофоре все машины останавливались, а потом ехали, останавливались, а потом ехали…»
А тем временем на даче у Петра Леонидовича назревал очередной «цирк». Анна Алексеевна вспоминала: «Прошло несколько месяцев нашей жизни на Николиной Горе, как вдруг в один прекрасный день нам сказали, что обслуживание нашей дачи закончено, персонал уходит, а мебель вывозят. Мы отнеслись к этому сообщению спокойно — ну что же, в конце концов, мебель казенная, не такая, какую бы нам хотелось. Из нашего дома вывезли абсолютно всё. Я помню, у нас были книжные полки — просто доски. Я пришла в кабинет и сказала рабочим: „Эти полки ведь не мебель, а просто доски, оставьте их нам“. На что они мне ответили: „Велели вывезти всё“. Свалили книги на пол, а доски увезли. Они именно хотели, чтобы мы поняли, что всё вывозится» [147] .
147
Петр Леонидович Капица: Воспоминания. Письма. Документы. М., Наука, 1994. С. 86.
Сохранилась запись Петра Леонидовича на копии его письма В. М. Молотову 16 февраля 1948 года: «Примечание… Вся полностью мебель, дрова, телефон и прочее было вывезено в несколько часов 2-го марта 1948 г.» [148] .
«После этого мы переехали в сторожку, — писала Анна Алексеевна. — Там было три комнаты с печью. Мы поставили туда какие-то топчаны, столы, стулья и очень хорошо жили вместе с нашей собакой Джеком — большой немецкой овчаркой, которая нас охраняла» [149] .
148
Капица Е. Л., Рубинин П. Е. Двадцатый век Анны Капицы: воспоминания, письма. М., АГРАФ, 2005. С. 157.
149
Петр Леонидович Капица: Воспоминания. Письма. Документы. М., Наука, 1994. С. 86.