Андрей Кожухов
Шрифт:
– Эквилибристы!
– воскликнул Андрей.
– Да неужели?
Эквилибристами называлось тайное общество, прозванное так в насмешку другими кружками за умеренность и отсутствие решительности. Между ними и партией "Земли и воли"*, к которой принадлежали Давид и Андрей, были довольно холодные отношения.
* "Земля и воля" - подпольная политическая организация, основанная в 1876 году
– На этот раз они в самом деле что-то затевают, - ответил Давид.
– Когда они узнали, что я еду в Швейцарию, то дали мне денег для покупки шрифта.
– Это недурно, - заметил Андрей.
– Я меняю о них свое мнение.
– А я остаюсь при прежнем, - возразил Давид.
– Посмотрим еще, что они сделают со своим шрифтом. Я не верю в них.
Он смотрел кругом, ища спичек, чтобы закурить свою трубку. Андрей подал ему сигару.
– Так зачем же ты взялся исполнять их поручение?
– спросил он.
– Это моя обязанность, - ответил Давид.
– Моя служба состоит в том, чтобы очищать дороги от всяких преград и держать их свободными для желающих пользоваться. Удастся ли затея эквилибристов или нет - не мое дело. Да и помимо того, - прибавил он, - возня-то небольшая. Это даст мне возможность пробыть несколько лишних дней с друзьями в Швейцарии - вот и все.
– Я рад за них, во всяком случае. Ты писал о своем приезде?
– Нет, я этого никогда не делаю. Гораздо приятнее приехать невзначай. Как они все поживают? Ты мне ничего не сказал о них.
– Да нечего говорить. Жизнь все та же и такая же скучная, - ответил Андрей.
Давид с досадой ударил себя по колену.
– Что за нелепый народ наши революционеры!
– воскликнул он.
– Живут в свободной стране среди большого социального движения и чувствуют себя как рыба на суше. Да неужели же свет клином сошелся на одной России?
Со своим еврейским космополитизмом* он часто спорил на эту тему с товарищами.
* Космополитизм - здесь признание своим отечеством всего мира.
– Ты прав, ругая нас, - возразил Андрей с готовностью самообличения, под которой так часто скрывается полуодобрение.
– Мы наименее космополитическая нация, хотя многие и утверждают противное. Ты один между нами заслуживаешь имя гражданина мира.
– Это лестно, но не особенно приятно, - заметил Давид.
Андрей не продолжал спора и стал расспрашивать о том, что петербуржцы думают относительно Бориса. Он принимал дело очень близко к сердцу. Борис был его лучшим другом, самым близким после Жоржа.
– Ничего нельзя решить до приезда Зины, - сказал Давид.
– Но я боюсь, что вообще ничего не удастся сделать теперь.
– Ничего? Почему же?
– Нет сил, - ответил Давид вздыхая.
– Мы теперь некоторым образом на мели сидим. Вот увидишь сам, когда
Он стал высчитывать потери и финансовые затруднения партии.
Андрей слушал, ходя взад и вперед с опущенной головой. Дело обстояло хуже, чем он ожидал. Но мысль о безнадежности положения возмущала его и не укладывалась в голове. О том, что его самого когда-нибудь арестуют, он привык думать спокойно: такой уж обычный жребий бойцов. Но позволить "этим подлецам" (как он называл всех этих представителей власти) заморить товарища без всякой попытки отнять у них добычу было бы слишком большим унижением.
– Какой вздор говорить о недостатке сил в нашей партии!
– воскликнул он, остановившись против Давида.
– Наши силы вокруг нас; если мы не можем найти помощников, то, значит, мы сами ничего не стоим.
– Выше головы не прыгнешь, - возразил Давид.
– У нас нашлось бы несколько человек, способных организовать освобождение, но как быть без денег?
– Не беда, - сказал Андрей.
– Самое лучшее средство пополнить кассу и возбудить в людях энергию - это затеять какое-нибудь живое дело.
– Иногда это удается, - ответил Давид.
– Поговори с Зиной. Всем нам хочется попытаться что-либо сделать.
Он встал и начал прощаться.
– Мне пора идти к моим путешественникам, - сказал он.
– Да, как же устроить тебе свидание с Зацепиным? Хочешь пойти к нему или чтобы он сюда пришел?
Андрей спросил, кто были другие, и предложил сейчас же отправиться в гостиницу. Он рад был познакомиться со всей компанией.
Когда Давид вошел в комнату, где сидели его клиенты, он был встречен шумной овацией.
Андрей был им представлен под первым вымышленным именем, которое попалось Давиду на язык. Острогорский и Вулич были чужими для партии, и их не было надобности посвящать в тайну возвращения Андрея на родину. Зацепину же нетрудно было догадаться, кто перед ним.
Компания распалась на две группы. Андрей и Зацепин продолжали сидеть за столом; Давид же отвел двух других к окну на противоположном конце комнаты. Острогорский и молодая девушка все еще не могли надивиться простоте своего бегства.
– Даже жалко, что не пришлось испытать никакого сильного ощущения, - сказала Анна.
Острогорский тоже выразил свое удивление. Он был в говорливом настроении и рассказывал о слухах, доходивших до него из достоверных источников, что людей переносили в полночь на спине, в мешках, что приходилось прятаться по нескольку дней в кладовых, прежде чем контрабандисты могли найти возможность переправы. Давид смеялся и заметил, что сомневается только насчет мешков, а все остальное могло быть правдой. В прежние времена, когда контрабандисты могли делать все по-своему, они часто нарочно выкидывали такие штуки, чтобы пустить пыль в глаза своим клиентам и показать, что громадные деньги, которые им переплачивали, были честно заработаны.