Андрей Кожухов
Шрифт:
– Меня или Машу?
– спросила девушка.
– А, значит, вы Катерина Дудорова?
– сказал Андрей.
– Я имею письмо к вам обеим от Лены Зубовой. Моя фамилия Кожухов.
Болезненное лицо девушки просияло.
– Как я рада!
– воскликнула она.
– Садитесь. Я сейчас позову сестру.
Она торопливо вышла, и Андрей сел у непокрытого стола из простого дерева. Связки рукописей различных форматов и почерков были разбросаны по столу. В одном конце сложены были переписанные начисто листы.
Андрей знал от Лены,
Через минуту вбежала Маша, извещенная сестрой о прибытии интересного гостя из Петербурга. Она была старшая, но выглядела моложе благодаря своему оживленному лицу со вздернутым носиком и блестящими карими глазами.
– Мы не ожидали вас так скоро, - сказала она.
– Зина думала, что вы будете здесь дня через три. Вы, конечно, хотите сейчас же отправиться к ней?
– Да, если это вам удобно.
– О да! Я через минуту буду готова и провожу вас. Это недалеко.
Она скрылась за занавеску, и Андрей слышал, как она возилась с переодеванием.
Сестрам очень хотелось оставить гостя у себя подольше. Им интересно было расспросить о петербургских новостях, но они не решались задерживать его.
– Как поживает Лена?
– спросила младшая сестра, оставшаяся с Андреем.
Андрей в нескольких словах сообщил все, что знал про нее.
– Послушайте, Кожухов, - раздался голос Маши из-за занавески, - у нас есть также адрес Давида. Я могу вас свести к нему, если хотите.
– Давид здесь?
– воскликнул Андрей, бросая обрадованный взгляд на занавеску.
– Я этого и не подозревал. Выходите, однако, скорей из вашей засады и давайте разговаривать по-человечески.
– Сию секунду!
– раздался голос Маши, все еще из-за занавески.
Она вышла из своего убежища в другом платье. Во рту она держала несколько шпилек.
– Давид был на румынской границе, чтобы устроить через своих евреев перевозку книг, - сказала Маша, наклонив голову и закалывая шпильками свои косы.
– Он остановился здесь по дороге… право, не знаю куда… - Теперь я совсем готова, - прибавила она, надевая шляпку.
– К кому же вас вести - к Зине или к Давиду?
Выбор был затруднителен.
– Пойдем к тому, кто ближе, - сказал Андрей.
Оба жили недалеко, но Давид оказался ближайшим соседом.
– Вы надолго в Дубравник?
– спросила Маша по дороге.
– Не знаю еще… Это зависит от обстоятельств… - уклончиво ответил Андрей. Он не знал, состоит ли девушка членом местной группы и посвящена ли она в дело, по которому он приехал.
– А вы постоянно тут живете?
– спросил он, чтобы переменить
– Нет, мы постоянно живем в деревне и скоро вернемся туда. Здесь же мы поселились на время, чтобы приготовиться к экзамену на учительниц: нам обещаны места в деревенской школе.
– Вам, вероятно, трудно готовиться к экзаменам и в то же время заниматься перепиской и вышиванием?
Маша улыбнулась.
– Приходилось гораздо труднее без работы, уверяю вас. Теперь нам отлично живется, - продолжала она веселым голосом, - и через несколько месяцев мы окончательно поселимся в деревне.
– Вы, я вижу, народница, как и Лена, - заметил Андрей.
– Да, конечно. А вы? Судя по словам Лены, мы и вас считали народником.
– О нет! Я не дохожу до таких крайностей.
Он стал убеждать свою спутницу, желая обратить ее на путь истины. У них завязался оживленный спор, но без раздражения и запальчивости: принципиальные разногласия между террористами и народниками еще не приняли тогда острого характера. Правда, между ними происходили иногда перепалки, но, вообще, обе партии пока работали мирно, рука об руку, часто в одних и тех же кружках.
Давид оказался дома и в ту минуту, когда входили гости, играл с сыном хозяйки - чумазым мальчуганом с большими голубыми глазами и целым лесом белокурых кудрей, который при виде чужих стремглав выбежал из комнаты. Как и все евреи, Давид очень любил детей, хотя и был по принципу против семейной жизни.
Он остановился в еврейской гостинице, где был совершенно как дома. Он всегда жил там, когда приезжал в Дубравник, и находился в самых лучших отношениях с хозяевами. Никому не приходило в голову требовать у него паспорта, и его знали просто под именем Давида.
Андрей и Давид очень обрадовались друг другу.
– Ты, брат, явился как раз вовремя. Приезжай ты одним днем позже, и нам не удалось бы свидеться. Я завтра же уезжаю, - сказал Давид.
Маша собралась уходить.
– Прощайте, - сказала она Андрею.
– Надеюсь, вы не забудете дороги к нашему дому?
Исполнив свою миссию, она хотела уйти, чтобы не мешать им "конспирировать".
Давид остановил ее:
– Подождите минутку. Мне нужно узнать от вас, кто из ваших одесских друзей уцелел после недавних арестов и застану ли я кого-нибудь из них в живых?
– Разве ты едешь в Одессу? с изумлением спросил Андрей.
– Да, в Одессу.
– Но ведь ты был там всего три недели тому назад… Никогда еще не встречал я человека с такой страстью к разъездам, - прибавил он, обращаясь к девушке.
– "Страсть к разъездам"!..
– воскликнул с негодованием Давид.
– Я просто в бешенство прихожу, как подумаю, какую прорву денег я истратил в эти три недели, не говоря уже о потере времени. И все это по милости наших нелепых народников, к которым эта барышня чувствует такую нежность, - прибавил он, кивнув в сторону Маши.