Андрейка и лодырь Ромашка
Шрифт:
— Еще Куриная Слепота будет дорогу заграждать? Я дам!
Читака воинственно зашагал по тропке вперед.
— Да он не сам, конечно! Кто боится Куриную Слепоту? Но у него три собаки есть: Бобик, Муха и Пират… И он на всех напускает этих собак…
Читака приостановился:
— Эх, надо было раньше это место пройти, когда он еще спит…
— Когда он сам спит, собаки не спят, — пояснил Андрейка. — Потом собаки ложатся, он просыпается. А кто мимо идет, он будит их и напускает… Поэтому ни днем, ни ночью там нет проходу… Да ладно! Найдем по толстой палке…
Но
— Сказать тебе один секрет? Ты никому не разболтаешь?.. У меня с детства есть такая черта… бояться собак!
— Больших? — уточнил Андрейка.
— Всяких… Больших я боюсь больше, средних не очень, а совсем маленьких не боюсь! Их я ударяю могучим ударом своей ноги!
Желая показать, как он ударяет маленьких собак, Читака изо всех сил пнул куст, но попал по скрытому там пеньку, зашипел от боли, сел и начал щупать ногу… Нога оказалась цела, и Читака радостно ухмыльнулся:
— Хорошо, что там не оказалось чего-нибудь железного!
У Куриной Слепоты только одна собака была маленькая, а остальные — средние, поэтому решили идти в обход.
Обход был такой длинный, что получился даже длиннее, чем вся дорога до Берега Синих Раков. От самых огородов, где засел со своими собаками Куриная Слепота, тянулись цепочкой тонкие болотца, а перемычка между ними, где можно перейти на другую сторону, никак не обнаруживалась. Лезть через топь вброд Читака наотрез отказался, даже пробовать не захотел, заявив, что шел не в болотах утопать, а раков ловить.
— В другой раз попробуем, — согласился Андрейка. — Веревку возьмем. Я первый полезу… Если начну совсем утопать, ты меня вытащишь. А то будем разбрасываться: то да это… и ничего не поймаем.
Они пошли дальше, увязая в грязи, спотыкаясь о кочки, попадая в какие-то ямки, долго продирались сквозь непролазные джунгли ивняка, жгучей крапивы, колючего шиповника. А комары, которые повсюду давно пропали, видно, все собрались сюда! Даже Андрейка измучился в этой чаще, а про Читаку что и говорить: он спотыкался обо все палки, ухал во все ямки, запутывался без конца в ежевичных лианах, и, чтобы поддержать в нем бодрость и веселое настроение, Андрейка вспоминал разные смешные и позорные случаи из жизни Куриной Слепоты, когда тот еще был жителем Шапкина.
— Раз Куриная Слепота вырастил мичуринскую клубничину с яблоко… Все ждал, когда она больше покраснеет, а как совсем покраснела, сороки ее и склевали!..
— Кхи-кхи-кхи-кхи! — веселился сзади Читака.
— Раз начал он чай пить, да заснул, да носом в блюдце и нос ошпарил!
— Кхи-кхи-кхи-кхи! Врешь!
Еще рассказал Андрейка, как Куриная Слепота хотел посмотреть на ферме барана, приоткрыл низенькую дверку в овчарню, заглянул, а баран выскочил и ахнул его своим лбом; как он чуть не утонул в яме с бардой; как начал копить деньги и прятать в коробку под буфетом, а мышь залезла и переела их в мелкие клочки.
— Кхи-кхи-кхи-кхи! Так и надо! — ликовал Читака. — Пускай не кусает людей собаками своими!..
— Он ведь раньше пацан был ничего, — рассказывал Андрейка. — Только потом зазнался!
— Каких он наук? — осведомился Читака.
— Да, так… Чепуховый… Даже не похож… Моська с Алехой видели, как он из такси вылезал… Больше на жулика смахивает! Да Куриной Слепоте и такой годится…
— Конечно! — подтвердил Читака. — Будет хороший с ним связываться! Что он — получше себе не найдет кого? Да я сам с вьетнамцем подружился, когда они на практику к нам приезжали, и то не хвалюсь!..
Когда дошли до конца самого последнего болота и двинулись по другому берегу в обратную сторону, Читака совсем выбился из сил. Он уже перестал говорить по-книжному, только временами угрюмо бормотал:
— Ну вас… Черти… Нашелся мне…
А тут недалеко от реки встретился им Сенечка и сообщил, что обходить огороды не стоило: их никто не сторожит, и он сам сейчас ел там помидоры. Куриная Слепота закрыл своих собак в сарай, потому что к нему приехали гости — сестра со своим кандидатом и еще какие-то. Он теперь водит их по разным местам, показывая шапкинскую природу.
Очутившись на песчаном берегу реки, Читака хлопнулся на прохладный песок под дерево, сложил руки на животе, как покойник, и, собравшись с силами, произнес:
— И он вскоре умер под заунывные крики обезьян…
— Когда устаешь, — поучал его Андрейка, — не обращай внимания, а жди, когда у тебя начнется второе дыхание.
— А оно у всех должно начинаться?
— Конечно!
— А у тебя уже началось?
— У меня оно всегда при себе! У меня их даже не два, а три! Сначала одним дышу, как устану — другое включаю… А третье — про запас…
— А чего же у меня так долго не включается?
— Значит, время не пришло…
— А как я узнаю, что уже второе началось?
— Бодрость появится… будто и не шел!
— Значит, не скоро еще… — вздохнул Читака. — Даже непохоже.
— Слабак ты! — сказал Андрейка. — Интеллигенция!
— Никакая я не интеллигенция… — уныло ответил Читака. — Устать всякий может… Я сам не очень устал, только ноги не идут…
Андрейка тотчас сообщил ему верный способ, как прогнать из ног усталость: нужно искупаться в речке, и усталость сразу начнет выходить в воду, а если потом хорошенько нажечь ноги крапивой, то и вовсе исчезнет, будто не было…
От крапивы Читака наотрез отказался, сказав, что крапиву не любил никогда, зато купался долго: кувыркался в воде, брызгался, и так отдохнул, что начал диким голосом кричать:
— Он стремглав нырял, невзирая на крокодильи крики… Своими могучими руками он разгребал волну!..
Накупавшись до дрожи, Читака вылез на берег и начал пробовать свои ноги: сгибал и разгибал коленки, брыкался во все стороны, будто проверяя, не испортилось ли в них что… Проверкой он остался доволен.
Тем временем Андрейка обследовал берег и разыскал следы каких-то других путешественников: бумажки и кости от вареной рыбы. Кости были огромные, и среди них находилась страшная кривая рыбья челюсть с острейшими зубами, не меньше кошачьих…