Андрейка и лодырь Ромашка
Шрифт:
— Неужели все сам сочинил от начала до конца? — допытывался Моська. — Ниоткуда ничуть не списывал? Вот это да! А здорово про синий домик вкручено!
Алеха посоветовал:
— Чтоб всем понятней было, проставь сверху: посвящается Г. И. К… У Лермонтова чуть не над каждым стихотворением стоит!
Алехин совет Андрейка с удовольствием исполнил: получилось как все равно в хрестоматии!
Однако и Алеха с Моськой заметили, что с концом не все ладно:
— Все-таки она недоконченная какая-то… — начал наводить
Андрейке Моськина критика не понравилась: напиши попробуй сам, а потом и присобачивай хоть сто концов.
— Как тут сделаешь?.. — недовольно буркнул он.
Моська приставил палец к голове.
— Как? Тут нужно… Сейчас… Подожди… Тут нужно вот что подбавить… В этом месте хорошо бы его… за волоса вытащить!
— Кота за волоса?
До Моськи дошло:
— Для примера сказано, чего придираешься? Котов, конечно, всегда за хвосты вытаскивают… больше не уцепишься… Та-ак… Тихо! Значит, так… Не путайте меня, а то забуду! Сейчас… сейчас… Ага! Вот! «Потом пришел один Барбос и вытащил его за хвост!» Ха-ха-ха-ха-ха!
— Какой еще Барбос? Откуда он взялся?
— Да мало ли… Откуда-нибудь! Важно, что вытащил за хвост. Хи-хи-хи-хи-хи!..
Неуклюжая, ни к селу, ни к городу, Моськина добавка никуда не годилась. Даже ничуть не в рифму: Барбос — хвост!..
Но Алеха тоже захохотал и одобрил:
— Верно! Подбавляй! Пускай знает! С этим гораздо лучше!
Волей-неволей к своей хорошей басне пришлось добавить Моськины неуклюжие строчки, чтобы не обижать друзей. Ладно уж: хорошее стихотворение две плохие строчки не сильно испортят… Вот и Алехе так больше нравится, а он человек честный, прямой, зря не станет захваливать… А Грише — подходяще! За хвост его вытащить! Потом, может, и лучше что выдумается, а пока пускай так побудет…
Еще раз прослушав всю басню в окончательно доделанном виде, Моська с восхищением воскликнул:
— Вот, теперь в самую точку! «Вытащил за хвост»! Гы-гы-гы-гы-гы!.. Во смехота!
— Да коряво чтой-то… — пытался убедить его Андрейка. — Надо бы исправить…
Моська и слушать не захотел:
— Чего там! Да если хочешь знать, это — самое хорошее место! Прямо ржачка!..
Начали думать, куда поместить Андрейкино произведение.
Если послать в газету «Вперед», где иногда печатали стихи, то вдруг долго держать будут? Сын пишущего физрука Бориса Ивановича рассказывал, что отцовские стихотворения там иногда по полгода держат — очередь не доходит… Да еще начнут придираться, не хуже чем сейчас Моська: то не так да это исправь, а у Гриши отпуск кончается, он уедет и не успеет прочитать про себя… А сама тетя Фрося сроду на газету не подписана, да и будь у нее газета, вряд ли она ее Грише пошлет, не захочет расстраивать…
Решили Андрейкино произведение отнести в клубную стенгазету. Завклубом Зойка давно ко всем приставала, чтобы несли ей разные заметки, а то никто не несет, а ее за это ругают. Конечно, настоящая газета — почетнее, и народу больше прочтет, но, с другой стороны, кому интересно читать, кто Гришу не знает? А тут — зайдут люди в клуб, увидят новенький материальчик, прочтут, и начнется катавасия.
Алехе и Моське тоже хотелось пойти вместе с Андрейкой стихотворение опубликовывать. Но им заход в клуб был временно запрещен, так как в прошлый выходной они помогали Зойке заводить пластинки, да начали толкаться, кому первому, и кокнули две самые лучшие, а Зойка сказала, чтоб в клуб не являлись, покуда не представят точно такие же пластинки взамен. А где их взять, такие же, если они, может, только в Москве продаются, а больше нигде?
Алеха своим красивым и аккуратным почерком переписал басню на поздравительной открытке с букетиком незабудок в уголке, жалея, что не нашлось открытки с котом, и Андрейка пошел один.
Завклубом Зойка, как всегда разодетая и начепуренная, сидела на своем месте, вязала платок и слушала пластинки, запустив проигрыватель на полный звук.
Увидев Андрейку, она закричала:
— Журналы закрыты в шкафу! Так что не рассчитывай!
— Я и не рассчитываю… — смущенно сказал Андрейка. — Я по другому делу… Вот — произведение принес…
Зойка даже перестала вязать:
— Какое еще произведение?
— Стих…
— Сам, что ль, написал?
— А что? — обиделся Андрейка. — Не могу, что ль?
Зойка хихикнула:
— Вот так поэт, невольник чести! Ну-ка дай…
Шевеля губами, она прочитала басню и одобрила:
— Ничего… Немножко, конечно, бестолково, но сойдет… Это ты в кого целишь — в Гришку, что ль, теть Фросиного? Дом-то — синий?
Андрейка кивнул.
— Я сразу догадалась!.. А он и правда на кота похож! Это ты верно подметил. Стиль у тебя неплохой, хотя размер не выдержан…
— Длинновато?
И Андрейка сразу решил, что в крайнем случае можно укоротить за счет Моськиной добавки…
— В поэзии размер считается иначе, чем в обуви, например… — объяснила Зойка. — Там не в номерах дело, а в ударениях… Нас в культпросветшколе разным размерам учили! Вот могу сейчас сказать, какой тут размер… Кажется, ямб…
Она долго что-то шептала, размахивая в воздухе пальцем.
— Или не ямб?.. Пожалуй, амфибрахий…
Андрейка, с беспокойством следивший за ее рукой, осведомился:
— А это хорошо?
— Конечно! — убежденно ответила Зойка. — Пушкин часто писал амфибрахием!..
Андрейка еще больше загордился: нежданно-негаданно взял да прямо с первого разу и сочинил целый амфибрахий! Хотя Зойка сомневалась:
— Или не амфибрахий?.. Хорей, может…
Хорей Андрейке не понравился, и он попросил: