Андрейка
Шрифт:
Андрейка сейчас спит. У меня голова не держится, хоть лом глотай.
Славка сидит, как сыч, недвижимы стали глаза простоквашные. Присмотрелся: дрыхнет, как только едет!
– Эй, - кричу, - сохатого чуть не затоптал!
Заморгал.
– Остекленел, что ли, я?
– И для порядка крутит баранку.
Въехали на "Дунькин пуп", так прозвали ребята гору на перевале. Веселее пошло, вот и поворот, на обочине щит - эмблема нашей республики: анкерная опора, изолятор. В распадках сереет, а на востоке по горизонту будто мазнули белильной кистью.
– Не спят, что ли?
– говорит Славка.
Подъезжаем. С подветренной стороны палатки "молотят" тракторы. Так всю зиму и стрекочут трудяги, их не глушат, а то не заведешь - таковы суровые условия Сибири. С непривычки не уснешь.
В палатке вкусно пахнет. С полсотни румяных пончиков на столе. Талип в белом переднике хлопочет у печи.
– Праздник какой?
– спрашиваю.
– Тоже мне - дед! Сегодня же день рождения Андрюхи.
Вот досада, что-нибудь надо было привезти пацану. Славка подает мне плоский ящик, догадываюсь - слесарный инструмент.
– Бери, дед. А я подарю этому "заклепу" компас.
– И Славка лезет за печку спать, это его любимое место, как у кота.
Сажусь на скамейку, облокачиваюсь на край стола. Есть не хочется. Чай в кружке уже остыл. Вставать тоже неохота. Кемарю.
– Дед, а я тебя ждал, - шепчет на ухо Андрей и обнимает за шею.
Андрей в новом спортивном костюме с начесом.
– Кашу будешь?
– Он разом приносит чашку, ставит на стол и хватается ручонками за валенок, упирается ногой мне в колено - помогает разуться. Он давненько не стрижен, и на висках косички.
– Дед вернулся! Вот видите, я же говорил, - кричит Андрей.
– Тихо, Андрюха, пусть спят.
– А ты мне разрешишь на тракторе работать или мотор собирать? тараторит Андрей.
– Смотри, это лиса прислала, - говорю и отдаю ящик.
Андрей открывает его и замирает от восторга.
– То, что надо!
– Вынимает из гнезда молоток, ладит полированную ручку.
– Она стеклянная?
– Нет.
– Попробую.
– Разбудишь ребят.
– Все равно вставать пора, - поддерживает Талип.
Андрей заколачивает гвозди.
– Молодец лиса.
Ребята поднимаются, в палатке становится тесно. Подходит ко мне Талип, щурит глаза.
– Работать - так товарищ дорогой, деньги получать - так гражданин задрипанный? Почему кассир обводил меня в черную рамку?
Вечно эта бухгалтерия что-нибудь перепутает.
Андрей тоже лезет с поддержкой:
– Да, дед, не дали нам деньги. Пропустили в табеле.
– Мал еще нос толкать, - обрывает Талип Андрейку.
– Разберусь, - обещаю Талипу, а Андрей уже жмется ко мне, хватает меня за руку и первым делом спрашивает:
– А сказку привез, не забыл?
...Вспоминаю. Как-то мы со Славкой приехали в бригаду поздно ночью. У Славки привычка: приедет - заглушит мотор, откинется на спинку, закроет глаза - отдыхает.
Захожу в палатку, зажигаю свечу -
Оборачиваюсь - Андрейка сидит на койке, щурится и царапает голову.
– Дед!
– удивляется он, вдруг проснувшись, и бежит ко мне.
– Ты че так долго не приезжал, забуксовал, да?
Я завертываю Андрея в полушубок и сажаю за стол. Ставлю на печь чайник.
– Ты из меня, дед, кулему сделал, - смеется Андрейка.
– Мы с Талипом ходили петли ставить на зайцев, я отморозил лапу.
– Андрей высовывает из-под полушубка босую ногу. Действительно, водянистый разбухший палец.
– До свадьбы заживет, - говорю.
– И Талип сказал, - обрадовался Андрей.
– Дед, ты думаешь, я плакал? Нисколько. Когда валенок стянули, так я только вскрикнул - это я так, невзначай, дед, - оправдывается он.
Наливаю чай, кружки потеют. Вышел Славка и занес замерзшую куропатку.
– Это тебе, Андрюха, завтра на похлебку!
Андрей гладит птицу и вздыхает.
– Зря ты ее, дядя Слава. Она совсем как комочек снега. Дед, если ее отогреть, она оживет?
– Нет, не оживет.
Вынимаю из кармана горбушку мерзлого хлеба.
– Это лиса тебе прислала гостинец.
– Ну? Вот интересно.
– Андрей с удовольствием грызет хлеб. Швыркает носом. Расспрашивает про лису.
– Да! Пожалуй, ты всем бы парень ничего, да сопливый.
– Где?
– Андрей трет кулаком нос.
– Видишь, нету.
Расстилаю спальный мешок. Подбрасываем в печку дрова покрупнее. Андрей зыркает из полушубка.
– Ну что, Андрей, подкрепился? Укладываться будем.
– Будем, дед. А ты не замерзнешь? Давай вместе. Я тебя греть буду, говорит пацан серьезно.
– Ладно, давай!
Он уже не может скрыть радости - ныряет в мешок. Я разуваюсь, развешиваю портянки.
– Не хочешь на улицу?
– спрашиваю.
– А то еще уплывешь.
Андрей соглашается и лезет в мои валенки. Я - в мешок.
Андрей возвращается с улицы, забирается мне под мышку. Холодный.
– Звезды совсем близко к земле, скоро светать будет, - шепчет он.
– А ты не очень устал, дед? Может, поговорим?
– Устал, - говорю, - спи, завтра баню топить будем.
– А сказку?
Рассказывай всю ночь напролет, Андрей не сомкнет глаз. Особенно любит он сказки, где люди и звери выручают друг друга. Честность и смелость главная тема наших сказок. Мы их сами придумываем, и Андрей всегда один из героев сказки. Которые ему больше нравятся, просит повторить. А я, как правило, забываю, сбиваюсь. Он поправляет меня. У него хорошая память. Чувствует характеры. Как-то рассказываю про росомаху, про то, что она ходит за медведем - такая страшная, лохматая, ленивая - и все хватает куски с медвежьего стола. Наестся и валяется, пока не проголодается.