Андропов вблизи. Воспоминания о временах оттепели и застоя
Шрифт:
Верховный главнокомандующий Генералиссимус Советского Союза Иосиф Сталин вообще-то понимал, что армия, стоящая за рубежами своей страны и занимающаяся мародерством, разлагается и теряет дисциплину. Поэтому он издал строгий приказ о наказании мародеров вплоть до расстрела. Известны случаи, когда офицеры спецслужбы Смерш («Смерть шпионам!») расстреливали несчастных советских младших офицеров и солдат в советской зоне оккупации Германии на месте, если бойцы отбирали без возмещения у немецких жителей велосипеды, наручные часы или какой-то домашний скарб. В то же время многие из расстрельщиков-контрразведчиков и генералов разных
Чтобы пресечь массовое мародерство, Сталин приказал создать на внешних границах СССР, где проходили потоки разного имущества из захваченных Советским Союзом Германии и ее стран-сателлитов, специальные «трофейные команды», которые отбирали у возвращающихся домой советских офицеров и генералов предметы, которые, мягко говоря, не могли быть ими приобретены за рубежом на законных основаниях. Еще в мои школьные годы, сразу после войны, один из моих друзей рассказал довольно печальную историю о семье своего соседа.
Какой-то армейский генерал-майор, возвращаясь со своей дивизией в СССР, вез в разоренную и нищую тогдашнюю Москву большой багаж, среди которого внимание «трофейной команды» на границе привлек концертный рояль. «Трофейщики» конфисковали музыкальный инструмент у генерала. Военный обиделся и написал заявление Верховному главнокомандующему. В нем он изложил свое дело примерно так: «Дорогой товарищ Сталин! Я всю жизнь мечтал дать дочери музыкальное образование. Ради этого я вез из Германии рояль, но „трофейная команда“ отобрала у меня на границе инструмент. Прошу оставить мне рояль. Генерал-майор такой-то».
Диктатор любил демонстрировать своим соратникам черный юмор, который расходился иногда кругами по партийной, военной и чиновной верхушке страны, пугая будущих нарушителей порядка, установленного верховным «шутником». В тот раз принципиальный вождь, не обращавший внимания на мародерство высших армейских и чекистских начальников в Германии, зачеркнул в подписи на документе слово «генерал» и в углу размашисто начертал резолюцию: «Оставить майору рояль!»…
Но вернемся к Серову, для того чтобы составить представление о моральном облике главного чекиста страны, протеже, друга, соратника и несколько позже, в момент первого кризиса власти Хрущева, спасителя тогдашнего первого секретаря Коммунистической партии страны от партийных друзей — заговорщиков против него. Факты, характеризующие Серова и его ближайших сотрудников по МВД, настолько вопиющи, что мне придется цитировать документы, поскольку если их просто излагать, то большинство людей, привыкших к историческим штампам, просто не поверят в реалии верхушки коммунистической системы [13] .
Итак, 6 февраля 1948 года министр госбезопасности Абакумов направил «товарищу Сталину И. В.» короткую записку с грифом «совершенно секретно», которая имела краткую преамбулу: «При этом представляю протокол допроса арестованного генерал-майора СИДНЕВА А.М., бывш. начальника оперативного сектора МВД в Берлине, о мародерстве и грабежах в Германии…»
На стол Председателя Совета министров СССР лег
«ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
арестованного СИДНЕВА Алексея Матвеевича
от 6 февраля 1948 года
ВОПРОС: Какой период времени вы работали в Германии?
ОТВЕТ: С 1945 по 1947 год я работал начальником
ВОПРОС: После вашего отъезда из Берлина были вскрыты крупные хищения ценных вещей и золота, в которых вы принимали непосредственное участие. Показывайте об этом.
ОТВЕТ: …Как известно, частями Советской Армии, овладевшими Берлином, были захвачены большие трофеи. В разных частях города то и дело обнаруживались хранилища золотых вещей, серебра, бриллиантов и других ценностей. Одновременно было найдено несколько огромных хранилищ, в которых находились дорогостоящие меха, шубы, разные сорта материи, лучшее белье и много другого имущества. О таких вещах, как столовые приборы и сервизы, я уже не говорю, их было бесчисленное множество. Эти ценности и товары различными лицами разворовывались.
Должен прямо сказать, что я принадлежал к тем немногим руководящим работникам, в руках которых находились все возможности к тому, чтобы немедленно организовать охрану и учет всего ценного, что было захвачено советскими войсками на территории Германии. Однако никаких мер к предотвращению грабежей я не предпринял и считаю себя в этом виновным.
ВОПРОС: Вы и сами занимались грабежом?
ОТВЕТ: Я это признаю. Не считаясь с высоким званием советского генерала и занимаемой мною ответственной должностью в МВД, я, находясь в Германии, набросился на легкую добычу и, позабыв об интересах государства, которые мне надлежало охранять, стал обогащаться… Отправляя на свою квартиру в Ленинград это незаконно приобретенное имущество, я, конечно, прихватил немного лишнего.
ВОПРОС: Обыском на вашей квартире в Ленинграде обнаружено около сотни золотых и платиновых изделий, тысячи метров шерстяной и шелковой ткани, около 50 дорогостоящих ковров, большое количество хрусталя, фарфора и другого добра. Это, по-вашему, «немного лишнего»?
…
ВОПРОС: Вам предъявляются фотоснимки изъятых у вас при обыске 5 уникальных большой ценности гобеленов работы фламандских и французских мастеров XVII и XVIII веков. Где вы утащили эти гобелены?
ОТВЕТ: Гобелены были обнаружены в подвалах германского Рейхсбанка, куда их сдали во время войны на хранение какие-то немецкие богачи…
ВОПРОС: Но этим гобеленам место только в музее. Зачем же они вам понадобились?
ОТВЕТ: По совести сказать, я даже не задумывался над тем, что я ворую. Подвернулись эти гобелены мне под руку, я их и забрал…
ВОПРОС: Шестьсот серебряных ложек, вилок и других столовых предметов вы также украли?
ОТВЕТ: Да, украл.
ВОПРОС: Можно подумать, что к вам ходили сотни гостей. Зачем вы наворовали столько столовых приборов?
ОТВЕТ: На этот вопрос я затрудняюсь ответить…
ВОПРОС: Как получилось, что вы стали мародером?
ОТВЕТ: …В 1944 году, являясь заместителем начальника Управления «СМЕРШ» 1-го Украинского фронта, я на территории Польши встретился с СЕРОВЫМ, являвшимся в то время Уполномоченным НКВД по указанному фронту. Под его руководством я проводил работу в Польше, а затем, когда советские войска захватили Берлин, СЕРОВ добился моего перевода на работу в НКВД и назначил начальником берлинского оперсектора.
На этой работе СЕРОВ приблизил меня к себе, я стал часто бывать у него, и с этого времени началось мое грехопадение.