Андропов вблизи. Воспоминания о временах оттепели и застоя
Шрифт:
Мне рассказывали, что, в отличие от Шелепина, Семичастный все же проявлял некоторое уважение к профессионалам разведки и контрразведки, хотя так же, как и Шелепин, был грубым и властным человеком. Именно во времена Семичастного хрущевская «оттепель» окончилась и началось новое завинчивание гаек, борьба за чистоту идеологии. Именно в бытность Семичастного председателем КГБ произошло восстание рабочих в городе Новочеркасске, во время которого войска стреляли по демонстрации рабочих, несших портрет Ленина. Массовые беспорядки возникли на почве повышения цен на мясо и снижения расценок на производстве для квалифицированного рабочего труда. Однако КГБ и партийным деятелям удалось тогда утаить от страны и всего мира тяжесть этих событий, во время которых погибло двадцать пять человек, среди них и
Именно при Семичастном началась борьба КГБ под руководством КПСС против художников и писателей, которая приобрела постепенно масштабы массовых судебных наказаний «за особо опасные государственные преступления». Первыми жертвами слежки и суда стали писатели Синявский и Даниэль, начались гонения на Солженицына. Тогда же в СССР стала формироваться и так называемая судебная психиатрия, то есть объявление людей, протестующих против тоталитаризма и несвободы в Советском Союзе, психически больными. Так что это отнюдь не изобретение Андропова, как это иногда пытаются представить его противники.
В 1964 году, при Семичастном, был брошен в психушку вольнодумный генерал Григоренко. Тогда функционировали уже две психиатрические специальные больницы. Карательная идеология этих психушек была проста, и придумал ее сам Хрущев. В одной из своих речей он дал ей почти научное обоснование. «Только сумасшедший может выступать против советской власти!» — заявил первый секретарь ЦК правящей Коммунистической партии… Семичастным и его кадрами это было воспринято как указание.
После октября 1964 года, когда на Пленуме ЦК генеральным секретарем был избран Леонид Ильич Брежнев, многие шелепинцы стали неосторожно говорить в своем кругу о том, что Брежнев — слабая личность и всего лишь промежуточная фигура, что его должен вскоре заменить на посту лидера партии и государства «железный Шурик». Поскольку во главе КГБ стоял друг Шелепина Семичастный, информация о таких разговорах приходила к Брежневу не из спецслужбы на Лубянке, а из других источников. Ведь среди бояр, приближенных к царю, всегда есть любители пошептать на ушко хозяину сплетню про престолонаследников.
Брежнев знал о таких разговорах среди сторонников Шелепина и стал постепенно «отщелкивать» их с влиятельных партийных и государственных постов. Особенно он боялся председателя КГБ и тайных возможностей этой мощной организации. Он долго искал подходящего случая, чтобы снять Семичастного с должности так, чтобы это не выглядело необъективной расправой. Брежнев не хотел, чтобы его считали самоуверенным сатрапом, боялся открытого бунта шелепинцев и всегда ратовал за стабильность в кадровых вопросах.
Случай представился только через три года, когда генсек уже имел прочное большинство в политбюро. Дочь Иосифа Сталина Светлана Аллилуева получила официальное разрешение властей СССР на выезд в Индию для погребения по индийским обычаям праха своего третьего мужа, коммуниста и гражданина Индии, работавшего и умершего в Москве.
Ни советское посольство в Индии, включая посла, ни резидент КГБ и представители советских спецслужб в Индии не оказали дочери диктатора Светлане Аллилуевой достаточного человеческого внимания, хотя именно в те дни, в начале марта, исполнялась очередная годовщина смерти ее отца. Психика Светланы из-за перманентной кампании десталинизации в СССР была в возбуждении. Она выполнила свой долг по отношению к покойному мужу, хотела спокойно пожить в деревне, где было его поместье. Светлана попросила в советском посольстве продления визы на свое пребывание в Индии. Но партийные, кагэбэшные и дипломатические чиновники Страны Советов долго тянули с ответом. Тогда возмущенная хамским молчанием наследников Сталина дочь советского диктатора отправилась просить политического убежища в посольстве страны, которую Сталин считал своим злейшим врагом, — Соединенных Штатов Америки. Такое убежище она получила. Американцы немедленно переправили ее через Швейцарию в США.
В конце 90-х годов в книге «Возле вождей» писателя Сергея Красикова, бывшего офицера Управления правительственной охраны и знавшего много тайн Кремля, был
«По мнению экспертов-финансистов, — пишет бывший телохранитель высших лиц Советского Союза, — в одном из швейцарских банков она получила довольно-таки значительную сумму, лежавшую с 1905 года…
Великий конспиратор И. В. Джугашвили-Сталин на всякий случай передал дочери свой партийный банковский шифр, который на этот раз ей очень пригодился. Без уверенности в получении этих денег она вряд ли рискнула бы эмигрировать. Этих денег вполне бы хватило беженке на безбедное существование, не будь она в Америке новичком и по-советски наивно-доверчивой. Большая часть их осела в руках домовладельцев, издателей и адвокатов» [14] .
Именно побег Светланы Аллилуевой в США и боязнь членов политбюро того, что дочь диктатора разоблачит самые темные стороны жизни кремлевских обитателей, вызвали отставку молодого председателя КГБ, который не сумел предотвратить бегство. За это Семичастного сослали в Киев, на второстепенную должность заместителя Председателя Совета министров Украины. Брежнев еще долго опасался друга «железного Шурика». За ними обоими велась слежка, их телефонные разговоры прослушивались…
Леонид Ильич Брежнев со времен довоенной партийной работы в Днепропетровске развивал и обострял свой природный инстинкт на людей. Он сразу видел и чувствовал, как относится к нему человек, которого он встретил в первый раз. Затем у него складывалось мнение, которое под влиянием инстинкта самосохранения могло изменяться в широких пределах. Он опирался не только на собственное впечатление, но и на обширную информацию, которую, как высокий руководитель, получал по самым разным каналам. Он сделал безошибочный выбор, назначая Андропова председателем КГБ.
Брежнев точно знал, что Андропов, как секретарь ЦК, не входил в группу партийных и кагэбэшных деятелей, организовавшихся для свержения Хрущева. Но и сам Брежнев довольно долго был в стороне от заговора, колебался и только под сильным давлением Подгорного и других согласился стать новоизбранным лидером вместо Хрущева. Он оценил осторожность Андропова и его нежелание вступать в драку, а затем высокую работоспособность Юрия Владимировича и его организаторские способности, его преданность новому генсеку. Брежнев твердо знал о нежелании Андропова ввязываться в интриги, закрученные теперь Шелепиным и его сторонниками, хотя Юрий Владимирович и был человеком скорее их поколения, чем сверстником старших товарищей из верхушки политбюро. От своих людей в аппарате ЦК генсек получал информацию о личной психологической несовместимости интеллигента без высшего образования Андропова и имевшего диплом блестящего Института филологии и литературы, но хамоватого и агрессивного Шелепина. А так как главной опасностью для Брежнева были теперь Шелепин и Семичастный, их люди на ключевых постах в партии и государстве, то кабинет Семичастного на Лубянке занял Юрий Владимирович Андропов.
По крайней мере, четырнадцать с половиной из своих пятнадцати лет во главе КГБ Юрий Владимирович оставался верен Брежневу.
Как я понимаю, Андропов принял Комитет госбезопасности не в самом лучшем состоянии. Три реорганизации за двенадцать лет и трое председателей, из которых каждый по-своему громил весьма разветвленную спецслужбу, так что ее главный инструмент работы, агентура, сократился с 1951 года до середины 60-х годов в десять раз, привели к плачевным для тоталитарного государства результатам.
Как верный адепт системы, Андропов вынужден был исправлять положение и строить органы госбезопасности по-новому, хотя до начала 70-х годов он не был еще убежден до конца в том, что стране нужна огромная, единая спецслужба, а не несколько отдельных, строго специализированных и самостоятельных подразделений. Когда же он пришел к такому выводу, то со всей своей энергией взялся за восстановление утраченного при Хрущеве государства в государстве — КГБ. После того как в апреле 1973 года Андропов был избран членом политбюро и перед ним открылась сначала гипотетическая, а затем и вполне реальная дорога к вершине власти, процесс укрепления и расширения КГБ принял хотя и скрытый, но масштабный характер.