Андропов вблизи. Воспоминания о временах оттепели и застоя
Шрифт:
Совершенно неожиданно в апреле 2003 года я получил косвенное подтверждение гипотезы о не случайной и совершенно не связанной с расследованиями громких дел Андроповым гибели Семена Кузьмича Цвигуна.
За пару недель до Пасхи 2003 года в Москву приехал на побывку из США мой старый приятель, посол Олег Гриневский. Мы с ним в 1949 году поступили в МГИМО и учились на одном факультете. Олег с блеском окончил это элитарное высшее учебное заведение, благодаря талантам и трудолюбию попал на близкую к Хрущеву дипломатическую орбиту, затем сделал высокую карьеру в МИДе, побывав в кресле заведующего отделом стран Ближнего Востока, членом и руководителем некоторых важных советских делегаций, послом по особым поручениям. Несколько лет Гриневский прослужил чрезвычайным и полномочным послом Российской
Только за последние годы Олег издал несколько историко-публицистических книг, среди которых в 2000 году внимание публики привлек его труд «Тайны советской дипломатии». В 2002 году вышла новая книга Гриневского «Сценарий для третьей мировой войны».
Приехав в Москву, Олег позвонил нам, и мы с женой пригласили его в гости. За столом мы обсуждали, среди прочего, разные творческие дела, в том числе и его свежевышедший «Сценарий для третьей мировой войны». Я рассказывал ему о том, как идет редактура этой книги об Андропове, и, поскольку был увлечен только что пришедшей мне на ум новой версией гибели в 1978 году секретаря ЦК Кулакова, поделился с ним некоторыми мыслями из своей версии о существовании в недрах узкой верхушки ЦК КПСС подразделения, которое Судоплатов назвал «комиссией по судебным вопросам» (см. чуть выше).
Гриневский высказал свои сомнения, поспорил, отстаивая в отношении смерти Цвигуна общепринятую точку зрения о связи трагической истории Семена Кузьмича с «бриллиантовым делом» и неприличным поведением в нем Галины Брежневой. Он повторил мне известные версии гибели Цвигуна, происшедшей якобы после крупного разговора первого зампреда КГБ со вторым человеком в СССР — Михаилом Сусловым и последовавшей через три дня загадочной смерти второго секретаря ЦК партии Михаила Андреевича Суслова. Олег рассказал, что его осведомленность о Цвигуне, которую он изложил в «Сценарии…», основана на том, что в то время, когда происходили все эти события, он возглавлял в МИДе ближневосточный отдел. А в этом отделе под его руководством как раз в январе 1982 года работал сын Семена Кузьмича Миша, скромный и трудолюбивый молодой дипломат.
В тот день мы просидели втроем несколько часов, наслаждаясь беседой и обсудив, как говорят дипломаты, «широкий спектр вопросов» — от семейных и культурологических до международных и внутриполитических. Когда Олег распрощался и уехал домой, я открыл его книгу, чтобы еще раз прочитать страницы с его аргументацией версий гибели Семена Кузьмича Цвигуна, к которому мы с женой относились с большим уважением. Буквально на второй странице главы восьмой книги «Сценарий для третьей мировой войны» я прочитал абзац, который полностью подтверждал мою гипотезу и опровергал все дезинформировавшие общественность слухи о «самоубийстве» Цвигуна. Вот что произошло 19 февраля неподалеку от Москвы, в поселке Калчуга по Рублевскому шоссе:
«Примерно в пять часов вечера сына Цвигуна Михаила, который трудился в отделе стран Ближнего Востока МИДа, срочно вызвали на дачу. Там он обнаружил мертвое тело отца, над которым тщетно трудились врачи. Через несколько часов, как рассказывал М. С. Цвигун, подъехал Ю. В. Андропов. Он был в мрачном расположении духа и только пробормотал загадочную фразу:
— Этого я им никогда не прощу…»
К этому можно добавить еще один реальный факт: Цвигун никак не мог встречаться с Сусловым во второй декаде февраля и крупно поговорить с ним о Галине Брежневой и бриллиантах хотя бы потому, что две недели до своей смерти второй секретарь ЦК находился в зимнем отпуске и пребывал на диспансеризации в Центральной клинической больнице на улице Грановского. Разумеется, во время пребывания в больнице второго человека в партии к нему никакого Цвигуна, да еще с неприятным, волнующим докладом, никогда бы не пустили.
Юрий Владимирович, очевидно, сразу понял, от какого выстрела и почему погиб Семен Кузьмич…
…В недрах КГБ у Брежнева был еще один личный надзиратель за председателями главной спецслужбы страны. Это был старый партийный аппаратчик с Украины генерал Виктор Иванович
— Виктор Иванович, если что понадобится, звони, приходи ко мне. Всегда помогу, чем могу.
В 1971 году Алидин был назначен начальником Управления КГБ по Москве и Московской области. Московское управление, по сути дела, было по структуре повторением КГБ в миниатюре на просторах Московии. В нем были отделы и внешней разведки, и контрразведки, и «пятой», «седьмой», и других служб комитета. Кладезь его информации был неисчерпаем, тем более что московская парторганизация, то есть вся верхушка СССР, во главе с членом политбюро Гришиным, оперативно «обслуживалась» Московским управлением. А по долгу службы Алидин «дружил» не только с членами коллегии КГБ, но и с членом политбюро Гришиным. По сути, Виктор Иванович был не менее острым «оком государевым» из-за спины Андропова, чем Цинев и Цвигун. Причем не только в Москве и области, но и на всех этажах Лубянки.
К чести Виктора Ивановича следует сказать, что он был и остался верным и надежным союзником Юрия Владимировича в борьбе против коррупции и персонально против Щелокова. Это было особенно ценно, когда в 1981 году Черненко, Гришин, Щелоков и другие близкие к Брежневу деятели ужесточили борьбу за власть и вытеснение Андропова с его мощных позиций. Поддержка Андропова Алидиным сыграла далеко не последнюю роль в противостоянии Юрия Владимировича со Щелоковым, коррумпированными брежневцами и гришинцами.
Еще одним представителем «днепропетровской мафии», как называли приближенных к Брежневу деятелей с берегов Днепра, был Виктор Михайлович Чебриков. Секретаря Днепропетровского обкома КПУ назначили, почти одновременно с Андроповым, на ключевую для всякого генсека должность начальника Управления кадров госбезопасности.
Чебрикова за его манеру говорить редко и осторожно кагэбэшники окрестили «молчуном». Но он был исполнительным и четким работником. Всем на удивление, Виктор Михайлович не стал злым «оком государевым» в КГБ, а занял вполне дружественную и верную позицию по отношению к Андропову. Таким он и оставался все пятнадцать лет председательствования Андропова и еще несколько лет после него, уже шефом Лубянки. Однако ушлый интриган Крючков подсидел Чебрикова, будучи его заместителем, накляузничав Горбачеву о якобы нелояльности к нему Чебрикова. Дело в том, что не очень расторопный Чебриков признал своим хозяином после смерти Андропова нового генерального секретаря Черненко, хотя тот был тяжело болен и ему оставалось «лежать» у руля государства меньше года. Но дисциплинированный Виктор Михайлович продолжал поставлять Черненко всю полноту информации, собираемой комитетом.
В то же время расторопный первый заместитель председателя КГБ Крючков сделал ставку на растущего демагога и интригана Горбачева. Крючков стал носить второму секретарю ЦК КПСС не весь массив информации, которая иногда бывала и неперевариваема, а лишь самые интересные документы, особенно добытый КГБ из «прослушки», от агентуры и другими оперативными методами компромат на членов политбюро, секретарей ЦК и вообще всех сколько-нибудь значительных деятелей СССР. У помощника Горбачева Болдина целый сейф был набит этим компроматом, который частенько требовал на просмотр Михаил Сергеевич.