Андропов
Шрифт:
6 октября в Будапеште с разрешения властей состоялось перезахоронение останков Ласло Райка и его товарищей. Их официальная реабилитация была объявлена еще летом. Несмотря на осеннюю непогоду, десятки тысяч венгров приняли участие в этой торжественно-траурной церемонии. 13 октября состоялось торжественное перезахоронение семи венгерских генералов, казненных в 1950 году. В церемонии приняли участие тысячи солдат и офицеров венгерской Народной армии. Массовые шествия на улицах Будапешта 6 и 13 октября проходили под лозунгами обновления социализма. Было, однако, очевидно, что речь идет об открытом противостоянии народа и власти. Посольство СССР в Будапеште, и Андропов в частности, получало и передавало в Москву огромное количество противоречивой информации. Анализировать и оценивать события в стране было крайне трудно. Оппозиция в Венгрии не имела единой организационной или идеологической базы, в ней причудливо сплелись самые разные, порой противоположные по своим целям движения. Всех объединяло лишь недовольство политикой и режимом, существовавшим в стране в 1948–1956 годах. У движения не имелось и ясно обозначивших свои позиции лидеров. Имре Надь был вовлечен в движение, но не контролировал его. Иногда открыто, но чаще всего тайно в Венгрии проводили работу многочисленные и сильные эмигрантские организации, штаб-квартиры которых располагались по преимуществу в соседней Австрии. Но и они не имели ни общего центра, ни общих целей. Имело место и вмешательство западных стран, идеологических и разведывательных центров, что порождало среди части советских лидеров примитивный взгляд на события в Венгрии как результат «заговора» сил империализма и реакции.
Развитие событий в октябре 1956 года шло по большей части стихийно, и это делало почти невозможными ни точный анализ, ни прогноз. В оппозиционном движении в Венгрии были очень сильны группы, выступавшие за обновление социализма, хотя степень и характер этого обновления разные люди понимали по-разному. Однако все более сильным становилось и влияние радикального национализма, антисоциализма и антикоммунизма. В этих условиях Андропова больше всего беспокоила растущая дезинтеграция руководства ВПТ, граничащая с расколом партии. Посол СССР обращал внимание Центра на то, что ВПТ утратила контроль за обстановкой. Андропов писал в одном из донесений, что «друзья так слабо держат власть, что при любом сильном толчке они ее потеряют и судьба социализма в Венгрии будет решаться на улице».
Углубление кризиса в Венгрии вызывало огромное беспокойство и в Москве. С 20 октября в Кремле почти непрерывно заседал Президиум ЦК КПСС. Шли консультации с руководством компартии Китая, а также с лидерами ГДР, Румынии, Чехословакии и Болгарии. Не имелось ни единой, ни ясной точки зрения. Не только Хрущев, но и большая часть руководителей КПСС склонялись в эти дни не к военному, а к мирному разрешению кризиса. Хрущев говорил о необходимости более равноправных отношений между СССР и странами народной демократии, о недопустимости вмешательства в дела «друзей». Были подняты вопросы о выводе части советских войск из стран Варшавского Договора, о сокращении числа советских советников в государственном аппарате этих стран, в частности в армии, в КГБ и МВД. Однако лишь В. Гомулка, только что возглавивший ПОРП, поддерживал эти предложения. Другие лидеры социалистических стран придерживались более жестких позиций. Вальтер Ульбрихт, Тодор Живков и Антонин Новотный прибыли в Москву самолично. Эти люди боялись сокращения советского присутствия в своих странах. Они были не готовы взять на себя большую, чем прежде, ответственность за ситуацию. Советское военное вмешательство в Венгрии, а если надо — и в Польше, казалось им не только возможным, но и предпочтительным способом решения кризиса. 22 или 23 октября в Москву прибыл из Пекина Лю Шаоци.
События в Польше, которые привели здесь к отставке первого секретаря ЦК ПОРП Эдварда Охаба и к избранию на этот пост Владислава Гомулки, лишь недавно освобожденного из тюрьмы, всколыхнули венгерскую общественность. Молодежные организации призвали студентов Будапешта принять участие в демонстрации в знак солидарности и поддержки польских товарищей. О подробностях польских событий венгерские граждане узнавали не из газет, а из передач радиостанции «Свободная Европа», которая почти круглые сутки вела вещание на венгерском языке. С утра 23 октября на улицы города вышли десятки тысяч молодых людей. К ним присоединялись большие группы рабочих, служащих, интеллигенции. К середине дня число демонстрантов достигало уже 200 тысяч человек. Лидеры ВПТ, только что вернувшиеся из Югославии, были в растерянности. Министерство внутренних дел сначала объявило о запрещении демонстрации, но затем разрешило ее. Лозунги демонстрантов казались сверхрадикальными. Демонстранты требовали провозглашения национальной независимости, демократизации страны, удаления всех «ракошистов» и наказания лиц, ответственных за репрессии. Раздавались требования немедленного съезда партии, назначения Имре Надя премьер-министром, вывода советских войск из Венгрии, разрушения памятника Сталину. Андропов, наблюдавший за демонстрацией из окон посольства и из посольской машины, был потрясен. Ничего подобного он никогда не видел. Попытки полиции вмешаться в ход бурного шествия привели к столкновению населения и сил правопорядка. Характер демонстрации стал меняться, звучали все более радикальные требования. К вечеру тысячи молодых людей устремились к площади Героев, чтобы сбросить с пьедестала огромную бронзовую статую Сталина. Обмотав шею статуи стальными тросами, прикрепленными к лебедкам, грузовикам и автокранам, сотни людей не смогли, однако, свалить бронзового Сталина. Из соседнего предприятия прибежали сварщики и начали разрезать бронзу. Пламя врезалось в колени статуи, и через несколько минут ее удалось сбросить вниз. Грузовики оттащили поверженного тирана к другой площади, где статую еще и обезглавили. На мраморном пьедестале остались стоять лишь огромные бронзовые сапоги. Фотография этих сапог, а также отрезанной головы статуи Сталина обошли на следующий день мировую прессу. В этот же вечер в разных частях города зазвучали выстрелы, началось восстание. Ничего не смог сделать Имре Надь, который обратился к молодежи на большом митинге перед парламентом. Среди демонстрантов шла раздача оружия, группы восставших захватили радиостанцию, ряд военных и промышленных объектов.
Около 7 часов вечера Андропов позвонил генералу Лащенко. Он кратко сообщил об обстановке в Будапеште. Посол и генерал обменялись мнениями. Оба они имели лишь право совещательного голоса, но не принимали решений. Однако ровно через час после разговора с Андроповым Лaщенко получил распоряжение из Генерального штаба Вооруженных Сил СССР о приведении корпуса в боевую готовность [34] .
Между тем восстание расширялось. Демонстранты нападали на казармы, воинские склады, полицейские управления, чтобы захватить как можно больше оружия. Часть армии и курсантов военных училищ присоединилась к восставшим. Лидеры ВПТ не знали, что делать. Эрне Гере выступил в 8 часов вечера по радио. Он назвал всех, кто вышел на улицы Будапешта, врагами Венгрии и контрреволюционерами. Между тем в демонстрации участвовали и члены партии, а также молодежь, выступавшая под лозунгами демократического социализма. Никаких путей выхода из кризиса Гере не указывал. Его выступление еще больше дестабилизировало обстановку в стране и в столице. Гере позвонил в Москву и просил о немедленном вмешательстве. В Кремле, в зданиях ЦК, в помещениях Министерства обороны СССР горел свет. В 1 час ночи по московскому времени начальник советского Генштаба маршал В. Д. Соколовский отдал приказ командиру Особого корпуса советских войск о вступлении воинских частей в Будапешт.
34
Военно-исторический журнал. 1993. № 10. С. 26.
В ночь с 23 на 24 октября в Будапеште собрался пленум ЦК ВПТ. На заседание пленума, а еще раньше на заседание Политбюро ВПТ был приглашен и Имре Надь. Он получил предложение возглавить или даже сформировать заново правительство страны. Надь принял это предложение и сделал первые назначения. В Кремле всю ночь шло заседание Президиума ЦК КПСС. Об обстановке в Будапеште докладывал Г. К. Жуков. Связь с Хрущевым и Сусловым постоянно поддерживал и Андропов. Хотя устная просьба о военном вмешательстве уже прозвучала и даже Имре Надь не возражал против вступления в Будапешт Особого корпуса, Хрущев указал Гере и Андропову на желательность письменного обращения к правительству СССР о военном вмешательстве. Андропов попросил утром 24 октября Имре Надя подписать такое обращение, но тот отказался. Такое письмо подписал А. Хегедюш, для которого 24 октября было последним днем его пребывания на посту премьера. Хотя И. Надь уже был назначен партией на пост главы правительства, это решение требовало формального утверждения парламентом или руководством парламента. Текст обращения, которое получил Андропов, гласил: «От имени Совета Министров Венгерской Народной Республики прошу Правительство Советского Союза прислать на помощь советские войска в Будапешт для ликвидации возникших в Будапеште беспорядков, для быстрого восстановления порядка и создания условий для мирного, созидательного труда» [35] . Это письмо, подписанное утром 24 октября, поступило в Москву 28 октября.
35
Новая и новейшая история. 1993. № 1. С. 10.
Операция «Компас»
В полночь по венгерскому времени механизированные соединения Особого корпуса начали движение на Будапешт. Началась операция, которой было присвоено кодовое наименование «Компас». Из мест постоянной дислокации танкам и бронетранспортерам предстояло пройти от 75 до 120 километров. Рано утром 24 октября советские танки с разных сторон вступили в город. Я не буду излагать здесь подробности боевых действий Особого корпуса 24–26 октября. Советские войска смогли взять под охрану все важнейшие объекты города: здания ЦК ВПТ, парламента, горсовета, горкома партии, госбанка, почтамта, вокзалы и мосты через Дунай. Удалось отбить у повстанцев несколько зданий. В разных местах города шли небольшие бои и перестрелки. Войска несли потери, несколько танков было подбито. Город заполнен людьми, отрядами повстанцев, в разных местах шли митинги и манифестации. В ряде районов города по манифестантам открывался огонь с крыш. Венгерская армия бездействовала, часть солдат и офицеров перешла на сторону восставших. Начала распадаться и Венгерская партия трудящихся.
Утром 24 октября в Венгрию прибыли Микоян и Суслов. Вместе с ними были Председатель КГБ генерал И. Серов и генерал армии М. Малинин. Из штаба Особого корпуса вся эта группа в колонне танков и БТР направилась в Будапешт. После бесед с Гере, Надем, Кадаром, с советскими военачальниками и с Андроповым Суслов и Микоян сделали странный вывод о том, что военные и политики в Будапеште преувеличивают сложность обстановки, преувеличивают силы повстанцев и преуменьшают собственные возможности. В донесении в Москву говорилось, что «все очаги повстанцев подавлены, идет ликвидация самого главного очага на радиостанции, где сосредоточено около 4 тысяч человек» [36] . Предполагалось, что в ночь на 25 октября советские войска займут здание Радио. В Будапеште было объявлено чрезвычайное положение и введен комендантский час. Жителям запрещалось выходить на улицы до 7 часов утра, проводить митинги и демонстрации. Восставшим предлагалось немедленно прекратить вооруженную борьбу и сложить оружие. Было объявлено о создании военно-полевых судов. С обращением к народу выступил Янош Кадар. Однако повстанцы, число которых, по оценкам военных, достигало 3__4тысяч, не подчинились этим распоряжениям. Из тюрем в ночь на 25 октября были выпущены заключенные, через австрийскую границу, не встречая сопротивления венгерских пограничников, в страну хлынули группы эмигрантов. Многие из них были вооружены. Полиция и военные части в Будапеште бездействовали. Хотя советские войска получили в эту ночь пополнение, сил было недостаточно. Изменилось и поведение Имре Надя. Он отменил 25 октября комендантский час и запрещение на демонстрации. Начав формирование правительства, он пригласил в его состав несколько политиков из бывшей партии мелких сельских хозяев. Суслов и Микоян не возражали. Был, наконец, смещен с поста первого секретаря ЦК ВПТ Э. Гере. На его место назначили Я. Кадара. Через день Гере покинул Венгрию. Он смог, однако, возвратиться в Будапешт в 1960 году и жил в Венгрии до смерти в 1988 году.
36
Там же. С. 11.
26 и 27 октября в Будапеште сохранялось неустойчивое равновесие. Подготовленные ранее операции по ликвидации главных узлов сопротивления повстанцев были отменены венгерской стороной. Силы вооруженной оппозиции непрерывно росли. Увеличилась и численность советских войск, но их было недостаточно для контроля над ситуацией в двухмиллионном городе. Под давлением оппозиции Имре Надь сделал решительный поворот к сближению с повстанцами. Выступая по радио, он заявил: «Правительство осуждает взгляды, в соответствии с которыми нынешнее грандиозное народное движение рассматривается как контрреволюция… Это движение поставило своей целью обеспечить нашу национальную независимость, самостоятельность и суверенитет, развернув процесс демократизации нашей общественной, экономической и политической жизни, поскольку только это может быть основой социализма в нашей стране». Поясняя свою позицию и логику решения на большом заседании ЦК ВПТ 27–28 октября, И. Надь говорил: «Если движение, опирающееся на широкую базу, мы будем считать контрреволюцией, то не останется другой возможности, как подавить его с помощью оружия, танков и артиллерии… Это трагедия… Это не наш путь… Нужно встать во главе тех огромных, мощных народных сил, которые пришли в движение» [37] . Несомненно, это была разумная логика, но она не учитывала очень важных внешних и внутренних факторов. Для советских лидеров были в то время совершенно неприемлемы лозунги полной национальной независимости Венгрии, ее выхода из Варшавского Договора, создания в стране многопартийного демократического режима. Не собирался Советский Союз и выводить свои войска из Венгрии, которая еще недавно являлась военным противником СССР в тяжелой войне. Но и западные страны считали в то время Венгрию страной, входившей в советскую зону влияния, и не готовы были оказывать будапештским повстанцам никакой реальной помощи. Для США, Англии и Франции самым важным событием осенью 1956 года являлся Суэцкий кризис, который перерос вскоре в короткий, но ожесточенный вооруженный конфликт. Тезисы Имре Надя не могли пока принять и многие активисты Венгерской партии трудящихся, а также значительная часть ее руководства. У И. Надя не имелось влиятельных союзников, его отказались поддержать даже лидеры Югославии и Польши, на которых он очень рассчитывал. Выступление Надя 28 октября вызвало сумятицу в головах офицеров Особого корпуса и породило разногласия между советскими лидерами. Юрий Андропов оценивал позицию, занятую Имре Надем, резко отрицательно и именно в этом духе составлял свои донесения в Москву. Генерал-лейтенант в отставке Евгений Иванович Малашенко, который возглавлял в 1956 году оперативную группу штаба Особого корпуса в Будапеште, позднее вспоминал: «В эти дни к нам, в здание министерства обороны, приехал посол Ю. Андропов. Петр Николаевич Лащенко пригласил его позавтракать с нами. Как раз накануне Имре Надь и его помощники назвали повстанцев "борцами за свободу". Получалось, что мы боремся против свободы. Юрий Владимирович сказал, что он говорил А. И. Микояну и М. А. Суслову о том, что в Венгрии происходит контрреволюционный мятеж и возглавляет его Имре Надь. Вооруженное выступление в Венгрии, считал он, имеет антисоциальный характер, в нем участвует незначительная часть трудящихся, в основном бывшие хортисты, контрреволюционеры, деклассированные и подрывные элементы, переброшенные с Запада. Мне показалось, что Ю. В. Андропов продолжал односторонне оценивать события, выхватывая из всей массы факторов имеющие лишь антисоциалистическую направленность. Затем перешли к самому главному. Что делать в связи с требованием о выводе наших войск из Будапешта? П. Н. Лащенко полагал, что в сложившейся обстановке наши войска надо выводить из города, так как они, по существу, бездействуют.
37
Венгерский меридиан. Будапешт, 1991. № 3. С. 79, 91–92.
Ю. В. Андропов не согласился: "Что, оставим народную власть, коммунистов и патриотов на растерзание?" Лащенко сказал, что пусть они сами защищают себя и свою власть. Мы не должны за них воевать. Кто желает, пусть уходит с нами. "Советские войска уйдут, — сказал Андропов, — а завтра здесь будут США и их союзники. Надо разгромить в Будапеште вооруженные отряды мятежников, и все здесь успокоится". Такого же мнения придерживались Микоян и Суслов. Они считали, что обстановка в Венгрии ухудшается и надо усилить военную помощь» [38] .
38
Военно-исторический журнал. 1993. № 11. С. 49.