Шрифт:
Алексей Иванович Пантелеев
(Л.Пантелеев)
Анечка
Комедия в одном действии
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Старый муж.
Старая жена.
Лейтенант Мигунов.
Марья Васильевна, его жена.
Дети лейтенанта Мигунова.
На сцене - Муж. Он стоит у раскрытого чемодана, в руке у
него связка писем. Он потрясен до последней степени.
Муж. Нет, этого не может быть! Это бред! Я сплю. (Закрывает рукой глаза.) Проснись! Сергей Николаевич, проснись! (Открывает глаза.) Проснулся. (Читает письмо.) "Милая моя, дорогая моя Анечка... (стонет) где мне найти слова, чтобы рассказать вам, какую радость доставило мне ваше последнее, ваше чудное, ваше нежное, ваше ласковое письмо..." Что это?!! Что это такое?! Я!!! Я, когда мне было двадцать два года, не писал ей таких нежных, телячьих писем!.. (Читает.) "...Если бы вы знали, как много значат для меня ваши письма - особенно здесь, среди этих безмолвных сугробов, в занесенной снегом землянке... Знать, что кто-то думает о тебе, что есть на свете близкая душа..." Нет, это и в самом деле бред, это ужас, это затемнение какое-то! (Лихорадочно перелистывает другие письма.) "Милая...", "Дорогая...", "Чудесная...", "Милая моя девочка..." Боже мой! Девочка!!! Когда это написано? Может быть, это пятьдесят лет тому назад написано? Нет, не пятьдесят. "Февраль 1942 года. Действующая армия". (Облокотился на стол, закрыл глаза.) Нет, я не могу больше, у меня ноги от ужаса отнимаются... Дожить до седых волос, пройти с человеком рука об руку долгий жизненный путь и вдруг... узнать... (Схватился за голову, зашагал по комнате, остановился.) Нет, скажите, что же это?! Что же мне делать?! Ведь я... ведь я даже забыл... честное слово, я забыл, что в таких случаях полагается делать.
Телефонный звонок.
Муж (снимает трубку). Да! Кто? А, Евгений Исаакович, здравствуйте, милый! Нет, нет, скажите, что я не буду. Нет, дорогой Евгений Исаакович, я не могу, сегодня ни в коем случае не могу. У меня... Что? У меня... Нет, не грипп. Как вы сказали? Гастропневмоларингит? Нет, нет. У меня... Я уже забыл, как это называется. У меня - семейная драма. Да нет, какой театр?! Какая постановка? У меня действительно драма... трагедия! Что? Градусник? (Трогает лоб.) Да, кажется, есть. Вы думаете? Да, пожалуй, лягу. Что? (Упавшим голосом, мрачно.) Ее нет дома. Я говорю: ее дома нет! А! (Сквозь зубы.) В жакте для бойцов теплые вещи шьет. Что? Заботится? Гм... да... заботится. Что? Слушаюсь. Передам. Спасибо. И вам тоже. До свид... (Кричит.) Евгений Исаакович, простите, милый, у меня к вам один, так сказать, чисто личный, сугубо личный вопрос. Скажите, пожалуйста, вы не помните случайно, что делают... Алло! Вы слушаете? Я говорю, вы случайно не помните, что делают, как поступают, когда... гм... как бы вам сказать... когда изменяет жена? Как? Что вы говорите? Градусник? Да нет, я вас совершенно серьезно... Что? Стреляются? Гм. Нет, это не подходит. Не подходит, говорю. Развод? Н-да. Вот это, пожалуй, как говорится, идея-фикс. Я говорю: надо подумать. Зачем мне это знать? Да понимаете ли... у меня тут... я тут... один очень интересный кроссворд решаю... Да, да, именно - в "Огоньке". Исключительно интересный. И там как раз вопрос на данную, так сказать, тему.
В прихожей звонок.
Одну минутку.
Звонок повторяется.
Что? Простите, Евгений Исаакович... Тут звонок. Да, я сейчас.
Уходит, возвращается. Следом за ним в комнате появляется
Жена - пожилая, ничем не примечательная женщина. Она
очень утомлена, в руке у нее авоська. Со словами
"Здравствуй, милый" она хочет поцеловать мужа в висок,
но тот брезгливо и даже гадливо отстраняет ее и проходит
к телефону.
Муж. Алло! (Мрачно.) Да, простите, Евгений Исаакович. Да, да. Тут пришла одна (подыскивает слово)... личность.
Жена остановилась, с удивлением смотрит на него.
Да, так на чем мы с вами остановились? Я говорю, надо подумать, что делать с этими накладными. Я говорю - с накладными на гвозди и на рубероид. И на кровельное железо. Что? Да, да, я понимаю, что вы не понимаете. Их надо отправить немедленно, иначе банк не откроет текущего счета до конца месяца. Что? Кроссворд? Гм... Ну что ж, и на кроссворд, разумеется, тоже надо выписать накладную... Что? Градусник? Гм. И на градусник... И на градусники тоже... Евгений Исаакович, что я хотел сказать? Петра Ивановича вы не видели? Нет? А Матвея Семеновича? Погодите, дорогой, что-то я хотел еще... Алё! Алё!.. (Неохотно и нерешительно вешает трубку.)
Пауза.
Жена (у раскрытого чемодана, спокойно). Что это значит?
Муж (оробев). Гм. Да. Вот и я хотел спросить: что это значит? А?
Жена. Ты рылся в...
Муж (храбрится). Да, рылся. Искал промтоварную карточку.
Жена (закрывая чемодан). Нашел?
Муж. Гм... Н-да... Этого... Ты понимаешь - нигде нет. И в сумочке искал, и в комоде... А у нас в киоске нынче такие чудесные джемпера продавали...
Жена. Ну? Шерстяные?
Муж. Да нет, пожалуй, вигоневые... Но плотные такие.
Жена. Ты обедал?
Муж. Обедал. Ты знаешь, картофельные котлеты сегодня на второе были, довольно вкусные.
Жена. Надо, пожалуй, взять.
Муж. Что взять?
Жена. Джемпер. Не для себя, так...
Муж (насторожившись). А?
Жена. На фронт пошлем.
Муж (сардонически). Ага!! (Зашагал по комнате, подошел к Жене, пристально смотрит на нее.) Кому?
Жена. Что - кому?
Муж. Джемпер, который по моей промтоварной карточке? Лейтенанту Мигунову?
Жена. Да.
Муж (снова шагает по комнате и снова останавливается перед Женой). Анна! Я все знаю.
Жена. Что?
Муж указывает на чемодан.
Жена. Ах, вот оно - ты читал мои письма?!
Муж. Я всю жизнь, я тридцать лет, как дурак, читал твои письма.
Жена. Ну конечно. Это были письма от тетушек, от крестного, а эти...
Муж. О да, сударыня, письма ваших любовников я до сих пор не имел удовольствия читать.
Жена. Козлик! Да что с тобой? Что это за театр?
Муж (кричит). Какой я вам Козлик!!
Жена. Ну конечно, Козлик.
Муж. Был Козлик, а теперь...
Жена. А теперь?
Муж. Козлов Сергей Николаевич!
Жена (садится). Ну, так вот, Козлов Сергей Николаевич. Давайте кричать не будем. Мне и без того... с этими письмами...
Муж. Скажите - "и без того"! Я требую ответить мне: эти письма адресованы вам?
Жена. Мне.
Муж. И вам не совестно?
Жена. Немножко.
Муж. Анна, да что с тобой?! Неужели ты всегда была такая?
Жена. Да, пожалуй, я всегда была такая...
Муж (бессильно опускается на стул). Боже мой... Тридцать лет... Изо дня в день... Рука об руку... (вскакивает, бегает по комнате.) Нет, ведь надо же! А?! Какой позор! Какой стыд! Этакая, прости господи, мымра, на которую и глядеть-то... и на тебе, тоже - хахаля завела! Ну и времечко!
Жена, положив голову на спинку стула, тихо плачет.
Муж. Ага! Все-таки совестно, значит?
Жена. Я не знаю, что мне делать. Я запуталась. Помоги мне.
Муж. Тьфу. Послушать, так прямо Анна Каренина какая-то. Будто ей не пятьдесят с гаком, а двадцать два года.
Жена. Да.
Муж. Что "да"?
Жена. Двадцать два.
Муж (испуганно пятится). Да ты что? Да ты, кажется...
Жена. Нет, я просто устала. Я страшно устала, Козлик. Мы весь день работали - шили рукавички... фланель кроили на портянки...
Муж. Мигунову? Хе-хе. Лейтенанту?
Жена. Может быть, и Мигунову тоже. (Плачет.) Бедный мальчик! Милый мой, хороший мой, славный мой...