Анекдоты и тосты от Раневской
Шрифт:
Раневская обомлела:
— Кто тебе сказал, что я на рынке торговать умею? Никогда я этим не занималась.
— А чего же вас арестовывали и в Чеку сажали?
Раневская поняла, что домработница имеет в виду роль Маньки-спекулянтки в спектакле «Шторм», рассмеялась:
— Так это роль у меня такая. Роль, понимаешь? Играла я спекулянтку, а не была ею.
Домработница подозрительно поджала губы, потом посоветовала:
— А вы б все же попробовали, вдруг получится… роль эта…
— Вы бы просили, чтоб вам
— О чем ты говоришь?! Цветы и аплодисменты — выражение зрительских симпатий.
— Нужны вам их выражения… Лучше бы гречки принесли или тех же яблок.
— Почему яблок?
— Можно картошки, тоже сгодится.
Аплодисменты пусть себе, но ведь еще и советы дают!
— Шо ж вы, народная актриска, — возмущалась домработница Лиза, — не можете себе хоромы выбить? Вы ж с самим Иосифом Виссарионычем разговаривали!
— Во-первых, мы с ним вовсе не о хоромах говорили. Во-вторых, зачем мне хоромы?
— Вот только о себе и думаете, нет чтоб о людях хоть чуть-чуть позаботиться.
— О ком это?
— Обо мне.
— Лиза, при чем здесь ты?
— Так, если вам хоромы не нужны, я-то в них пожить не против.
Однажды в гости к Раневской пришла Любовь Орлова в роскошной норковой шубе. Домработница Фаины Георгиевны, одержимая желанием воспроизвести на своего кавалера неизгладимое впечатление упросила хозяйку разрешить ей надеть шубу гостьи, пока та пьет в гостиной чай. Раневская благосклонно позволила, в чем потом горько раскаялась.
Лиза гуляла до позднего вечера, а Любовь Орлова так и не поняла, почему Фаина Георгиевна так настойчиво уговаривала ее посидеть еще.
Оставшись в послереволюционной России, Раневская сильно нуждалась и, когда стало совсем невмоготу обратилась к приятелю отца, очень состоятельному человеку.
— Сударыня, поймите, — ответил дядюшка. — Дать дочери Фельдмана мало я не могу, а много у меня уже нет.
Слушая лектора, вещающего на тему «Трезвость — норма жизни»:
— Интересно, сколько лекций ему нужно прочесть, чтобы хватило на бутылку водки?
На улице к Раневской вдруг подходит взволнованный молодой мужчина и протягивает букет цветов:
— Это вам, товарищ Маревская. Благодарю вас.
— Вряд ли мы с вами товарищи, молодой человек. Но объясните, за что благодарность?
— Как же, вы так хорошо сыграли учительницу в том фильме! Я сам из сибирского села, так в фильме все правда…
Поняв, что молодой человек перепутал ее с Верой Марецкой, примой театра имени Моссовета, действительно исполнившей заглавную роль в фильме «Сельская учительница», Раневская поспешила откланяться.
Видно, почувствовав неладное, тот «исправился»:
— И Мулю вы тоже хорошо сыграли.
Раневская ворчала:
— Черт
Прислушиваясь к зрительному залу:
— Жидкие аплодисменты подобны поносу — одно расстройство и жаловаться неприлично…
Домработница Фаины Георгиевны Лиза была крайне решительна в вопросах быта. Однажды, вернувшись со спектакля домой, актриса услышала требовательный украинский говорок Лизы, говорящей по телефону.
«Это дезинхфекция? С вами ховорить народная актриска Раневская. У чем дело? Меня заели клопи!»
Одна пассажирка в автобусе долго протискивалась к Фаине Раневской, наконец, схватила её и торжественно провозгласила:
— Позвольте мне мысленно пожать вашу руку!
Во время гастролей театра Моссовета в Одессе, кассирша говорила: «Когда Раневская идет по городу, вся Одесса делает ей апофеоз» [36] .
36
Апофеоз — обожествление, прославление
«Как мы любим ваш спектакль! — призналась мне наша буфетчица. — Когда идет «Сэвидж», у нас праздник!» — «Вы часто смотрите его?» — умилилась я. «Нет, что вы! Нам не до этого. Публика на «Сэвидж» в буфет так и прет, так и прет — настроение хорошее, вот и денег не жалко! Представляете, сколько надо нарезать колбасы, ветчины, рыбы! За один день месячный план выполняем!»
Фаина Раневская рассказывала о походе в гости. Актрису пригласили явно из-за ее популярности, желая показать как экспонат и посмеяться над шутками.
— У меня вдруг развилось стадное чувство.
— Захотелось быть как все, Фаина Георгиевна?
— Нет, ощутила, что вокруг одни скоты.
Покупала в хозяйственном бечевку, чтобы связать книги для переезда, продавец посмотрела на меня и предложила веревку потолще и мыло в соседнем отделе.
В одной из своих книг Глеб Скороходов вспоминал, как они с Фаиной Георгиевной отправились в музей писателя Максима Горького. Узнав Раневскую, экскурсовод тут же подскочила к актрисе.
— Фаина Георгиевна, дорогая, как мы счастливы, что вы пришли к нам!!! Проходите, проходите пожалуйста. Не хотите ли чаю?
— Как-нибудь в другой раз, — отказалась Фаина Георгиевна. — Сегодня мне хотелось бы посмотреть дом, просто, без пояснений.
— Понимаю, понимаю, — прочувствованно сказала экскурсовод, отступая. — Да вам они и не нужны, хотя и были вы здесь в последний раз в 1955 году.
— Все, суки, знают, — прошептала Фаина Георгиевна, когда улыбающаяся экскурсовод удалилась. — И смотреть уже расхотелось.