Анфиса
Шрифт:
У двери голос Федора Ивановича: «Осторожней, Анфиса Павловна, тут ступеньки».
Александра Павловна(испуганно). Ах, Господи, Федя!
Прячется за ширмы. Очень быстро, сильно взволнованная, входит Анфиса Павловна; за нею, словно настигая её, крупно шагает Федор Иванович. Потому ли, что дальше идти некуда, потому ли, что она какой-нибудь защиты, Анфиса останавливается у самого кресла, держится за спинку кресла. Разговор отрывистый, дышать
Анфиса. Я не хочу слышать.
Федор Иванович. Я должен сказать.
Анфиса. Я не хочу слышать. Оставьте! Бабушка…
Федор Иванович. Она не слышит. Я должен сказать. Я не могу! Во всем доме нет места, где бы я мог. Послушайте!
Анфиса. Я не хочу.
Федор Иванович. Я не могу. Вы делаете нарочно, чтобы измучить меня. Вы уходите, прячетесь. Я вас ищу во всех тёмных углах. Я сейчас без шапки бегал по саду, по колена в снегу, и звал. Зачем это?
Анфиса. Я была в гостиной.
Федор Иванович(гневно). Да, в гостиной, сидела в углу — с этим ничтожеством — улыбалась ему, а я её искал — по колена в снегу. Это вы делаете нарочно, вы хотите измучить меня!
Анфиса. Вас? Но при чем же вы здесь? Какое вы имеете отношение к тому, что я делаю? Опомнитесь, Федор Иванович. И я вовсе сидела не в углу…
Федор Иванович. Нет, в углу! Боже, зачем и ещё лжёте?
Анфиса. Федор Иванович…
Федор Иванович. Ну, ладно, ну, простите. Я говорю глупости. Но я так измучен! (Садится.) У меня ещё и сейчас дрожат колена. Простите. Но больше я не могу. Я люблю…
Анфиса(быстро). Вы любите жену.
Федор Иванович(удивлённо). Жену?
Анфиса. Да. Вы сами говорили это. Вы помните? Вы были с нею так нежны, я так рада этому… Бедная Саша!
Федор Иванович(все так же удивлённо). Я с нею нежен? Разве? Это правда? Да, да, может быть, — но вы не понимаете? Вы, умная такая. Я нежен с ней, потому что люблю вас; свою любовь к вам я назвал иным именем… Только для вашей ласковой улыбки, только для того, чтобы на мне остановился с ласкою ваш взор, я готов любить её, другую, третью! Что за вздор!
Анфиса. Молчите. Я не хочу! Пустите меня. И были равнодушны ко мне, и вы говорили, что даже женщины во мне не видите.
Федор Иванович. Это неправда.
Анфиса. Так зачем же вы говорили неправду?
Федор Иванович. Не знаю. Но это неправда. Вы даёте… Вы знаете один мой маленький ужас, который становится теперь таким большим? Это может быть только в церкви, да, только в церкви. И, вероятно, многие из нас испытывают это, но молчат. Тогда, на моей свадьбе,
Анфиса. Мне кажется… кажется, я почувствовала это. Впрочем, это неправда!
Федор Иванович. Зачем вы пришли так поздно?
Анфиса. Пустите меня. Где Саша?
Федор Иванович. Зачем вы пришли так поздно?
Анфиса(твёрдо). Пропустите меня, Федор Иванович. (Спокойно проходит, задев его платьем, останавливается и говорит в полоборота.) Все это неправда, голубчик. Я вас понимаю, вы ошиблись. Благодарность к врачу вы приняли за любовь и уже начинаете мучиться здоровьем, но это пройдёт. Вы будете любить Сашу, вы сейчас любите её, а я завтра — уеду.
Федор Иванович. Уедете? Оставите меня одного?
Анфиса. При чем здесь вы? Я уеду, потому что мне надо ехать, потому что я устала, соскучилась, потому что надоел, наконец, ваш город, ваш Татаринов, вся ваша жизнь. При чем здесь вы?
Федор Иванович. Уедете теперь, теперь, когда все оставили меня, — теперь? Вы забыли, вы, наверно, забыли, что делается вокруг меня, иначе вы, великодушная, не сказали бы. Вы видели сегодня провалы: пустые места — там должны были находиться мои друзья. И их нет — они ушли.
Анфиса. Вы сами оттолкнули их.
Федор Иванович. Ах, оставьте! Это должно было случиться. Я не могу вместиться в ту щель, которую они оставили мне. Я не могу!
Анфиса. Вы оскорбили их.
Федор Иванович. Я не виноват! У тех, кто хочет много, свои законы. Я не виноват. Но все же мне больно, и мне их жаль… и одиночество пьёт мою кровь. Помоги мне, Анфиса! Ты так же одинока — помоги мне, Анфиса! Дай, чтобы в моей руке я почувствовал другую, сильную, смелую, правдивую руку. Дай! (Хватает Анфису за руку.) Анфиса. Оставьте меня! (Вырывает руку.) Что с вами сделалось, Федор Иванович? Вы стали… грубы.
Федор Иванович. Я люблю вас.
Анфиса. Нет, вы просто стали грубы. Ещё вчера… такой мягкий… благородный… вы показались близки мне, как женщина. Ведь вы плакали вчера, когда я играла… Да, да, как женщина.
Федор Иванович. Я плакал от любви к тебе, Анфиса, а сегодня… Ах, Боже мой! Без шапки, по колена в снегу, я бегал и звал её — звал её, — а она сидела там — в углу — с этим ничтожеством. Как вы смели!
Анфиса. Вы становитесь неприличны, Федор Иванович! Я завтра уезжаю.