Ангел Бездны
Шрифт:
— Было дело, — смутился Олег и взглянул на невесту. — Но Ольга потом влюбилась в кого-то, мы с ней расстались, хотя остались в нормальных дружеских отношениях…
— Ольга эта еще потом несколько раз звонила, — вмешалась Валя. — Пока я ее не отбрила…
— Значит, того парня разлюбила? — уточнил я.
— Да кто их разберет, — махнул рукой Олег. — Могу только сказать, Ольга действительно пыталась меня доставать одно время, но, во-первых, ее действительно отбрила Валюша, а во-вторых, у меня разговор с Ольгой был. Я ей сказал, что собираюсь жениться… прощения попросил, конечно…
— Интересно,
— Как бы то ни было, а с Ольгой все давно кончено, — сказал Олег. — И слава Богу. У меня вон какая красавица есть!
— Может быть, она у тебя компенсации требовала? — спросил Акентьев. — Так сказать, возмещения материального и морального ущерба?
— Нет, парни, с деньгами вы ее не путайте, — решительно сказал Владимиров. — Никаких разговоров о деньгах с Ольгой никогда не было!
— На нет и суда нет, — примирительно подхватил Виталик. — Только еще один вопрос в связи с ней. Скажи, Олег, не знаешь, кто у нее новый парень?
— Раньше был Паша Семенов, наш охранник, а кого потом выбрала, не знаю. Больше я ее делами не интересовался.
— Понятно. А Семенов тот самый, что в поезде погиб?
— Он самый. Только вы Ольгу зря в это дело путаете. Она, конечно, дурочка, но в такую крутую уголовщину не полезет!
— Ну и ладно. Давай теперь к более серьезным делам перейдем, — подвел итог первому этапу разговора Акентьев. — Я тут принес фотки места катастрофы. Хочу тебе показать. Меня один психолог уверял, что в мозгу человека перед сильным потрясением, в самый критический момент появляется как бы вспышка, точнее говоря, в последние мгновения особенно ярко запоминаются все детали окружения, все, что предшествовало потрясению. Вот я и подумал: может, ты посмотришь на фотографии и вспомнишь то, о чем никто из опрошенных пассажиров и прочих свидетелей не говорил. Может быть, в вагоне что-нибудь необычное запомнилось, или в поведении спутников, или в окрестностях. Ты ведь в момент взрыва в окно смотрел?
— Ничего особенного я не помню… — задумчиво начал Олег, беря в руки фотографии, сделанные фотографом оперативной бригады. — Я встал к окну. Николаев предложил перекусить. Я отказался. Панкратов выпил кофе, они стали закусывать. За окном шли поля, холмы… Потом я стал отворачиваться от окна, и в этот момент… Стойте! Это было не здесь!
— Что было не здесь? — встрепенулся я.
— Взрыв был не здесь! Гораздо раньше!
— Да нет, как видишь, катастрофа произошла именно здесь, — заверил Акентьев.
— Нет, что-то не так, не сходится. Мне туда нужно поехать, — лихорадочно заговорил Владимиров. — Я помню… Стали обедать. Николаев открыл свой термос, стал наливать кофе… А вот Семенов свой термос не открывал… Только держал в руках… Николаев еще сказал ему: «Ладно, не открывай свой, одним обойдемся». Я встал к окну… Потом… Нет, мне обязательно нужно туда поехать, я хочу все на месте посмотреть…
— А мы сейчас у доктора спросим, — сказал Акентьев и обратился к врачу, который все время внимательно следил за реакцией Владимирова на допрос. — Доктор, можно мы нашего драгоценного больного свезем на место происшествия?
— Можно, — после некоторого раздумья ответил врач, — только если сумеете обеспечить ему максимальный покой.
— Да мы его на руках понесем! — воскликнул я, предвкушая поворот в заглохшем было деле.
— Именно так. На руках до машины, потом на поезде или дрезине, чтобы не укачало, — сурово сказал доктор.
— Отлично. Сейчас и начнем готовиться, — заявил Акентьев. — Валя, ты пока побудешь со своим ненаглядным, а я насчет дрезины договорюсь. — Акентьев исчез.
Я остался в палате, решив, что в будничном разговоре могу узнать что-нибудь новенькое.
Владимиров еще раз вспомнил всю поездку, упомянул и то, что в какой-то момент охранники сели играть в карты. Здесь я снова решил вмешаться и спросил:
— А живот там у вас ни у кого не схватило?
— В каком смысле? — удивился Олег.
— Ну, может, кто-нибудь съел чего не то, часто бегал в туалет, подолгу там сидел…
— Да нет вроде. Выходили, конечно, мужики… Точно! Когда играли в карты, Николаев в гальюне задержался, еще Панкратов ходил, стучал ему в дверь, чтобы вылезал быстрее, игра остановилась… Но это только один раз было. Николаев вылез, ворчал: «Посидеть, мол, спокойно не дадут».
— Олег, а ты после него в гальюн не ходил?
— Не помню. Может, и ходил. А к чему вам такие туалетные подробности?
— Понимаешь, идея одна есть. Но, судя по всему, ты ничего особенного не заметил, когда после него в туалет пошел?
— Да я и не помню, был ли я там вообще после Николаева. Но если бы что-нибудь особенное случилось, я бы запомнил.
— Еще один последний вопрос. Тебе разводной ключ, который в вагоне нашли, показывали?
— Показывали. Я его не видел. Не знаю, должен он там быть или нет. А ты, значит, думаешь, что этим разводным ключом кто-то из нас в туалете болты свинчивал? А потом в дыру ящик выбросили? Такое предположить можно, конечно, но ведь тогда, значит, мы все сообщниками были, включая и Панкратова. А это, сам понимаешь, вряд ли возможно. Я, во всяком случае, в этом деле не участвовал. А если один или двое не посвящены, то как остальные на виду у нас могли дыру открыть и ящик выбросить? Даже если мы все были соучастниками, то зачем нам взрывать себя?
— Нет, я думаю, что не все были соучастниками, — сказал я. — Только такое впечатление, что дело пошло не так, как изначально задумывалось. И взрыв был, конечно, не предусмотрен… или должен был произойти в другое время…
— Не знаю… Мне сейчас не терпится поехать на место. У меня тоже кое-какие мыслишки завелись, хоть башка еще варит неважно…
— Болит? — встрепенулась Валентина.
— Не то что болит, но временами тупость какая-то находит. Впрочем, я и без взрыва смекалкой не отличался, — засмеялся Владимиров.
— Ну, раз над собой стал подсмеиваться — значит, почти здоров. Можно ехать и твои мыслишки анализировать, — заверил я.
Появился Акентьев. Он оживленно сообщил, что с железнодорожным начальством договоренность есть. Дрезину подадут на станцию через полчаса. На дороге как раз перерыв в движении. В нашем распоряжении полтора часа.
Олега одели, мы вынесли его, усадили на заднее сиденье джипа, подложили под спину подушки, так, чтобы Олег полулежал, и поехали.
В дрезине раненого тоже устроили довольно удобно. Минут через тридцать мы были на месте.