Ангел Безпечальный
Шрифт:
– Я помню. До встречи! – Борис Глебович еще некоторое время держал трубку у уха, испытывая странное умиление от сладкозвучия коротких гудков…
Через час он собрал все необходимые бумаги, почистил щеткой выходной костюм, гладко выбрился, облился одеколоном и побежал на автобусную остановку. Фонд «Счастливая старость» располагался на окраине города, в здании закрытого недавно детского садика. Борис Глебович понял это по специфическим малым формам, раскиданным по двору: качелькам, дугообразным лесенкам, бревнышкам и пенькам. В песочнице, забытое, ржавело металлическое детское ведерко – значит не так уж давно детишки возводили здесь свои хрупкие песчаные замки и дворцы. Впрочем, не более хрупкие, чем окружающие их аналоги из взрослого мира… Борис Глебович, несколько отрезвленный
Однако одним глазком не получилось. Его сразу взяли в оборот. Какие-то энергичные молодые люди, в безупречных черных костюмах и с эмблемами Фонда на груди, не давая продохнуть, препровождали его из одного кабинета в другой. Там рассматривали его бумаги, задавали самые разнообразные вопросы, причем, некоторые явно для проформы, так как не дожидаясь ответов, переходили к следующим. Одно он понял точно: более всего прочего их интересовало, действительно ли он одинок и нет ли косвенных наследников на его недвижимое имущество? «Ну-ну, – подумал он, пытаясь изыскать хоть какую-нибудь возможность вырваться из этой чехарды, – нашли дурака. Сейчас закончим, и только вы меня и видели». Он попробовал выяснить про молодую особу, с которой говорил по телефону, но все пожимали плечами. Наконец, один юный сотрудник проговорился, что диспетчерская служба Фонда находится совсем в другом месте, на противоположном конце города. «Это что же, обман чистой воды?» – ужаснулся Борис Глебович, но тут его мягко втолкнули в актовый зал, где уже собралось шестьдесят-семьдесят человек пенсионного возраста, а некоторые – так уж и совсем в преклонных годах. У дверей, преграждая выход, встали дюжие молодцы с безстрастными незаинтересованными лицами. «Ладно уж», – вздохнул Борис Глебович и присел рядом с тощим сутулым стариком. Тот повернулся, прожег его колючим прищуренным взглядом и представился:
– Мокий Аксенович, потомственный стоматолог.
Борис Глебович назвал себя и хотел, было, поделиться своими опасениями, но тут уловил какое-то движение и суету у дверей. Сквозь строй охранников в зал протиснулся полный человек в богатом, английской шерсти, костюме. Расплываясь в сладостно-приторной улыбке, он широко развел руками и закивал головой:
– Здравствуйте дорогие друзья, господа пенсионеры! Я – Нечай Нежданович Проклов, генеральный директор фонда «Счастливая старость». Надеюсь, наша сегодняшняя встреча переполняет счастьем не только меня, вашего покорного слугу, но и каждого из вас, здесь сидящих. Уверяю вас, что это счастье отныне будет лишь прибавляться и возрастать. Заботами курирующей наш фонд Областной администрации в лице зама Главы Кирилла Кирилловича Коприева, (Проклов указал рукой на висящий на стене портрет лысого толстяка) мы гарантируем вам стопроцентный комфорт, уход и медицинскую помощь. Но и это еще не все! В конце жизненного пути вас ждут самые престижные кладбища, гражданские панихиды, некрологи в газетах и зависть ваших знакомых, которые так и не обрели счастья быть клиентами нашего Фонда…
«Ну-ну, пой соловей», – неслышно процедил сквозь зубы Борис Глебович, испытывая отвращения от этих липких, как патока, словесных излияний. Похоже, его настроение разделяли многие из присутствующих, поскольку в зале возник какой-то неясный глухой ропот. К Нечаю Неждановичу подошел темнолицый высокий мужчина средних лет, что-то ему шепнул, отчего гендиректор на мгновение обездвижел, замолчал, лицо его превратилось в комическую маску. Но он тут же взял себя в руки и, повернувшись вполоборота к темнолицему, представил его:
– Наш сотрудник и главный консультант, Митридат Ибрагимович Авгиев. Он продолжит беседу с вами, а мне необходимо срочно уехать. Дела, так сказать.
Директор Фонда поспешно, с некоторой даже сумбурностью движений, удалился. Борис Глебович обратил внимание на то, что в присутствии этого самого Авгиева Нечай Нежданович сник, стушевался, перестал самодовольно лосниться. Экая закавыка, что-то тут не так, кто ж у них в самом деле гендиректор? Борис Глебович попытался обдумать это, но ход его мыслей прервал сосед.
– Где-то я его видел? – прошептал Мокий Аксенович. – Погоди-ка…
Он мучительно скривил лицо и ухватил себя за затылок. Митридат Ибрагимович, между тем, пристально оглядел присутствующих и заговорил. Голос его – низкий, полнозвучный – мгновенно наполнил собой все пространство зала, и Борису Глебовичу показалось, что каждый звук этого голоса пропитан горьковато-терпким запахом полыни:
– Здравствуйте, коллеги! («Почему это мы его коллеги»? – озадачился Борис Глебович: ему вовсе не хотелось быть коллегой этого мрачного субъекта.) Сейчас мы обсудим ваш выбор. Ваш правильный выбор! Не ошибиться! – это важно для каждого из нас. Сколько раз нас обманывали! Но можно ли совсем не верить людям? Особенно тем, кто готов позаботиться о вас, жертвуя личными интересами и амбициями? Нет, без веры в лучшее жить невозможно! Но почему, спросите вы, именно здесь и сейчас нас не могут обмануть? Почему именно этим людям из какого-то там Фонда, пусть и под многообещающем названием, можно довериться? Да и можно ли? Можно, скажу я вам! И не просто скажу, но и убедительно докажу, так что все ваши сомнения рассеются! Итак…
Зазвучала музыка, вяжущая мысль, усыпляющая. Борис Глебович разомлел и вдруг поймал себя на том, что верит каждому слову Авгиева и, более того, – вполне готов стать его коллегой. Он хотел взнуздать это странным образом нашедшее на него легковерие, даже пробурчал свое всегдашнее скептическое «ну-ну», но прозвучало оно так неубедительно и слабо, что он, сдавшись, внутренне махнул на все рукой и предался какой-то необыкновенной расслабляющей неге.
– Вспомнил! – толкнул вдруг его в бок дантист Мокий Аксенович. – Я точно вспомнил! Вы слышите?
– Что? О чем вы? Не мешайте! – Борису Глебовичу вовсе не хотелось отвлекаться и разговаривать.
– Я вспомнил, где видел этого прохиндея! – торопливо зашептал Мокий Аксенович. – Он гипнотизер! Я у него на сеансе был. Когда в Новгород ездили на экскурсию, мы с Гришкой Палкиным на его представление и попали. Едва выбрались, он там такое вытворял, мерзавец!
– Что? О чем вы? – смысл последних слов дантиста каким-то чудом дошел до сознания Бориса Глебовича, и он невероятным усилием воли выдрал свои мысли из вязко-смоляного потока чарующей разум речи Авгиева. – Что ж вы раньше-то… Бежать отсюда надо! Бежать! – по всей видимости, он выкрикнул это слишком громко, так что обратил на себя внимание и охранников, и самого Авгиева.
– Да потише вы! – прошептал дантист, но было уже поздно. Главный консультант неведомо как вдруг оказался рядом с ними и положил руки на их головы.
– Оставьте свои сомнения! Забудьте! – проговорил он медленно и твердо. – Отныне вы полностью доверяете Фонду и мне! Спать! Вы безмятежно спите! На счет «пятьдесят» вы, и все присутствующие в зале, проснетесь и почувствуете себя счастливыми! Раз, два… – он начал не спеша вести отсчет. Борис Глебович и его сосед в это время действительно безмятежно спали…
Проснувшись, Борис Глебович все забыл: и свои опасения, и предостережения дантиста-стоматолога. Да тот и сам все что знал, из головы просыпал, и более не вспоминал… А зал, переполненный счастьем и радостью, спешил выразить благодарность всем работникам Фонда. Даже охранников старички и старушки хлопали по плечам и пытались пожать их мужественные руки.
– Внимание, господа! – пресек вдруг эту вакханалию восторгов Авгиев. – Прошу всех пройти в канцелярию для оформления договоров. Не спешите, не толкайтесь, каждый получит все, что ему причитается.