Ангел ходит голым
Шрифт:
Следующие десять-пятнадцать. Следующие. Следующие. Весь курс.
Смотрим человеческий материал, оцениваем. Ассистент рядом с гипотетическим хозяином – не представляясь. Доброжелательный, умноглазый, молчаливый. Понятно, да? Если надо объяснять, то не надо объяснять. Кадры нужны, нужны кадры. Все анкетные данные – вот. Мы с вами свяжемся. А кто такие мы – разговор иной, потом, если захочешь.
Рутинная процедура. Весь курс, конечно, в коридорах не топчется, похохатывая. Да просто не поместятся. И курить на факультете запрещено категорически,
Всей оравой – в Румянцевском садике, угол Университетской набережной, два шага до журфака. Спугнув здешних завсегдатаев-черносотенцев. Обсев скамейки у фонтана (да, фонтан ещё был, не демонтировали) перед обелиском «РУМЯНЦОВА ПОБДАМЪ». Тут сообща и дыми лошадиными дозами, гомони, фрондируй в голос:
– А там кто-нибудь из «Плейбоя» будет? Я бы завербовался.
– Ага, «Плейбой»! «Таймс»! «Шпигель»! Скажи спасибо, если тебя хоть «Смена» подберёт!
– «Смена» полный отстой! Не та уже!
– Так им и скажи, если спросят: ах, уйдите, противные! я не продаюсь!
– Все продаются!
– Смотря за сколько.
– Ну, твоя-то цена – пятачок за пучок. Если бы я «шпору» в среду не кинула, ты бы совсем!
– Я тебя тоже люблю и ценю. За «шпору» – вообще страстно!
– Вот кого с руками-ногами оторвут, это Лилиточку нашу! Со «шпорами», без шпор!
– С её руками-ногами – оторву-ут! Лиль, джин-тоник хлебнёшь?
– Нет.
– Обижа-аешь!
– Нет
– Тогда почему?
– Муж не разрешает.
– О! А кто у нас муж?
– Хочешь, познакомлю?
– Э-э, не-ет. Спасибо, нет.
Знамо, кто у Данияловой муж! Пошутить нельзя?
Нельзя!
– Ребяты, а про «Талисман» кто-нибудь что-нибудь слышал, знает?
– Да сдаётся мне, пока одни понты!
– Не скажи. Вроде у них всё по-взрослому.
– Поживём – увидим.
– Если доживём.
– Это – да!
Бодрячки на нервишках. Солнце всходит и заходит – кушать хочется всегда. Пристроиться бы! Хоть на договор! О том, чтобы в штат, мечтай до вручения диплома. В СМИ недоучек не привечают. На договор – куда ни шло. И пойдёшь – при всём уморительном фрондировании. Пойдё-о-ошь! Та же газетная практика, публикации – кровь из носу. Иначе – отчисление, жёстко. По-волчьи выть…
Забавно их всех слушать, если прислушаться. Костя Шарий с Тарасиком забавлялись тут же поодаль, на скамеечке. В шахматы играем, в шахматы. Ветерок освежает, травка зеленеет, бодрячки чирикают. Право, пользительней, чем в аудитории париться, как Аврумычу с Максом. На пальцах кинули – кому куда.
О! Вот и «отстрелявшиеся» студентики в Румянцевский со Съездовской потянулись разрозненно.
– Вторая смена! Вторая смена! Ещё человек десять запустят. Да не торопитесь, там они пока пытают.
– А никто и не торопится! Очень надо!
Очень. Надо.
– Ну, как там? Как там?
– Да никак! Морды, как морды. Но улыбаются. Так надо понимать, мы им больше нужны, чем они нам.
Легко говорить, уже «отстрелявшись»!
– Но взяли? Предложили хоть?
– От «Плейбоя» там есть кто?!
– Да отзынь ты со
– Вербуют помаленьку, вербуют.
Иносказательно «вербуют» или как? Или так. И так, и так. Вслух не произносится, но подразумевается. Не без лёгкой бравады: врёшь, не возьмёшь! Боязливо. Сейчас не тридцать седьмой год, да! Ведь да? Ведь потом никак не отразится – на карьере, на бытовых заморочках, на всём… Ведь да? То есть… Ведь нет, не отразится?
Такие все бодрячки на нервишках.
– Можно?
– Нужно! Входите, присаживайтесь.
Просто как дети! На моськах написано: зна-аем, знае-ем ваши штучки!
Да какие ж такие штучки, молодёжь! Предлагаем поработать вместе. Престижно, высокооплачиваемо, на благо Родине. Что в этой триаде смущает? Престижно? Высокооплачиваемо? Или… на благо Родине? М? Ваше право в любой момент отказаться. Было бы предложено. Ведь не каждому предложено, только избранным. Нет желания стать избранным? Так и будешь день за днём гнать строку в каком-нибудь «Талисмане» за денежку, пока не испишешься? Да ради бога! Рано или поздно подсидят, и – по сокращению штатов. Однако если ты избранный, то какой-нибудь «Талисман» не уволит ни при каких условиях. Будет дано понять: такое условие! Своих не бросаем. А глаза добрые-добрые!
Вот самое то повториться! От природы отнюдь не дура. Настолько умна, что иной раз играет дуру просто виртуозно.
Самое то – в ту субботу, при собеседовании.
Она к Граничу («Талисман») попала. Гранич, как всякий начинающий импотент, из молодых да ранний, выпучил всё, что имел. Распавлинился до неприличия: перспективы, такие перспективы! Талисман – нечто магическое, приносит удачу и счастье владельцу оного. Золотая цепка на шее. Костюм за двести баксов, бывш. за три тыщи, с распродажи на Пятой авеню. «Роллекс»-China. Дорого, но дёшево. Понты.
Дамочка с кафедры промеж прилавировала: наша Лилечка – гордость курса! вы её ещё не знаете, вы её ещё узнаете!
Ассистент рядом с Граничем – только доброжелательность, только она!
А ведь округление бёдер твоих, как ожерелье, дело рук искусного художника; живот твой – круглая чаша, в которой не истощается ароматное вино; чрево твоё – ворох пшеницы, обставленный лилиями; два сосца твоих – как два козлёнка, двойни серны.
Да, позвонил потом. Выдержал недельку (согласно методичке), позвонил. Сказано: мы с вами свяжемся.
И – нежданно-негаданно! Гранич уже назавтра с ней связался, уже надавал кучу заданий, предложил кучу тем, уже зазвал на корпоратив. Юному дарованию просто необходимо влиться в молодой и дружный коллектив, а ещё у нас есть кофе и печеньки. Граничу методички неведомы. Дилетант хр'eнов!
– Он такой ва-ажный! – вот почтение на грани презрения. – А вы кто?
– М-м. Евлогин. Виталий Аврумович. Просто Виталий. Я вместе с Граничем был на собеседовании с вами.
– Я вас помню. Вы мне запомнились.