Ангел из авоськи
Шрифт:
Я сразу же спросила:
— А вы здесь один живете?
— Да, — гордо ответил старик, — этот дом — мой. Но в силу… — И удалился, видимо, на кухню. А я осмотрелась уже хорошенько, насколько позволяла лампа на полу. Он что, скрывается? Боится воров? А воровать-то у него нечего!
В комнате был порядок, я бы даже сказала — военный, хотя не знаю, какой он, этот «военный порядок».
Пустой письменный стол. Три стула. Раскладушка, застеленная байковым одеялом, подогнутым под матрац.
Высокий черный
Я стояла, не снимая с плеч рюкзачок, потому что не знала — бежать мне отсюда поскорее или все же остаться на одну ночь, а уж завтра мотать отсюда…
Притащился старик (мы так пока и не познакомились…) с кипящим чайником и тарелкой сушек. Я была голодна до предела, вид сушек меня не вдохновил, и я опять пожалела, что появилась здесь.
Но хозяин был востер: сразу заметил мое разочарование и успокоил:
— Не волнуйтесь, юноша, голодным спать не ляжете.
Делал он все размеренно и спокойно, исчезла его бывшая на улице суетливость и униженность, он даже как-то распрямился, вроде бы подрос.
Застелил письменный стол клеенкой, чайник угнездил на подставку. Ключиком на цепочке, который висел где-то у него на брюхе, открыл замок на гардеробе и с полочки, застеленной белой бумагой, достал хлеб и копченую колбасу.
Что ж, конечно, я осталась у старика! Голод не тетка, знаете ли.
Сам он только пососал сушку и выпил чаю.
И тогда старик спросил меня:
— Юноша, а зовут вас как? Меня — Степан Семенович. Фамилию мою вам знать не обязательно.
— Ангел! — выпалила я.
Дело в том, что моя матушка, рожавшая меня трудно и в роддоме напротив церкви, решила назвать меня Ангелина — чтобы, так сказать, сразу определить мой жизненный статус, не получилось, увы… Звала она меня Ангел, а девчонки и ребята, вслед за ней, со смехом, правда, тоже: Ангел да Ангел…
Ну вот я и брякнула старику свое истинное имя, хотя всю дорогу твердила себе, что я — Володя, Володя и Володя, как мой папаня.
Старик расхохотался. Он становился все более вальяжным и свободным. И я понимала, что начинаю его очень бояться…
— Значит, Ангел, — повторил он, — вот, наверное, поэтому я вас и пригласил к себе… Я ведь гостей не люблю. А вот Ангел мне очень нужен. — И хихикнул довольно мерзко.
Странный какой!..
И вдруг я услышала его шепот:
— Не вздумайте что-нибудь украсть, Ангелок! Я вас достану и оторву голову. — Он как-то внимательно посмотрел на меня и таинственно так спросил: — А вы, Ангел, — не девочка ли? Я заподозрил это сразу! Вы думаете, я пригласил бы к себе парня? Чтобы он меня обворовал?
Я содрогнулась. Так вот какой он, этот старик! Узнал сразу главное…
Старик хохотнул:
— Ну что вы испугались так, Ангелочек? Я на вас не претендую, мне уже ничего такого не надо. Раньше… Раньше у меня были такие женщины, такие, моя радость! Да что вам говорить. Вы же не представляете, каким я был, и ничего не понимаете.
Он полез в гардероб и стал рыться на нижней полке.
Я успела заметить, что кроме полки с едой все остальные заполнены бумагами и папками. Вот это да!
Но тут мне была сунута под нос старая, однако, очень красивая фотография. На ней были трое: двое мужчин и девушка. Где-то на берегу моря или широкой реки, или… не знаю чего. Океана.
Девушка в развевающемся тонком платье. Она смеялась, и волосы ее, какие-то серебристые, трепал ветер.
Толстый волосатый палец с искривленным ногтем ткнул в одного из мужчин: вот он я…
Я всмотрелась в мужчину на фото и поняла, что старик разыгрывает меня.
Ну не мог тот стройный черноволосый красавец стать этой развалиной с противным лицом и ужасным телом!..
— Давай сюда! — вдруг крикнул старик и выхватил фотографию у меня из рук.
Я же ничего же не сказала! Только посмотрела на теперешнего Степана Семеновича! А он…
И неожиданно я захлюпала носом, сказалось все: и мое бегство, и то, что я обокрала маменьку, и то, что мне пришлось прийти сюда и — главное! — я не знаю, что со мной будет.
— Ладно, не реви, — уже насмешливо заявил хозяин, уложил фотографию снова в гардероб и запер его на ключ. — Реветь надо мне. Но старики почему-то не плачут. Давайте ложиться спать.
Он постелил мне на диванчике, и я думала, засну мгновенно, но не тут-то было. Спать расхотелось сразу, как только меня обступила тьма.
Я села на диване, и меня затрясло. Вдруг вот так сразу.
И старик почему-то не спал, он подошел ко мне, наклонился и зловеще спросил:
— Страшно, Ангел?
— С-стр-ра-а-ашно, — сказала я правду.
А Степан расселся на стуле, закурил — мне почему-то казалось, что он не курит! — и мечтательно произнес:
— Ты не знаешь, что такое настоящий страх. И как его преодолевают. Ты меня не бойся, Ангелица. Я теперь не страшный. Вот когда я был таким, как на фотографии, тогда я был страшным. — Он докурил сигарету и сказал: — Все, спать. Завтра у нас с тобой дела.
Какие у меня с ним могут быть дела?..
Я убежала из дома не для его дел! Я убежала, чтобы начать красивую, прекрасную жизнь в столице, о которой мне столько рассказывал Леонид Матвеевич!
И потом — дело здесь у меня!
Я должна, обязана, найти друга Леонида Матвеича, известного режиссера, и передать ему рукопись какого-то потрясающего романа… И рассказать все о несчастной судьбе его автора. И из этого режиссер тот должен сделать отличный фильм.
А там появится и сам Леонид Матвеич, который к тому времени бросит выпивать, купит костюм и прибудет в Москву!