Ангел из Сетубала
Шрифт:
Глава 5
Вот я и дома. Две недели моего заточения закончились. После выписки из больницы меня встретили родители и привезли домой. В квартире – чистота и порядок. Старички мои постарались и привели в образцовый вид мою берлогу. Вообще-то, квартира была их, но в прошлом году они наконец достроили свой дом во Всеволожске и переехали жить туда.
Большую часть первого этажа занимает мастерская отца, рядом – кухня и гостиная с террасой. На втором этаже – три спальни и два санузла. Отец давно мечтал о таком жилище, чтобы можно было работать, не выходя
Вообще, они у меня хорошие, самые лучшие, и не потому, что отдали мне свою трехкомнатную квартиру на 8-й линии Васильевского Острова, и не потому, что в год окончания мною института они подарили мне симпатягу «Пежо 308», совсем не поэтому. А почему, я сам не знаю, даже если бы они мне ничего никогда бы не дарили, я бы любил их не меньше, чем сейчас. Просто за то, что они у меня есть, и за то, что они меня любят.
Я сижу на своем любимом диване, перевариваю украинский борщ и вкуснейшие фаршированные перцы, приготовленные моей мамой. В животе – приятная тяжесть, а по всему телу елеем растекается истома. Хорошо. Гонорар за фильм мне уже перевели на счет. Таких больших денег я еще никогда не получал. У меня больничный лист на два месяца, так что идти на работу в театр не надо. Правда, кое-когда придется приходить в поликлинику на процедуры, но это мелочи жизни. Так что я свободен как птица и богат как Гарун-аль-Рашид.
Вечером позвоню своей любимой Леночке. Соскучился я без нее. Да и две недели воздержания дают о себе знать. И, пожалуй, на той неделе сделаю ей предложение. Теперь деньги на свадьбу у меня есть. Завтра куплю ей колечко, приглашу в ресторан и просто, как бы мимоходом, скажу ей: «Давай поженимся». Девушка она красивая, я ее люблю, что еще нужно для начала новой жизни. Она, кстати, и сама мне не раз намекала на это.
Представляю, как она обрадуется. До потолка будет прыгать и визжать как поросенок. А как будет поросенок женского рода? Да и родители тоже будут рады. А то последние года три, когда мне звонит мама, первый ее вопрос – что я сегодня кушал? А второй вопрос – когда ты женишься? И тут же она приводит железный, на ее взгляд, аргумент, что, когда моему папе было столько лет, сколько мне, он уже был женат, и у них уже был ребенок. Ну то есть, я. Да, так я и сделаю, осчастливлю Леночку.
От этих мыслей мне стало еще уютнее. В квартире была тишина и покой, лишь из кухни доносилось негромкое урчание холодильника.
– Прямо как мой кот Мурзик мурлычет, – подумал я. – Кстати, надо поехать к родителям и забрать котяру назад. Загостился он что-то у них.
Голова моя клонилась к груди. Лень пудовыми гирями повисла на всех моих членах. Почему лень женского рода?
– Спать. Спать. Спать.
Я протянул руку за подушкой.
– Ты бы телевизор включил, Андрей, – услышал я над своим ухом.
От неожиданности я вздрогнул. Ангел! Я на какое-то время забыл о нем.
– Какой у тебя противный голос. Ты еще живой, Перейра?
– Ангелы не умирают. Телевизор включи.
– Зачем?
Язык мой еле ворочался во рту.
– Там сейчас по Пятому каналу дневные новости начнутся.
– А это ничего, что люди спать собирались?
– Ничего.
Это была правда, телевизор действовал на меня как снотворное, и редкий фильм или шоу я досматривал до конца.
– Что интересного в новостях? – спросил я и зевнул.
– Как что? – возмутился Перейра. – Обстановка в мире. В стране. Ход пенсионной реформы.
– Ты что, на пенсию собрался, Диего?
Перейра сморщился.
– Телевизор включи.
– Заладил, как дите малое: «Включи да включи».
Я встал с дивана и пошел к тумбочке за пультом. Пока искал пульт, сон прошел.
– Смотри, любопытный ты наш.
Я нажал красную кнопку на пульте.
– Я не любопытный, а любознательный, – поправил меня Перейра.
– А, все равно!
Я махнул рукой.
– Нет, не все равно, – упрямо проговорил Диего. – И очень плохо, Андрей, что тебя ничего не интересует.
– Почему не интересует? Интересует.
Я отправился на кухню, чтобы сварить себе кофе. Перейра шел за мною.
– Что тебя интересует? – не унимался он.
– Ну, много чего…
Я описал рукой круг, который должен был означать широкий спектр моих интересов.
– Ничего тебя не интересует, кроме двух вещей. Где взять денег и с кем бы переспать.
– И что? Это жизненная необходимость, друг Диего, без этого нельзя.
– Вот скажи мне, Андрей. Когда ты в последний раз прочитал хорошую книгу? Дешевые детективы в мягких обложках не в счет?
Я поставил турку с кофе на плиту и на секунду задумался.
– А, вспомнил. В прошлом году. «Замок» Кафки.
– Я спрашиваю, какую книгу ты до конца прочитал?
Это была чистая правда. «Замок» я так и не смог осилить.
– На концерты ты не ходишь, – прокурорским тоном продолжал Перейра. – «Рамштайн» не в счет. Я имею в виду классическую музыку. В музеи тебя не загнать. В последний раз ты был в Русском Музее еще школьником на экскурсии, – все больше распалялся Перейра.
– Неправда ваша, сеньор Перейра. Недавно я посещал Эрмитаж, – возразил я.
– Это было полтора года назад. И посетил ты не Эрмитаж, а свою пассию Варю, работавшую там экскурсоводом. Заниматься сексом среди полотен Джотто и Гойи!
– Слушай, Диего, что ты завелся? Я же сначала прослушал почти всю экскурсию Вари о фламандской живописи.
– Кроме фламандцев, там мои любимые итальянцы эпохи Возрождения, целый зал великого Рембрандта. Там восхитительный Гейнсборо, Веласкес, Босх… Я все это видел, когда тебя еще мальчишкой родители приводили в Эрмитаж. Сто лет назад. Да что с тобой говорить. Ты серая, примитивная личность.
Перейра сокрушенно махнул рукой.
– Кофе.
– Что, кофе? – не понял я.
– Кофе у тебя сбежал.
Ангел вышел из кухни.
Я взглянул на плиту. Из турки густой пеной вытекали остатки моего кофе. Чертыхаясь, я вытер плиту и снова сварил себе. Перелил его в чашку и осторожно понес в комнату. Поставив чашку на журнальный столик, я плюхнулся на диван.
– Что нового в мире? – спросил я.
– Теракт в Гонконге, взорвали казино.
– Казино? Кому это надо?
– Какой-то «Легион Свободы».