Ангел со сломанными крыльями

Ри Юкки

– Я не видел. После физкультуры у нас была тренировка. – Богдан посмотрел на Светлану, но она словно ждала от него продолжения. – Я в футбольной команде. У нас последним уроком была физкультура. Раздевалки раздельные. Так что это сделал кто-то из девчонок. И, скорее всего, не одна. По одной они все трусливые что-то предпринять. А вот когда соберутся вместе…

– Они ещё каким-то образом обижали Милославу?

– Если только за глаза. Я не слышал, чтобы кто-нибудь сказал ей что-то обидное.

– Понятно.

Хорошо. И, Богдан… Если сможешь, убеди её надеть нормальную одежду и поправить стрижку. Думаю, девочки в школе сделали это из-за ее одежды.

– А у неё есть другая одежда?

– Целый шкаф. Я скупила половину бутиков в городе, там какой только одежды нет! На все вкусы и случаи жизни. Но Милослава упорно носит только то, что привезла с собой из Швейцарии.

– Хорошо, я попробую поговорить с ней на эту тему. Если получится.

– Я о большем и не прошу. Пойдём, я тебя провожу. По лестнице на второй этаж, затем налево, третья дверь слева.

Богдан поднялся по лестнице, вспоминая тот день восемь лет назад, когда также шёл по коридору и встретил Ангела. Сейчас он даже огляделся, надеясь увидеть кота, но коридор был пуст. Светлана подошла к двери и постучала, позвав Милу и сказав ей, что к ней гости. В ответ – тишина.

– Она никогда не отвечает на стук.

Светлана тихонько приоткрыла дверь и заглянула в комнату. Затем, отворив дверь пошире, пропустила вперёд Богдана. Тот прошёл пару шагов и остановился. Мила сидела на кровати, обнимая кота, так же, как семь лет назад.

– Привет, Мила. Я договорился с твоим дядей. Он разрешил приходить к тебе. Можно, я сяду рядом и поглажу Ангела?

– Можно.

Он подходит ближе и садится рядом. Протягивает руку, чтобы погладить Ангела. Запускает пальцы в тёплую мягкую шерсть. И встречается с пальцами Милы. Оба вздрагивают и смотрят друг другу в глаза.

– Я очень рад тебя видеть, Мила.

– Я не могу радоваться, даже улыбаться не могу. Но мне хорошо оттого, что ты пришёл.

– Правда?

– Да. Я всегда говорю правду. У меня не получается обманывать.

– А Ангел? Как думаешь, он рад меня видеть?

Мила внимательно посмотрела на кота, а потом подняла его и посадила Богдану на колени. Кот потоптался, устраиваясь поудобнее, потом лёг и замурчал.

– Вот видишь. Он рад. Он больше ни у кого не мурчит. Даже у Жени. А тот его всё время гладит и приносит угощенье.

– Значит, я вхожу в тесный круг «Избранных Ангелом»? Супер! Как бы не зазнаться!

Богдан гладил кота и рассматривал комнату. Она была очень похожа на ту, что он видел в детстве. Даже куча плюшевых игрушек имелась. И белое пианино. И мягкий, пушистый ковёр. Только книги на полках поменялись.

– Ты играешь? На пианино? – спросил он, не зная, как вовлечь Милу в разговор. Говорить о школе не хотелось, а разговоры о прошлом могли быть для неё болезненны.

– Да, иногда. Для мамы.

Богдан вопросительно посмотрел на девочку, но та не заметила его взгляда. Её глаза были опущены вниз.

– А я совсем редко играю. Только когда становится тоскливо и одиноко. Но со мной такого почти не бывает.

Мила продолжала молчать, разглядывая свои коленки.

– Мила, расскажи мне про своего дядю. Сколько ему лет?

– Жене? Кажется, лет тридцать. Он папин брат. Младший.

– Тридцать? И у него нет своей семьи?

– Нет.

– Странно. Почему? Он страшный и некрасивый? Злой и противный?

– Нет, что ты. Он симпатичный. И добрый. Только всё время работает. Мне кажется, ему просто некогда искать себе жену.

– Я думаю, это глупо. Зачем столько работать? Обычно работают, чтобы обеспечить семью, детей. А работать просто ради того, чтобы работать? Так ведь и жизнь может пройти.

– Да, наверное. Я как-то не думала про него. Бедный Женя. Ещё и я теперь ему на шею свалилась.

– Нет, на шею не валятся, а садятся. Говорят: «сел на шею». А сваливаются на голову. Такое выражение – «свалиться на голову». Значит, неожиданно появиться.

– Точно. Я немножко забыла русский язык. Последние три года редко на нём разговаривала. Только с Женей.

– А в школе?

– Я не ходила в школу. Училась дома. И в больнице. Почти всё время в больнице. Там по-английски в основном говорили. Или по-французски. По-немецки тоже, но с ним у меня не очень хорошо.

– А Ангел? С кем он был, пока ты была в больнице? – Богдан продолжал гладить кота, всё ещё лежащего у него на коленях.

– С Женей. Они сначала не очень дружно жили. Женя всё время ругался, что везде шерсть, что кот лезет к нему в постель и мешает спать. Постоянно забывал покормить Ангела. А потом они подружились.

– Ты скучала без него? – спросил Богдан и тут же понял, какую глупость он сморозил. У Милы погибли родители и сестра! А он спрашивает, скучала ли она о коте! Вот болван!

– Мне его очень не хватало, – Мила, кажется, не сочла его вопрос бестактным. – Я привыкла его гладить, особенно перед сном. А там гладить было некого. Женя принёс игрушечного кота, но это совсем не то.

– Ну, когда нет настоящего, то тоже можно. Я Подарка всегда тискаю, когда мне плохо. Это я так твоего медведя назвал. Умку. Теперь его зовут Подарок.

– Какое глупое имя. Ему совсем не подходит.

– Как раз подходит. Потому что он Подарок и есть. И ещё он напоминал мне о тебе. Ведь это твой подарок.

– Хорошо, что он оказался тебе полезен. А почему у тебя нет настоящего кота?

– Не знаю. Родители не хотели. Мама и игрушечного медведя еле стерпела, и то только потому, что мне его подарили.