Ангел специального назначения
Шрифт:
Нет, бесполезно жалеть. Да и как отказаться? Ты бы не смог. Как же, вся группа на задание, а ты в кусты».
Готовили их для работы в Африке, «Аденские кореша» по социалистическому лагерю тогда крепко поссорились с Генсеком, нужно было вправить кое–кому мозги. Был у их вождя родственничек с амбициями. Амбиции ему и вышибло, вместе с мозгами. «Ладно, чего уж теперь, проехали. — Вздохнул Леха. — Эка, вспомнил».
На музыкальный конкурс Ольга пришла с гитарой. Стоило только видеть, как скривило лица экзаменаторов, вообразивших, что придётся слушать подражательное вытьё малолетки под нестройные «три аккорда».
«Ну, держись, славяне». — Леху заело.
Ольга распахнула футляр и, вынув инструмент, провела по струнам: «Нормально, не стрясла».
И тут же, без перехода, выдала блюз «All your love», Гарри Мура.
Пройдя до места, вызвавшего у слушателей непроизвольную дрожь, внезапно оборвала. И, взяв аккорд, неожиданно запела совсем другое.
— Е–еха-ли цы–га–а–не. — Вещь, при кажущейся простоте, для исполнения сложна, и кто понимает, вокал оценит обязательно. А если её к тому же грамотно аранжировать, вызывает не меньший интерес и искреннее переживание. Она играла, вкладываясь в музыку целиком, а голос, улетающий местами на три октавы, слушать без волненья мог только глухой с детства.
Закончив, остановилась: «Странно, молчат?»
Оля заметила вчерашнего мужика, с первого тура. Тот незаметно поднял вверх большой палец и, подбадривая, кивнул головой, предлагая спеть ещё.
«Вот как? А из «Призрака оперы», арию, думаете — слабо? Партия дикая, но справилась, и не стыдно было, ничуть».
Дверь в коридор приоткрылась, там тоже слушали.
«Чего они молчат? — Уже с тревогой замерла, переводя дух, исполнительница. — Ну, раз не гонят, сыграем ещё, чтобы на любой вкус».
Того, что прозвучало дальше, не ожидал никто, даже сама. После короткого, рваного вступления, зазвучали бесшабашно–отчаянные интонации Высоцкого.
— Я Як, истребитель…, — на пределе, в опасной близости от срыва.
И в конце, когда вышла на финальное. — Мир–р–р вашему дому. — Всем показалось, это он, сам, оборвал песню. — Слушатели замерли, борясь с пугающе зримым ощущением надвигающейся земли…, с неповторимой правдой его интонаций.
Сама, находясь под впечатлением вырвавшихся эмоций, наклонила голову, спрятала гитару в футляр и коротко спросила у комиссии. — Я пойду?
И тут взорвалось. Хлопали долго. Отдавая бумажку, профессор негромко посоветовал. — Оля, если к нам не пройдёшь, обязательно иди в музыкальный, у тебя талант.
Ответила: Я подумаю и, стараясь не разреветься от удовольствия, ретировалась.
В коридоре её остановил роскошный парень, сунул визитку. — Я, сын…
Он назвал известную в театральных кругах фамилию. — Позвони, составлю протекцию. Мой отец на третьем круге в комиссии слушать будет. Сдерживаясь, чтобы не послать «сынка» в адрес, обогнула толпу и прошла к выходу.
«Что это со мной? Почему такой холод идёт от смазливых мужиков? Вообще, заметила, что боюсь их. Просто дикий страх с недавнего времени?» — Ольга недоумевала.
Домой ехала в раздумьях. «А может, прав старик. Может, действительно, в музыкальный?»
«…Стоп, не дёргайся. Давай закончим с одним, после будет видно», — подкинул Леха здравую мысль.
Утро он встретил в отвратительном настроении. Перспектива жить в чужом теле, постоянно зависеть от прихотей её сознания, желаний, стала невыносима.
«Она не виновата, а я чем провинился? Нагрешил? Так что? Ну, убили…, Я своё получил…, забирайте…, куда там дальше? Готов я. А так-то, зачем? Самое гнусное, если не давить её сознание, ничего не сделаешь. Руку по собственной воле не поднять». — Короче, злой был, как черкес. Да и соседка поскучнела, детские мысли разбегались из крайности в крайность. То она хотела всё бросить и уехать назад домой, то нарядиться, как на свадьбу.
«У неё, видишь ты, сегодня этюды. Задолбало». — Алексей отключился и тихо ненавидел всех. Себя, её, весь мир. Кое-как добрались в институт. Снова нудная, парфюмерно–потная очередь. Она попыталась встряхнуться и привести себя в бодрое настроение.
«А, пусть творит, что хочет». — Он разглядывал портреты театральных корифеев, развешанные по стенам, и в происходящее не вникал.
— Ну–с, детка. Вы успешно прошли два тура, сегодня мы дадим вам задание…, исполнить сценку, экспромт. — Вальяжный мэтр с гривой седых волос снисходительно взирал на зеленую выскочку через круглые позолоченные очечки,
— Попытайтесь изобразить, к примеру, — он на секунду словно задумался, — грабителя банка. Вот мы, посетители и персонал, Вы — грабитель. За пять минут нужно сделать так, чтобы мы отдали Вам деньги. Взаправду.
Ольга растерялась, по молодости лет ей было невдомёк, что талант, как правило, любят значительно меньше, чем посредственность. И нет для серости больше удовольствия, чем видеть поверженного удачника.
Задача казалась ей невыполнимой. Она и без того еле заставила себя прийти на экзамен. На душе скребли кошки. Плохо было. Тоскливо настолько, что хотелось выть. Она замерла, надеясь поймать кураж, но Лехе было всё равно. — «Её проблемы».
«Ничего, ни одной мысли. — Ольга представила, как поднимает руку, изобразив пистолет, тоненько говорит. — Спокойно, это ограбление».
«Чушь собачья, лучше не позориться » — Навалилось сонное безразличие. Опустив голову, чтобы скрыть выступившие слезы, двинулась к выходу.
«Да за что, такое? — Она беззвучно всхлипнула. — Пропади всё пропадом. Куда теперь? В контору, полы мыть, за три тысячи? Или в гастроном, народ обвешивать».
Позади раздалась усмешка довольного своей выдумкой мэтра.
— Вот видите… — Фаянсово прожурчал он, обращаясь к соседке, увешанной посудным серебром. — Искусство, это не только смазливое личико…