Ангел возмездия
Шрифт:
Через час забарабанили в дверь. Он усмехнулся и пошел открывать.
— А-а, это ты, сосед, опять со своим бредом. Я же тебе уже говорил — ничего я здесь не жгу, отстань и не ходи сюда больше. По-человечески прошу — не ходи, не мешай работать.
Зуб собрался закрыть дверь, но другой голос властно остановил его.
— Подожди, Михалыч, не суетись.
— А-а, участковый, заходи — гостем будешь. А ты куда прешься? — остановил он старичка соседа. — Нельзя сюда посторонним. Чего приперся?
— Да подожди ты, Михалыч, не суетись, — урезонил его участковый. —
— Э-э-э-э, — покачал головой Михалыч, — гнида ты, а не сосед. Не спится тебе, вот ты и ходишь, вынюхиваешь, а потом сочиняешь разные басни. Из-за таких, как ты, в 37-ом порядочных людей расстреливали. Пойдем, покажу тебе, что я здесь жгу, — обратился он к участковому, — а ты, гнида, здесь стой, еще раз сунешься — лично в топку брошу. Шутка, — засмеялся Михалыч.
Запах стал действительно нестерпимым, Михалыч ойкнул и побежал бегом. За ним участковый и старичок-сосед.
Картина предстала неприглядная — работающая паяльная лампа, а перед ней горящая курица. Рядом девять уже опаленных. Михалыч заматерился, потушил огонь, бросил соседу с неподдельной злостью:
— Видишь, какие я здесь трупы жгу. Из-за тебя, блин, точно один труп сгорел. Иди отсюда — что б я тебя больше не видел.
— Ты извини, Михалыч, — оправдывался участковый. — Я просто обязан реагировать на сообщения граждан.
— Да какой он гражданин — стукач поганый, — все еще возмущался Михалыч. — Ладно, майор, я зла не держу. Все нормально. Но где-то мне надо этих курей палить. Почитай каждую смену из деревни знакомые привозят — две себе за работу оставляю, восемь утром отдаю. Вот так и живу, подрабатываю на курях. — засмеялся Михалыч.
Посмеялся и майор, потом встал, протянул руку.
— Добро, Михалыч, пали курей дальше — никто тебя больше трогать не будет. Я и не верил этому, задолбал он своими жалобами уже всех. Не спится старому, бродит по ночам, вынюхивает все, а потом придумывает свои версии. Завтра расскажу в участке — с хохоту помрут.
Майор ушел, Зуб присел на лавку, вздохнул, вытирая со лба испарину — пронесло. Подкинул еще угля в топку, а утром разбил молотком крупные, не успевшие сгореть кости, и следов не осталось. Запах — так он улетучился.
Зуб налил себе в кружку чай, крепкий, как любил пить в зоне, но не чифир. Смаковал потихоньку, обдумывая последние события, взвешивал все за и против. Заново в тюрьму не хотелось, поэтому «обсасывал» каждую деталь, каждую мелочь. Последние три месяца работал активно. Каждую неделю по трупу, а то и два сжигал. Поработает с годик еще и исчезнет, деньжат подкопит — надо исчезать вовремя.
С курицами он придумал отлично, а вот со старичком надо было что-то решать. Оставлять его здесь нельзя, надо подготовить естественную смерть, не убийство, в крайнем варианте — несчастный случай. Крепкий еще старик, старой закалки, такого пугануть — от инфаркта не помрет. А может, помрет? Зуб почесал
Он похрустел новенькими купюрами в кармане, отложил половину на черный день. Оставшейся суммы за глаза хватит нагуляться с девками, сдал смену напарнику и ушел домой.
Ситуация со старичком сама собой разрешилась через два дня. Переключился он с кочегарки на бомжей, те, известное дело, все к рукам приберут, что плохо лежит. А он со своими вопросами — где, когда, да откуда взял? Вот и прибили его по пьянке, утром очухались и заявили сами.
Людка сидела у зеркала, красилась. Сначала ресницы, потом подвела глаза, наложила тени и в последний момент румяна на щеки. Критически осматривала себя, кое-где поправляя штрихи. Румяна не понравились своим оттенком, знала, что у Надьки есть подходящие, спросила подруг:
— А Надька где?
— Директорша позвала. Что-то долго ходит…
— Тройку сегодня по химии схлопотала. Ее же на медаль тянут, вот, наверное, директорша и вызвала, пропесочит и отпустит, — пояснила другая подружка.
В спальню вошла Пыхтина.
— Где Надежда, почему я должна ее ждать?
— К вам же ушла, — пояснила недоуменно одна из воспитанниц. — Я ей сказала, и она ушла сразу же.
— И что, полчаса ходит где-то? Так, быстро найти и ко мне.
— Быстро найти и ко мне, — передразнила директоршу одна из воспитанниц. — Ладно, девчонки, пойдем, поищем.
Через час одноклассницы все вместе зашли к директорше.
— Людмила Юрьевна, Надьки нигде нет. Все осмотрели — нет нигде.
— Так, что это еще за новости — нет нигде. Сейчас узнаем, — Пыхтина набрала номер телефона проходной. — Степаныч, кто за ворота в последние пару часов выходил? Так… понятно, — она положила трубку, объявила девчонкам: — Никто не выходил, значит здесь она, ищите и через час все у меня в кабинете. Все, — подчеркнула она, — идите.
Но и через час, два и три, и через день Надежда не нашлась.
Пыхтина возмущалась, ее детский дом считался лучшим в области, а тут такой подарочек…
Опрос подружек ничего не дал, в милиции завели розыскное дело, расклеили фотографии, объявили по телевизору и стали ждать.
Вовка Салацкий сидел расслабившись, потягивал с утра пиво, наворачивал красную икру ложкой, любил именно так поесть, и ни о чем не заботился. Жизнь прекрасна! Трехкомнатная квартира в центре города, дорогая импортная мебель, метровый плоский телевизор в зале и по небольшому в каждой комнате, музыкальный центр, машина… Все было у Вовки в его 25 лет. Квартира от родителей досталась, а мебель и все остальное он приобрел сам. В принципе, он нигде не работал, числился у знакомого в частной фирме, что бы, если понадобится, взять соответствующую справку. Вольный парень на вольных хлебах.