Ангел возмездия
Шрифт:
Степанцов прошел в зал, не хотел упускать дармового случая — позабавиться с девочкой, пока еще жива и спит. А потом уже просто так посидеть, пивка выпить.
А «вечеринка» в подвале только еще начиналась. Ассистентка Реутова, хирург офтальмолог Дробышева Вероника Антоновна, включила кварцевую лампу. Естественно, что о здоровье девушек никто не заботился, но все операции проводились в стерильных условиях по всем существующим правилам хирургии. Органы с «грязью» никому не нужны.
Работали всегда вдвоем, без операционных сестер — лишних свидетелей. Почки и костный мозг забирал Реутов, а глаза Дробышева, тут уже ассистировал он. Все проводили под общим наркозом.
Владислав Сергеевич провел скальпелем,
Через три часа Реутов прошептал: «Господи, прости меня грешного», вводя в вену воздух. Остановка сердца и дыхания, он отключил наркозный аппарат. Можно перекурить, пока Никанор унесет труп и положит на стол новое тело.
А ночью потрудится Михалыч и не останется ничего.
Салацкий заявился домой в полдник радостный и довольный. Его Татьяна с Ириной уже пришли с института и готовили ужин. Накрыть на стол — дело минутное, надо пожарить котлеты, сварить картошку и сделать пюре, а потом уже, попозже, доставать разносолы и заниматься сервировкой.
Он поцеловал каждую в щечку, прижал на мгновение к себе.
— Ух-х, как же, девочки, я по вам соскучился, целый день мотался по делам, не ощущая вашего реального присутствия, вашего родного запаха, не видя этих милых личиков и не слыша желанных голосков! Но мотался не зря и очень хорошо заработал. Так что денежки у нас есть, и мы можем сегодня куда-нибудь сходить. В ресторан, в сауну, в боулинг — куда пожелаете.
Ирина с Татьяной невольно заразились его настроением и по-детски запрыгали от радости. Бросились обе на шею, исцеловали, измазюкали лицо помадой и расхохотались.
— Вот таким ты нам нравишься больше, Вовочка, — задорно произнесла Татьяна.
— Да, и другим сразу видно, что красавчик уже занят, нечего всяким губы раскатывать, — добавила Ира.
— Ох-х! Как же я вас люблю, девочки! — Владимир прижал их к себе покрепче. — Ласковые вы мои и самые, самые красивые!
Он понял, что сказал это не совсем вовремя и надо бы тогда объясниться до конца и подробнее, но сейчас не хотелось. Сейчас хотелось праздника души и никаких объяснений.
— Но об этом чуть позже поговорим — обязательно, обстоятельно и подробно, — он поднял указательный палец вверх. — А сейчас решайте — куда пойдем.
Для Татьяны и Ирины более важного вопроса не было и существовать не могло, вопроса об их Владимире. Каждая любила, любила истинно и крепко, не представляла и не хотела представлять жизнь без милого сердцу мужчины. Но двойственность беспокоила каждую, каждая не желала другой зла, но отдавать, оставлять любимого не хотела. И эта постоянная душевная боль рвала сердце девушкам, лежала тяжким грузом в мыслях и не находила выхода.
— Ты знаешь, Вовочка, — начала издалека Татьяна, — для меня нет более лучшего, чем быть рядом с тобой, видеть и чувствовать тебя. А там, — она неопределенно махнула рукой, — кто-то будет еще… официантки, администраторы… Мы с Ириной накрутили фарша, сделали котлеты, пельмени налепить хотели… Приготовим отличный стол, дома есть музыкальный центр и никаких посторонних. Получится отличный вечер, наш вечер! И ты нам что-нибудь расскажешь о себе, мы же ничего не знаем, правда, Ирина?
Она кивнула
— И, правда, Володя, давай останемся дома?
Владимир махнул рукой.
— А-а, дома, так дома! Но, что бы праздник был настоящий! А сейчас быстро одевайтесь и вниз, к машине. И никаких вопросов. Понятно?
Он усадил их в автомобиль и повез без всяких объяснений маршрута, разговаривая как бы на продолжение темы.
— Значит, хотите знать обо мне побольше… Собственно и знать нечего — из близких никого нет. Есть, конечно, двоюродные братья и сестры, тетки, дядьки, племяши, но не общаемся мы с ними. Так, на праздник открыточку и то не всегда. Придет время, познакомитесь ближе. В институте, — он резко сменил направление разговора, — вас научат всему. Но главное так и останется за кадром, за дипломом. Это практическое применение полученных знаний. Вот, например, завод производит продукцию и у него всего две основных задачи, что бы там вам в институте не говорили и не вбивали в голову. Всего две. Первая — это произвести качественный продукт и вторая — выгодно его сбыть. Это основа, которая обрастает массой других важных моментов. Я, например, нахожу производителю выгодного покупателя, а покупателю выгодного производителя и имею, при этом, процент со сделки. Сегодня я нашел для товара выгодного покупателя, получил свой дивиденд наличными, и завтра буду искать что-то новенькое или подниму свои старые связи, которых у меня достаточно. Вот то, чем я занимаюсь, девочки. — Он остановил машину, объяснил: — Это место в народе называют Шанхайкой, прошу не отставать от меня и не потеряться.
Владимир долго ходил по рядам, ни слова не говоря. Подошел к одному полуоткрытому бутику, где висели разные шубы. Ирине с Татьяной сразу в глаза бросились кроличьи стриженые полушубки, абсолютно белые, с нарукавными манжетами и пушистым воротником, по которым «пробегала» черная волнистая полоска.
— Вот бы такую поносить, — восхищенно произнесла Татьяна.
— Давай хотя бы примерим, — подбодрил ее Владимир, показывая продавцу на Татьяну и Ирину, — два полушубочка вот на них.
Зеркала, к сожалению, на улице не было, но девчонки смотрели друг на друга, восторженно поворачиваясь, то спиной, то передом и выглядели необыкновенно красивыми куколками. Со вздохом и сожалением снимали они примеряемую одежду, надеясь походить когда-нибудь и в такой. Смотрели, как продавец упаковывает товар и даже не думали, что это для них. Владимир расплатился, но они посчитали, что нашел он где-то выгодного покупателя и продаст потом подороже.
Уже дома он спросил их, не видя особой радости и огорчаясь от этого:
— Вам не понравились полушубки?
— Понравились, — вздохнула Татьяна.
— Очень понравились, — поддержала ее Ирина.
— Тогда почему такие кислые?
— Потому и кислые, что классные шубки. А, правда, что мы в них прекрасно смотрелись? — уже веселее спросила Татьяна. — Но, ничего, будут и у нас когда-нибудь такие.
Владимир в начале ничего не понимал. Потом до него стало доходить, и он расхохотался вовсю. Смеялся от души, с нарастающей силой, наблюдая, как насупились девчонки и вот-вот разревутся от обиды. Встал, принес из коридора оба свертка и все еще сквозь смех произнес:
— Дорогие вы мои девочки! Для кого я это все купил? Тете что ли? Я же вам взял, что бы вы, мои милые, выглядели и были лучшими в институте да и во всем городе. Вам, мои лапочки!
Владимир положил им на колени свертки и сел на диван напротив, подмечая, как меняются их лица, оживают и наливаются счастьем. С радостным визгом они бросились на него, заваливая на спину и зацеловывая всего. Он с трудом отбивался, урезонивая их пыл тем, что обещали они накрыть праздничный стол, а ничего еще не готово.