Ангел возмездия
Шрифт:
Станислав немного переместил прибор.
— Так, хорошо, сдвинь луч на три микрона на пять часов.
Стас покрутил винтики, луч сместился назад и чуть вправо.
— Стоп, активируй… Молодец! Все прекрасно! Ох, как наши сильно переживают. Но, ничего, потом все расскажем. Давай следующий пункт.
Стас снова переместил прибор.
— Хорошо, — подбадривал его Кэт, — луч на два часа и углуби на пять микрон. Так…на миллимикрон влево теперь… потихонечку… стоп. Увеличь диаметр луча на полтора микрона. Прекрасно! Активируй.
Тихонов нажал кнопку активации и переместил
— Молодец, доверни на три часа… немного, полмикрона всего. Так, подними луч на четыре микрона и увеличь диаметр… хорошо… еще увеличь немного… стоп. Активация.
Стас нажал кнопку, выждал немного и стал снимать прибор с головы. Марина первая кинулась к нему.
— Ну, что Стас, не молчи?
— А чего говорить? — недоуменно пожал плечами он, — вы же и так все слышали.
Кэтвар рассмеялся.
— Стас, они ничего не слышали после твоей первой активации. Мы же разговаривали друг с другом мысленно, так быстрее и удобнее. Но они-то не слышали. Придется им тебе все рассказать, а я пока пойду, покурю.
Он вышел, оставив ошарашенную компанию в комнате, а Стас начал давать пояснения.
— Ну, я настроил прибор, включил, угадал почти сразу, как вы слышали, и активировал зону. После этого мы стали общаться мысленно, поэтому вы ничего и не слышали. Это очень удобный способ передачи информации. Представьте себе, сколько времени уйдет на пересказ романа, например. А теперь его можно передать практически весь в одно мгновение. Потом я активировал другую зону, и Кэт стал читать мысли, потом третью — он стал видеть сквозь стены. На четвертой остановлюсь подробнее. Каждый предмет имеет свою память, если можно так выразиться. Вот, например, эта железка может рассказать Кэту, какой токарь ее выточил, что она видела, что происходило вокруг нее все эти годы. Или вот деревяшка на стене то же может поведать о событиях, происходящих на прямом от нее расстоянии. А дальше я активировал ему зону гипноза, он и так им владел немного, но теперь его возможности несоизмеримы с прежними. Вот, собственно, и все.
— Невероятно, — обалденно произнес Михась, — некоторая телепередача просто отдыхает.
«Отдыхает, отдыхает, — послал им мысль Кэтвар сквозь стены. — Но вы не переживайте. Я не стану без надобности пользоваться своими новыми возможностями».
«Как же, не станет», — подумал Михась.
Кэтвар только улыбнулся в ответ, но его улыбку никто не увидел — сквозь стены смотреть не могли.
— Привет, Дегтярева, ты что, то же сюда ходишь? — удивленно спросил Михаил, старший группы розыска. — Вот уж никогда бы не подумал…
— Это ты, Петров, здесь новичок, а я постоянно хожу. Я же сотрудник милиции — значит должна соответствовать, — отпарировала Лада.
— Женщинам, в принципе, можно и без каратэ обойтись. Хотя… если тебе нравится — ходи, запретить никто не может. Наоборот, только поощрять станут, — с интересом говорил Михаил, разглядывая ее в кимоно.
— Я уже год гожу — что-то ты не сильно поощрял. — С ехидцей добавила Лада. — И понятно — сам-то не ходишь.
— Нравится?
— Конечно! Пахнет здоровым мужским потом, а не задрыпаной водичкой. Мужиками
— Ну-ну, — не нашелся, что ответить Михаил, запел потихоньку: «Под железный звон кольчуги, под железный звон кольчуги»…
— Ты достал уже, Петров, со своей кольчугой. Как увидишь меня, так поешь одно и то же. Я тебе что, кольчугу напоминаю?
Михаил захихикал.
— Да нет же, это старая песня про Ладу, вот и напеваю иногда. А что у тебя там с детдомом? — Петров резко сменил тему.
— Ой, — она отмахнулась рукой, — хоть здесь бы не доставал. Ничего хорошего, никаких концов. Третья девчонка теряется, но знаешь, что странно — теряются они необычно.
— Как это?
— Сам посуди — детдом неплохой, лучший в области и процент побегов все-таки не высок, в сравнении с другими домами. Но, ведь кто обычно убегает из детдома? Новенькие, которые еще не обжились и скучают по улице, это раз. Двоечники, оторвилы, хулиганы, это два. Кого там бьют, достают и учителя, и воспитанники, это три. А здесь, в этих случаях, нет ничего подобного. Поведение прекрасное, учеба на четыре и пять, никаких притеснений и живут в детдоме давно, последний год — и так скоро выйдут по возрасту. И еще — все трое исчезли одинаково, бесследно и непонятно даже для подружек, и все после вызова к директору, к которому они так и не явились.
— Ты хочешь сказать…
— Да ничего я не хочу сказать… Повода бояться директора не было. Не чисто здесь, не складывается, ни в какие рамки не впихивается.
— Но девчонки взрослые, может парня себе нашли — вот и все объяснение. Официально их никто не отпустит. Наоборот, по-моему, здесь все просто и понятно. — Петров высказал свою точку зрения.
— Ничего не понятно — парни же, как снег на голову, не сваливаются. Подружки утверждают в один голос, что кавалерами там и не пахло. — Возразила Дегтярева.
— Правильно, если они сговорились, то так и станут утверждать. Ты об этом не думала?
— Да думала, обо всем думала… Ладно, пошли заниматься, а то так и проболтаем всю тренировку.
Они прошли на татами, мельком взглянув на стоящего неподалеку Кэтвара.
А его этот случайный разговор сотрудников группы розыска безвести пропавших заинтересовал. Он задумался и решил посетить этот детдом, что бы все проверить, может и не просто так убегают оттуда воспитанницы. А как лучше это сделать, не объясняя истинных причин визита? Выход нашелся сам собой.
Кэтвар остановился перед дверью, прочитал табличку: «Пыхтина Людмила Юрьевна. Директор». Постучал и открыл дверь.
— Людмила Юрьевна, вы позволите?
— Да, пожалуйста. А вы, простите, кто?
— Я - Бородин Николай Михайлович, — ответил он, проходя в кабинет, и, видя, что это не произвело никакого впечатления на хозяйку, пояснил: Обычно друзья меня называют Кэтваром.
Пыхтина встрепенулась и уже совсем по-другому реагировала на его приход. Вышла из-за стола, приглашая присесть к подставному столику, где обычно хвалила или распекала своих воспитанников. Сама села напротив.