Ангел
Шрифт:
Как только Дик чуть всмотрелся, он увидел, что так сильно приковало внимание связистов…Ему никогда более не забыть этого зрелища! Само по себе казалось небывалым и невозможным то, что происходило наверху на самом деле. Мозг недоумённо взбрыкивал и отказывался воспринимать увиденное.
Представлялось невероятным, что в современном мире, наполненном массой всеуничтожающего оружия, кто-то посмеет напасть на глобальный военный союз, пусть даже и на его небольшое подразделение, обособленное и удалённое от основных сил Блока. Но это было действительно нападение! Состоявшееся и, по-видимому, успешное! Молниеносное, масштабное
Насколько хватало глаз, поверхность покрытой сугробами и настом земли была окутана призрачным чёрно-серым смогом, из которого неторопливо «наступали» пока ещё далёкие и редкие числом громоздкие фигуры, поливающие каким-то розовым излучением окрестности. Пробежав лихорадочно глазами экран, Дик успел насчитать всего семь силуэтов…
Судя по всему, прорываемая врагом оборона дрогнула довольно быстро. Тут и там лежали мёртвые тела. Создавалось впечатление, что их грубо и по-шустрому выпотрошили. Отстреливающиеся группы уцелевших солдат уже пятились, торопливо опустошая магазины. Насколько можно было судить, их плотный ответный огонь не приносил совершенно никакого результата. Затем Мерфи переключился непослушными пальцами на следующий сектор, и все увидели, как небольшая группа бойцов, вооружённая тяжёлым стрелковым оружием и миномётами, возглавляемая молоденьким лейтенантом, всё же пытается зацепиться за маленький плацдарм на самом краю атакуемой части.
Сжавшийся в нервный комок Мерфи дал максимальный «наезд» камеры, и стало видно, что у этих солдат что-то получается. Плотный огонь из тяжёлого вооружения заставил одну из ещё далёких странных фигур замедлить ход, а затем и вовсе пропасть в облаках нескольких мощных разрывов, окутавших её контуры. Затем горение охватило и второй объект. Некоторое время он ещё продолжал неровно двигаться, шатаясь и ворочаясь в объявшем его столбе пламени. Затем рвануло, и во все стороны полетели крупные предметы, за секунду до этого составляющие единое целое огромного организма.
Звуки видеосистема не передавала, однако по ликующим потным, прокопчённым лицам воинов было видно, что предшествующее столь удачным попаданиям отчаяние сменилось радостными криками. В помещении тоже грянул дружный восторженный рёв, в мгновение ока сменившийся горестным воплем.
Группу обороняющихся тут же в ответ дважды накрыло чем-то непонятным, каким-то струящимся маревом, что попросту посекло их тела на куски и раскидало по сторонам на несколько десятков шагов. Даже сквозь мглу скоротечного, непривычного простому смертному боя было видно, как утоптанный снег щедро обагрился кровью и затейливо украсился ошмётками мяса и внутренностями…
Кого-то шумно и со всхлипом вырвало прямо на пол. У большинства в глазах стояли слёзы. Одна из немногих женщин, Мэри Финстоун, медленно оседала на пол, трагически закатив глаза. Джуди Флеминг, пышнотелая чернокожая американка, билась в углу в тихой истерике…
— Твою мать… Что же это такое?! Кто это все там такие? Что там происходит, в самом деле?! — никто не услышал, как в бокс, привлечённый криками и бурными выражениями эмоций, вошёл Хора.
Теперь он, также простояв некоторое время молча за спинами собравшихся, не менее остальных был потрясён и сбит с толку открывавшейся картиной схватки. Шумно дыша, он сжимал и разжимал гневно кулаки, словно сам был готов вот-вот открыть эти самые ворота и ринуться на помощь погибающим на морозе батальонам.
Однако он с слишком глубоко впитал в кожу понятие «приказ», чтобы сделать подобную глупость. Именно по этой причине он принуждал себя оставаться на месте, являясь лишь пассивным наблюдателем. Да и невозможно было отворить створки. Пожалуй, именно это обстоятельство угнетало Хору более всего. Было видно, что эта внутренняя борьба и осознание собственной беспомощности стоит ему немалых усилий, когда он видел скоропостижную и бесславную гибель своих сослуживцев. Их нещадное избиение…
Отчаянно клацая клавишами клавиатуры, трясущийся левреткой малыш Мерфи, не отрывая горящих глаз от монитора, «пробежался» по секторам наблюдения. Повсюду была та же самая картина. Так и не успевшая войти в бой немногочисленная техника нещадно горела. Ряды обороняющихся катастрофически таяли.
По всей видимости, личному составу был отдан единый приказ отходить, и жалкие остатки части, постепенно соединяясь в одном месте, начали откатываться с занимаемых позиций. По большому счёту, отходить им было, в общем-то, и некуда. Никаких особых укрытий природного или искусственного характера, где можно было бы зацепиться и упереться в ожесточённой обороне, на местности не было, и солдаты были заведомо обречены. Очевидно, они уже отчётливо понимали это, но что-то удерживало их от элементарного трусливого бегства.
Неизвестно, играло ли тут роль пресловутое понятие о гордости, чести, долге, либо простое человеческое упорство обречённых всё ещё заставляло людей отчаянно огрызаться почти бесполезным огнём. В это время все, кто находился под толщей земли, вцепившись в поручни кресел и в края столов, в собственные рубашки на вороте и друг другу в плечи, беззвучно молились за тех, кто защищал их изо всех своих сил…
Тем временем атакующие приблизились уже настолько, что можно было уже разглядеть, что же из себя представляли эти столь неожиданно, вероломно и молниеносно напавшие странные «войска».
Внезапно вынырнувший из проблесков рассветной пелены, перемешанной с чадом горящих строений «солдат» противника породил новый вопль наблюдавших, замешанный уже на недоумении, потрясении и ужасе осознания непривычности, чуждости форм и основ движущей им «жизни»…
Казалось, прямо на камеру из больного смертью тумана надвигалось какое-то форменное чудище из кошмарных снов! Приплюснутая сверху и заострённая книзу голова, образовывающая своей формой треугольник, и обрамлённая бахромой довольно длинных «щупальцев», с крупными фасетчатыми глазами или очками, с «костяной» матовой макушкой. Отсутствие рта, ноздрей и носа компенсировалось подобием толстого морщинистого «хребта» посредине лица от уровня надбровных дуг лобной части до «подбородка»…
Широкое мощное тело, слегка сутулое, наклоненное немного вперёд и всё словно в переплетении смеси почерневших лохматых водорослей и верёвкообразных, толстых жил. Всё это дикое «великолепие» словно тонуло в чёрном рваном подобии «тряпья», из-под которого местами проглядывали пластины металла. Плечи и верхние конечности венчали подобия воронёных коротких стволов или непонятного назначения установок, выполняющих, по всей видимости, роль вооружения. В остальном оно было похоже обликом на человеческую фигуру. Двигалось оно размеренно и неспешно, словно уверенное в неумолимости и неуязвимости собственного превосходства.