Ангел
Шрифт:
– Левый или правый?
– спросил он, поглаживая ее клитор через кружевные трусики.
– Правый.
Он потянулся к правому сапогу и вытащил презерватив.
– Гриффин, прежде чем ты соберешься меня оттрахать, я должна тебе кое-что сказать.
Гриффин остановился, вскрыв обертку презерватива зубами. Он прижался ближе и приложил губы к ее уху.
– Скажи мне что-нибудь...
Он целовал ее от уха до шеи.
– Мне всего лишь, - она начала хватать ртом воздух, когда он скользнул пальцем под ее нижнее белье, - Мне нужно в туалет.
Гриффин
– Там, - сказал он и указал на дверь.
– Спасибо, дорогой. Это была чертовски-долгая поездка, знаешь ли. Ты устал от города?
Нора встала и пошла в ванную.
– Родители приехали в город. Родители, которые хотят внуков. Я здесь, поэтому меня не заставят их делать.
– Теперь понятно, - сказала громко Нора.
– Моя мать перестала спрашивать о внуках десять лет назад. Нужно просто начать трахаться со священником, и они отвалят.
– Твой священник не станет со мной трахаться.
– Твоя правда. Но если ты его хорошо попросишь, может избить до полусмерти. Господи, Гриффин, твоя ванная комната больше, чем мой подвал. Тебя так избаловали?
– Не совсем. Ты закончила?
– Да и нет.
– Я не хочу знать, что это значит, да?
Нора вымыла и вытерла руки. Остановившись в дверях ванной, Сатерлин посмотрела на Гриффина, который сидел на кровати с широко-расставленными ногами, так что она могла видеть, что килт он носил подобно настоящим горцам. Это она одобряла.
– Знаешь, я, наверное, приму душ до того, как мы будем трахаться. Сорен очень интенсивно со мной попрощался прошлой ночью, и я еще не успела помыться.
– А я не возражаю против грязного секса. И, зная Папу Мистера Чертов Засранец, он, вероятно, благословляет свою сперму, прежде чем кончить.
– Даю слово, он так не делает, - сказала Нора, неторопливо возвращаясь к кровати.
– Почему вы с Сореном так ненавидите друг друга?
– Спроси его, - сказал Гриффин, начиная расстегивать ее рубашку.
– Я спросила. Он не отвечает мне.
– Давай просто скажем, что у нас постоянное расхождение во мнениях. Я считаю, что он претенциозная высокомерная заноза в заднице, а он не согласен с этим.
Нора посмотрела на Гриффина. Он не хотел встречаться с ней взглядом.
– Я знаю, что это не так. Я постоянно говорю ему, что он претенциозная высокомерная заноза в заднице, и он полностью соглашается. Я могу вытрясти из тебя правду.
– Ни единого шанса. Больше ты не будешь мною командовать. Этим летом ты моя сучка, свитч.
– Ты не раз позволял мне руководить.
Нора вспомнила десятки раз, когда она привязывала Гриффина и унижала его жаждущее этого достоинство.
– Только потому, что это был единственный шанс тебя трахнуть. И даже тогда ты никогда не могла меня бить.
– А жаль. Думаю, хорошая порка пошла бы на пользу твоей душе. Хорошо, можешь быть сверху. Но никаких побоев. Только доминирование и бондаж, увы. Правила Сорена.
– Я знаю. Вчера он позвонил мне и прочитал целую лекцию, - сказал Гриффин,
– Он очень оберегает свое имущество.
– Не могу сказать, что виню его за это.
Гриффин откинулся на кровати и окинул ее взглядом сверху донизу.
– Разденься для меня, красотка.
В свои тридцать четыре, Нора брала все внимание и обожание, которое могла, от мужчин. Сатерлин позволила рубашке упасть на пол и выскользнула из бюстгальтера.
– Господи, - сказал Гриффин и взял ее за руку, осторожно привлекая к себе. Улыбка исчезла, когда он посмотрел на ее живот и грудь.
– Он устроил тебе чертовски-зверское прощание, не так ли?
– Упс. Извини. Мне следовало тебя предупредить.
– Вы двое играли в игру с кровопусканием?
Гриффин спросил с ужасом и благоговением в голосе. Нора пожала плечами.
– Немного. Всего семь порезов. Кстати говоря, возможно парочку дней нам придется заниматься анальным сексом. Последний порез был в довольно чувствительном месте.
Она ждала, что Гриффин засмеется – если они не трахались, то смеялись. Но Гриффин просто смотрел на нее, изучая ее кожу. Он нежно провел пальцем вокруг раны - пореза на ключице, по грудной клетке, под грудью.
– Мы можем не играть, если ты не готова, - сказал он.
– Грифф, у меня были порезы от бумаги и похуже. Даже на промежности. Вот что случается, когда засыпаешь во время работы голой. Я привыкла. Серьезно.
– Хорошо. Мы будем трахаться, если ты меня попросишь, - сказал он, улыбнувшись ей еще раз.
– А пока не исцелишься, займемся ванильным сексом.
Нора решительно покачала головой.
– Ни за что. Никакой ванили. Единственный раз, когда я попробовала заняться ванильным сексом, я чуть не упала в обморок.
– Нора Сатерлин пробовала заняться ванильным сексом? Я точно должен об этом услышать.
Гриффин растянулся на боку и игриво похлопал по кровати рядом с ним. Закатив глаза, Сатерлин поползла по простыни к нему.
– Ничего особенного. Попробовала. Не понравилась. Прекратила.
– Почему ты прекратила? Ванильный секс скучный, но не такой сложный. Ты струсила. Нужно было просто лежать и притворяться, что тебе это нравится.
Притворяться, что это нравится... это было проблемой. Ей не нужно было притворяться... Нора закрыла глаза. На секунду она больше не была в постели Гриффина... она лежала на своей кровати с Уесли поверх нее. Они целовались, их голые тела прижимались друг к другу. Руки Уэсли гладили ее волосы и плечи. Она целовала его в шею и мускулистые плечи. Он был таким молодым, всего девятнадцать тогда, и до сих пор девственником. Он был настолько храбрым, насколько красивым, и хотел отдать ей свою девственность. И она хотела этого, хотела его... и не только за красивое тело, или за удовольствие и не для секса. Для чего-то другого, оно было гораздо глубже и страшнее, поэтому вместо того, чтобы позволить ему заняться с ней любовью, она позволила ему уйти.