Ангелы ада. Смерть любопытной. Палач: Новая война
Шрифт:
— Без свидетелей, — покорно проговорил Мендоса.
— Разумеется, я ведь высоконравственный человек, за кого вы меня принимаете, сэр?
— За не имеющую отношения к делу досадную помеху, — сказал Мендоса. — Меня охватывает чувство, что это я нахожусь в кинотеатре и снова и снова смотрю один и тот же фильм. Вот до чего я дошел.
— К сожалению, ничем не могу вам помочь, — мягко сказал Доменици.
— Забирай его, Саул, — сказал Мендоса. — Отправь обратно к ребятам из Нью-Йорка. Просто еще один круг на карусели. И это меня отнюдь не радует. Спокойной ночи вам обоим.
Сержант
По тому, как она это сказала, Паллисер подумал, что она действительно поняла. Ему нравилось, как она управляла машиной. Некоторые женщины (и некоторые мужчины, конечйо) на дороге слабо соображают, обладают плохой координацией, и когда с ними едешь, все поджилки трясутся; но Роберта вела автомобиль легко и естественно. Паллисер сказал ей об этом, она улыбнулась и ответила, что приятно слышать комплимент от знатока. Паллисер ответил, что у них был специальный курс по технике преследования на высокой скорости. Курс, по его словам, был стоящий; она поверила и попросила рассказать подробнее. Он рассказал.
Они мило болтали, и у Паллисера возникло приятное чувство, что она совсем не будет возражать против ухаживаний сержанта-детектива третьей степени. Не думает же лейтенант всерьез… Тем не менее, пока не надо подавать вида, что он досконально знает о ее… предполагаемом мотиве убийства. Это может ее вспугнуть. Пусть пока все идет, как идет. На бензоколонке, где они остановились, удача им не улыбнулась. Работал тот же служащий, что и тогда, но он не смог уверенно опознать ни Роберту, ни ее «студи».
— Многие останавливаются, — сказал он. — Может, она, а может, и нет. Трудно сказать, если ничего не покупали.
Этого, наверное, можно было ожидать… Они поехали обратно и остановились в милом кафе на Сансете, Роберта позволила купить ей выпить, она любила «Джибсон», и Паллисер осмелился вообразить, что это кафе, возможно, запомнится им как первое место, где они были вместе. Чертовски привлекательная девушка. Чертовски мила. Настолько, что готов за нее все отдать.
Вечер не пропал для Паллисера даром.
Звонок поступил в девять тридцать семь. Уайт, сержант, дежуривший в ночь, записал скудные подробности, задал вопросы. Звонок оказался, конечно, немного необычным, потому что, как правило, сообщали родственники. А те, что позвонили сейчас, ими не были. Даже родственники (Боже мой, невозможно представить, насколько люди иногда слепы) не всегда могут сообщить таких простых деталей, как точный рост, вес, цвет глаз и тому подобное; и в данном случае удалось получить лишь смутное общее описание. Но он все записал, включая имя и адрес. Флорентина авеню, наверное, где-то в Алхамбре. Он записал имена и адреса звонивших, а также некоторые подробности, тоже необычные.
Конечно, сообщение придется отложить до утра. Уже поздно. В их отделе, в отличие от некоторых других, львиную долю черновой работы приходится выполнять при свете дня.
Он завел для нового дела отдельную папку и положил доклад на стол лейтенанту.
Большинство людей, которые кого-нибудь разыскивают, звонят до шести часов вечера, поэтому единственное, что увидел у себя на столе лейтенант Кэрей, придя в пятницу в половине девятого утра на работу, был доклад о Дженифер Хилл. Он прочитал его дважды; потом достал другой доклад и пробежал его глазами. Затем он пошел в отдел расследования убийств и спросил лейтенанта Мендосу.
— Забавная вещь, — сказал он. — Сиделка из Центральной позвонила вчера ночью и сообщила, что сестра их пациентки, умирающей больной, пропустила в среду день для посетителей. Эта сестра, мол, такой человек, что всегда приходила, либо обязательно звонила, если не могла приехать. И нет ли у нас записи, что она попала в аварию или еще куда-нибудь? Сиделка обратилась сначала в дорожную полицию, там никаких сведений не было, поэтому они соединили ее с нами. Насколько ей известно, других родственников нет. Видишь ли. судя по описанию, это может быть та блондинка, которую вы недавно нашли. Шансы очень малы, но я подумал, что тебе будет интересно узнать.
— Ты совершенно прав, — сказал Мендоса. — Минутку, — и он вызвал Паллисера.
— Сиделка говорит, что женщину, сестру их пациентки, зовут миссис Дженифер Хилл, лет двадцати пяти, среднего роста, блондинка с голубыми глазами, красивая, больших денег не имеет, поэтому одета небогато. Разошлась с мужем. Конечно, тысяча против одного, что она просто куда-нибудь уехала с приятелем или работала сверхурочно, подумала, что невелика беда — пропустить один день, и сиделка зря волнуется. Но мы, разумеется, должны проверить.
— Да. Как зовут пациентку? — спросил Мендоса на всякий случай.
— Некая мисс Женевьев Уолкер. Умирает от туберкулеза. И я…
— Как ты говоришь? Уолкер… что за черт! Минутку… Минутку, — сказал Мендоса. — Уолкер. И у нашей Маргарет была… У тебя есть ее адрес, Кэрей?
— Конечно, Флорентина в Алхамбре, 2620. Я просто подумал…
— Bien [40] . Пошли. Прямо сейчас, — сказал Мендоса. — Все вместе. У меня такое чувство — как бы не сглазить, — что это прорыв!
40
Хорошо (исп.).
Запущенный район, где живут люди среднего достатка. Много небольших построек, сдаваемых в аренду за низкую плату, требующих покраски. Несколько отдельных домов, у некоторых позади маленькие флигели. Средний возраст бунгало старой конструкции с чахлыми палисадниками — сорок лет. Везде разбросаны игрушки, а на выщербленном тротуаре — забытые трехколесные велосипеды. Нужный им дом был втиснут между четырехквартирным домом и кортом. Им оказалось грязно-белое калифорнийское бунгало. Крышу над крыльцом поддерживали цементные колонны. Возле одной из них стоял желтый горшок с высыхающим плющом. К ветхому гаражу вели две цементные полоски, почти заросшие травой, среди которой там и сям пробивался чертополох. Дом казался пустым, хотя через большое окно им удалось разглядеть лампу с зеленым абажуром.