Ангелы Эванжелины
Шрифт:
Нет, я точно не могу допустить, чтоб кто-то из них пострадал! Но мужчины и не думают приносить себя в жертву. Они действую настолько синхронно, словно братья-близнецы и ловко обезоруживают двоих стражников, которые, лежа на земле, с умильным изумлением взирают на своих противников. Но если бы было все так просто.
Подмога не заставляет себя долго ждать, и спустя несколько секунд стоя спиной к спине, Риган и Тео оказываются окруженными еще пятеркой воинов.
— Не слишком много ли стражи для транспортировки одной маленькой девушки, а Крев? — издевательски поднимает брови Эмерей.
— Зная
Смотреть на эту мясорубку выше моих сил.
— Нет, остановитесь, — кричу я. — Не трогайте его. Их… Я пойду…
Мой голос слишком громко звучит в наступившей тишине и я вижу как после моих слов вздрагивает Теодор.
— Зоуи, забери отсюда Эванжелину, — отрывисто рычит он, даже не взглянув на меня, а Зоуи и Лина хватают меня за руки.
Я врываюсь, плачу, кричу, но они держат крепко, не прекращая попыток завести меня в храм. Окружившие мужчин стражники кидаются в атаку.
Это только в фильмах нападают поодиночке, в реальности все происходит именно так. Нечестно, некрасиво, неблагородно. А лежащих не просто не бьют, их добивают…
Я не могу ничего различить в этой схватке — мелькают острые сабли, руки, черные пятна костюмов смешиваются с красными мундирами стражников, слышатся хриплые возгласы и глухие удары. А я даже рук поднять не могу, чтобы им помочь. Стараюсь раз за разом остановить время, пока не выбиваюсь из сил, но ничего не получается. Безвольно обвиснув на руках у крепко держащих меня женщин, сквозь застилающие глаза слезы с ужасом смотрю на бой. Сознание словно уплывает куда-то, в голове туман, который даже громкий ох Лины не может разорвать и сдавленный возглас Зоуи. А потом мой рот закрывает мужская ладонь. Второй рукой неизвестный крепко обхватывает меня поперек тела.
Сдавленно мычу и брыкаюсь, пытаясь вырваться, даже кусаю руку на своих губах, на секунду дав себе возможность освободиться и позвать на помощь.
Мой крик всего лишь на миг отвлекает Тео, но этого оказывается достаточно, чтоб волокущий меня куда-то похититель споткнулся об неизвестно как вылезший из-под земли корень и упал, увлекая меня за собой.
Больно ударившись бедром о землю, выскальзываю из рук мужчины и поднимаюсь на ноги. Кидаю взгляд на место битвы и замираю от ужаса, потому как, сосредоточившись на моем спасении, Эмерей пропускает удар и как подкошенный падает на землю.
Глава 30
Ригана оттесняют трое стражников, а быстро направившийся ко мне Крев, крепко хватает меня за плечо и в секунду заталкивает в большую черную карету с решеткой на окне. В ней уже кто-то сидит. Краем глаза замечаю на этом человеке белый халат, предположив, что это кто-то из персонала лечебницы. Но меня сейчас больше волнует то, что делается снаружи.
Остальные стражники тут же покидают поле битвы, рассаживаясь по коням, двое из них протискиваются в экипаж и садятся на лавку с двух сторон от меня. Я, не обращая на них внимания, приникаю к решетке и с тревогой наблюдаю за лежащим на земле Теодором и хлопочущей возле него Зоуи. Лина стоит рядом с ним и плачет навзрыд. Ригана мне не видно, зато хорошо заметен Крев, который, подойдя к пытающемуся подняться Теодору и склонившись над ним, тихо, но четко произносит:
— Об этом инциденте я упоминать не буду. На войне мы сражались плечом к плечу, как жаль, что сегодня нам пришлось встать друг против друга.
Тео ему что-то говорит, но я уже не слышу. Стражники отрываю меня от окна, и усаживают обратно на лавку.
Карета трогается, и спустя несколько минут и храм, и деревушка близь Айнверниса скрываются из виду. А за ними и шпили самого замка, ставшего мне настоящим домом.
Слезы снова выступают на глазах, и я начинаю тихо плакать. Знаю, что это совершенно бесполезно и никак не поможет в моей ситуации, но сдержаться не могу.
Боль острыми когтями разрывает грудь, выворачивает наизнанку, волнами клокочет внутри, накрывая с головой. Мой Тео, что с ним? Его поранили? Убили? Зоуи была так бледна, а Лина горько плакала. Я видела капли крови на мостовой. Эта кровь его? Или кого-то другого?
Прикрываю рот ладонью, чтобы громкий нечеловеческий вой не вырвался наружу. Я не переживу, если с ним что-то случится… Не смогу… Это все из-за меня. Мне нужно было сразу пойти к этим стражниками. Не надо было противиться, не надо было прятаться. Пойти и все. И пускай что хотели, то б и делали со мной, зато с Тео было бы все в порядке.
Истерика набирает обороты, рыдания сотрясают все мое тела, я буквально чувствую, как моя душа гибнет от ощущения беспомощности, от осознания, что из-за меня пострадал любимый, пострадали дети. А я ничего не могу сделать, ничем не могу помочь.
Укол в плечо одновременно приводит в чувства и накрывает новой волной тревоги. Удивленно смотрю на впившийся в руку шприц и прозрачную жидкость в нем. Человек в белом медленно вводит лекарство, пока стражник надежно фиксирует мое тело, чтоб я не вырывалась.
— Поспи, бедняжка, — сочувственно говорит мужчина, и я ощущаю, как тяжелеют мои веки, а голова безвольно падает на грудь.
— Здравствуй, Эва, — надо мной склоняется улыбающееся лицо доктора Куинкея. Еще б ему не радоваться — заполучил таки меня на опыты.
Мрачно смотрю на мужчину и демонстративно молчу. В том, что я в больнице сомнений не возникает — знакомая палата, знакомая кровать, знакомые люди вокруг. Мои руки привязаны ремнями к каркасу, в вене торчит игла от шприца. Пытаюсь пошевелить конечностями, но эти гады свое дело знают — мне не высвободиться никак. Доктор в ответ на мои попытки ехидно улыбается и достает шприц.
— Ну что же ты такая дикая, Эва? Ведь можешь нанести вред сама себе…
— Что с Тео? — невежливо перебиваю мужчину, но мне плевать. Воспоминания о том, как любимый лежал на мостовой перед храмом, до сих пор стоят перед глазами и заставляют болезненно сжиматься сердце.
Куинкей не отвечает. И я снова начинаю вырваться, отчаянно дергая руками.
— Да все с ним в порядке. Было. Уже хлопочет, чтоб тебя отдали под его опеку, — вздохнув, наконец, говорит лекарь.
Не знаю, стоит ли ему верить, но все же надежда, что он говорит правду, робко поселяется в сердце.