Ангелы моих снов
Шрифт:
— Не спеши… — выдохнула она. — Не спеши… Всё сделаю сама… Успею…
Она отомкнула последнюю дверь — в камеру. И вошла. Исира замер, глядя ей в глаза. Женщина с трудом вспомнила главное из того, что выучила когда-то и твердила каждый день, чтобы не забыть.
— Обещай!.. — с трудом выдохнула она. — Обещай, что спасёшь тех, кто выживет!
Маска сухой сморщенной кожи на лице сморщилась ещё больше — в зверином оскале. Только бездонные чёрные глаза неподвижны.
Она, стараясь упорядочить беспокойное дыхание, постояла немного у двери и пошла к нему. Привычно воткнула прихваченный ранее факел в выемку. Очутилась рядом, глаза в глаза, с фениксом. Теперь — своих не опускала. Оскал Исира постепенно оплывал, пока феникс всматривался в её глаза, странно
— Обещай…
— Е-если… — еле слышным шелестом подтвердил Чёрный Пёс.
Она услышала: "Если кто-то останется жив!" И кивнула. Торжествующая улыбка стала явной, когда она вынула нож и полоснула острым лезвием по своему запястью. Одной рукой, нетронутой, старуха вцепилась в волосы Исира, с каким-то беспощадным удовольствием ощущая, как легко рвутся истончившиеся от постоянного голода волосы существа, которого она так боялась многие годы и к которому её так влекло. Другую — поднесла ко рту феникса… Она ожидала, что он набросится сразу, вопьётся зубами в её запястье. Но из чёрного провала рта высунулся длинный раздвоенный язык и почти нежно коснулся руки снизу, чтобы подхватить падающие с неё, чёрные в полусумраке капли крови. Всё правильно: её кровь пока ещё драгоценна.
Длинный язык бережно снял чёрную поблёскивающую дорожку с запястья и аккуратно принялся за саму ранку. Сначала ведьма смотрела, как стремительная змея смахивает едва выступающую кровь с пореза. Потом машинально взглянула в глаза Исира — и больше взгляда ей отвести не удалось. Чёрный Пёс немигающе смотрел в глаза старухи, не давая ей даже сморгнуть, и теперь она, наконец, увидела то, что довелось увидеть лишь однажды, много-много лет назад: в прозрачной темноте его глаз засияла прозрачная же, переливающимся опалом синь. Глаза существа, далёкого от сущности человека, но эмоции всё-таки были. Глаза смеялись над нею. Ведьма, уплывая в полыхающую синь нечеловеческих глаз, на остатках сознания пыталась разгадать тайну этого скрытого смеха. И был один момент, когда её кольнула обида. Она поняла… Он обещал ей спасти тех, кто останется в живых, но… Подкорректировал обещание, а она впопыхах даже не поняла. "Если…" Не человек. Она знала, что ему не свойственно сострадание, поэтому попыталась воззвать к связыванию клятвой. Но не смогла правильно сформулировать требование. А ему оказалось — всё равно. Он снова играл — человеческими жизнями, специально медля забрать её жизнь — в обмен на обещанное спасение других.
Но перед глазами всё плыло, как плыли и мысли, на которых уже невозможно было сосредоточиться. Пальцы на волосах Исира ослабели, рука съехала на его плечо, словно обнимая бывшего узника. А затем упала вдоль тела ведьмы.
Коротко звякнула, раскалываясь, широкая металлическая полоса на шее узника. Прогрохотали о каменный пол кандалы, прозвенели падающие цепи.
Ведьма уже не чувствовала, как сильная рука обняла её за талию, а её холодеющую кисть придержали, чтобы та, ослабевшая, не упала. Теперь уже нетерпеливые и жадные, губы обхватили ранку на запястье в страстном поцелуе.
Он смотрел ей в глаза, сверху вниз, держа её кисть на весу, всё ещё удерживая взгляд, хотя видел, что она уже ничего не понимает. Странная, нечеловеческая улыбка тронула его уже оформившиеся губы, когда он оторвался от раненого запястья старухи, чтобы в последний раз заглянуть в её глаза. Мутные, умирающие…
Шею ведьма больше не могла держать. Исира обхватил её затылок длинными пальцами с отчётливыми когтями, вглядываясь в её полуоткрытый от бессилия рот, и хищным движением склонился к ней, застыв совсем близко губами от её рта. Вслушавшись в её еле ощущаемое дыхание, он уловил ритм и глубоко вдохнул в тот момент, когда ведьма выдохнула.
Факел тихо трещал и шипел, падая горящими смоляными каплями на пол, где они, вспыхнув искрами, гасли. Две фигуры замерли в странном объятии, то ли в любовном, то ли помогающем — будто мужчина поддерживал женщину, у которой ослабли ноги.
Исира улыбнулся. Большой рот изогнулся в этом движении легко и жутковато. Так же легко и просто
Феникс мчался по лестницам на верхнюю площадку, словно нёс на руках не мёртвое тело, а нечто невесомое. Теперь он не выглядел иссохшей мумией. По ступеням быстро бежал молодой сильный мужчина. Из одеяния — лишь содранная со старухи верхняя юбка, обхватившая его бёдра. Несколько излишне широкий плечевой пояс уже не казался необычным, едва непривычный к такому человеческий взгляд натыкался на крылья за спиной феникса. Но, несмотря на необычную деталь внешне человеческого тела, Чёрный Пёс не казался здоровяком. Длинный, гибкий, он двигался так, словно не бежал, а уже летел по лестницам…
Грохот, торжествующие вопли и болезненные крики — феникс выскочил на площадку в самый разгар боя. Не обращая внимания на дерущихся, убивающих и умирающих, он осторожно, словно живую, усадил ведьму у одной из колонн сторожевой башни и огляделся. Исира сразу узнал тех, кто провёл долгие годы вместе с ним в одном месте, хотя многих он не видел воочию. Но он так привык к жизни ощущениями, что "вспомнил" их легко. Ему было всё равно, выживут ли они. Где-то подспудно он даже ожидал, что выйдет из темницы, когда они все будут мертвы. Но люди иногда упрямы — им так не хочется умирать. И шестеро оставшихся стражников и магов, теснимых всё прибавляющимися, спрыгивающими со стен воинами, скучились в углу, отбиваясь из последних сил, хотя чувствовалось, что они обречены — и знают это. Исира узнал четырёх магов и двух обычных стражников.
Чёрный Пёс склонил голову, будто прислушиваясь, и оскалился. Его, стоящего у выхода с лестниц, пока никто не видел: слишком чужеродным казался он здесь. Человеческий глаз плохо воспринимал его. Разве что как странную, украшающую деталь башни… Клятва, данная старухе, — это одно. Другое дело, что… Он повёл плечами, разминая их и утягивая крылья. Силы ведьмы, даже в её старческом возрасте, оказалось достаточно, чтобы он её прочувствовал.
Он, улыбаясь, оглянулся на старуху. Благодарности не чувствовал, хотя знал, что смерть в его объятиях была её решением. Пора выполнять клятву.
Шаг от лестниц. Феникс сложил перед собой руки и резко развёл их в стороны. Два меча выстрелили из ладоней и блеснули влагой костей, из которых оказались сотворены. И быстро высохли, обвеваемые магией стихий — один туманной дымкой, другой — огненными ошметьями.
А на площадке башни разворачивался бой, в котором дрались три стороны, убивая её защитников и дерясь между собой. Загнанную в угол стражу даже не удостоили права защищаться — убивали, словно тренируясь на огородных пугалах.
Чёрному Псу было всё равно, кто с кем дерётся. Ему надо было защитить этих шестерых — и он зашагал вперёд, высокомерно — для людей — улыбаясь своим большим ртом, а на деле — радуясь свободе, ради которой можно слегка и подзадержаться в этом не самом уютном для него месте.
На площадке башни поднялся крик, когда страшное существо врезалось в толпу, убивающую защитников замка. Исира шёл широко и спокойно, время от времени танцующе оборачиваясь вокруг себя и всё с той же страшной улыбкой убивая всех на своём пути. Глаза горели полыхающе синим огнём — чистой радостью от совершаемого убийства. К себе он не подпускал, как ни бросались бы на него воины — по заполошному ли приказу своего начальства убить его, или по собственному желанию сразиться с существом, так соблазнительно плохо вооружённым. Его не брали ни копья, ни мечи, ни арбалетные болты. Агрессоры рассчитывали, что он будет на цепях, когда они ворвутся, поэтому неосмотрительно оставили своих магов за пределами тюремного замка. Так что стремительный промельк личных магических мечей защищал его от любого оружия. И его полуобнажённое тело было насмешкой над ними всеми — закутанными в одежды на меховом подкладе: погода здесь, в Когтях Дьявола, не баловала теплом. А улыбка становилась всё шире и бесчеловечней, когда он кружился призрачной тенью перед теми, кто пытался напасть на него и внезапно оказывался нанизанным на его мечи.