Ангелы над городом. Петербургские сказки. Часть вторая
Шрифт:
– Я вашим разговором заинтересовался, – говорит господин – А вот ежели, так, для разговора, к примеру, на что бы вы душу променять могли?
– Да не на что! – говорит Михайло. – Сие – пустое измышление.
– Понятное дело. – смеется господин: – Вы – люди образованные, разумеете, что душа материя не вещественная, как её, в таком разе, обменивать? Ведь не пенька да лес или воск из державы Российской на сукно или олово английское на Амстрдамской бирже менять – товар на товар. А душа есть неосезаемый чувствами звук.
– Неосезаема, а болит, особливо, когда совесть нечиста, – говорит
– Можно ведь невещественное на равное невещественное поменять. Скажем, доктор Фауст, не токмо молодость воротить пожелал, но и обрести любовь девицы Маргариты. А любовь сердечная тоже есть материя невещественная! Вот, к примеру, учёные секреты – ведь не вещественные – так, рассуждение одно, звук пустой, а как оберегаются да какую цену имеют!
– Убедил! Убедил! – незнакомец смеётся.– Позвольте ради знакомства, вас пивом поподчивать!
Натянулись наши то студиозы пивом на дамовщину так, что, пока до своей квартиры добрались все плечи о стены домов исколотили, шатаючись. Улицы то в Марбурге узкие. И в другой раз негоцианта того в трактире повстречали, и в третий… Да вскорости приметили: в какой трактир не придут, а он уж там сидит, словно, их дожидается и завегда хмельным питьем на свой счет подчует. Разговоры рассудительные ведет, да умные вопросы спрашивает, на кои ответишь то не враз. И такое пошло у них с Негоциантом дружество – чуть не каждый день в тактире сидят – беседуют и хмельное попивают.
Наши то робяты возмечтали на марбургских состоятельных жителей походить. Пошили себе платье новое модное, дорогое, какое в Европах богатые люди носят, шпаги купили. Наняли учителей, чтобы разным манерам светским и танцам обучиться, а заодно уж и фехтованию. Всё бы мило, оно, может, и не без пользы, да только наряды да учителя искусные больших денег стоят. Содержание из России на житье им, конечно, выдали достаточное, но ведь не на забавы да излишества! Быстро Михайло да Дмитрий казной поиздержались. Спасибо Негоциант выручил – дал изрядно денег в долг. Под весёлый разговор да под пиво и студиозы и не задумались сразу то – чем долг отдавать станут.
Особливо много Михайло задолжал. Он ведь с дочерью своей квартирной хозяйки жить начал семьёю. Надо бы жениться по закону, да как? Он – православный, она – лютеранка. Обвенчался в тайности по лютеранскому обряду, да апосля – дрожал: как бы в России не узнали да не отлучили от церкви православной как еретика и христопродавца. Нонеча при императрице Елизавете, за такое может и помилуют, а у прежней то государыне Анне Иоанновне за измену Вере смертная казнь полагалась. Тут и призадумаешься. А у Михайлы с упругой и ещё и дочка родилась. Михайле семью содержать нужно. Вот и пошли долги на долги – в расчете на талант – дескать, выучимся, должности в России хорошие получим – расплатимся. Однако, рассуждали о том меж собою гадательно, однако, чем ближе срок долгу – тем больше воздыхали. Талант – штука ненадёжная, должности хорошие то ли будут, то ли нет, а долг то вот он – со дня на день растет, не сегодня – завтра отдавать. Михайло день ото дня мрачнеет, да и Митю, как об долгах подумает – тоска одолевает.
– Чую я, – говорит как то Михайло, – непроста нам сей Негоциант повстречался. Какой то у него к нам свой интерес…
– Да какой интерес? – Митя возражает, – По России скучает, да и по русски ему поговорить хочется. Мы вон тоже: хоть хорошее житье в Марбурге, а были крылья – в Россию полетели бы не раздумывая.
– С чего бы ему, немцу, по России скучать?
Ломоносов Мити старше, опыта житейского у него больше, многих чего повидал. А Митя – доверчивая душа, всем верит, во всем только хорошее видит.
– Стало быть, Россеюшка наша матушка Негоцианту по душе пришлась. Может, у него там зазноба сердечная – амор осталась, по ней тоскует.
– Не похоже. – Михайло рассуждает. – Не таковы влюбленные люди и на вид, и на выходку, не такие разговоры говорят. Кто его знает, что у него на уме, а мы вот у него в долгу пребываем…
– Да полно, – Митя возражает, – какой нам от него урон может учинится? А человек Негоциант умный, вон пивом, а ноне больше вином хорошим угощает. И разговор с ним завсегда интересный.
– После его разговоров,– Михайло вздыхает, – у меня сердце тоска какая-то давит. Вот даже и не знаю от чего, а тоскливо. Примерно, когда я с обозом в Москву шел, заночуем по дороге в лесу, костры разложим, а округ волки воют. Не видать их за огнем охранительным, а они вот как есть тута… И здесь тако ж. Тоскливо – право слово. Хоть в петлю полезай…
Приметил Митя, что Негоциант уже как то по барски, по хозяйски на Михайлу поглядывает, только что не покрикивает да не помыкает. Может потому, что у Михайлы кулачищи пудовые да и характером горяч, а может потому, что а Михайло Ломоносов да Дмитрий Виноградов Российской Державы подданные, Русь святая у них за спиной! Да только Россиюшка – матушка – далеко. Случись чего – не докричишься. Так что вполне Негоциант может с Михайлы службу какую тяжкую потребовать, а то и чего похуже и не отвертишься – долги давят.
А тут ещё услыхал Митя как Негоциант с трактирщиком, что не дать ни взять видом разбойник с большой дороги, перешучивались: дескать, как много Вы Ваше благородие этим русским студиозам в долг поверяете! Рыск! Как с них долг возвращать – у них за душой ничего нет? А Негоциант ответствует, вроде как в шутку :" За душой нет, но душа то есть…!" От сего разговора шутейного у Мити мороз по спине продрал. Хотел Михайле рассказать, что слышал, да пожалел – растраивать его не стал. И так Михайло вовсе лицом от забот почернел. Понимает: срок их учебы в Марбурге кончается, скоро Негоциант долг с проценами вернуть потребует!
Вот их наставник знаменитый профессор Христиан Вольф, собрал студиозов, обучавшихся в Марбурге физике, химии да горному делу на прощальную лекцию, но стал говорить, вроде бы о том, что к науке и не относится. Допрежь прочитал им притчу из Евангелия о Человеке который, отправляясь в чужую страну, призвал рабов своих и поручил им имение своё. И одному дал он пять талантов, другому два, иному один, каждому по его силе; и тотчас отправился.
Получивший пять талантов пошёл, употребил их в дело и приобрёл другие пять талантов. Точно так же и получивший два таланта приобрёл другие два. Получивший же один талант пошёл и закопал его в землю и скрыл серебро господина своего.