Ангелы приходят всегда
Шрифт:
Рядами ложатся пули
всё ближе к бегущему в Небо.
Ветры свечу задули,
смерть наложила вето.
Только побег без шансов
может считаться побегом.
У нас ещё много планов.
Бежим за бегущим в Небо!
– Да, серьезные у него песни, – прошептал Лазарь Синильге. – Я настраивался на более легкомысленный лад.
– Еще бы, – с достоинством ответила девушка, – Музыкант – это талантище!
– Когда я первый раз совсем юным попал в Питер, – продолжил Музыкант, – то в Русском музее увидел эскиз Врубеля к картине «Сирень». На эскизе была только одна сирень, но какой сочности! Исполненная драматизма и сокровенного смысла. Меня потрясло это на всю жизнь. С тех пор грозди сирени – мои любимые цветы. Примерно тогда же я сочинил небольшую песенку в стиле городского романса. Она так и называется «Сирень». Я вам ее спою:
А когда вы придёте на могилу мою,
в город мёртвых, где бродят забытые тени,
не несите мне роз и гвоздик, я молю,
принесите поникшую ветку сирени.
Не несите мне роз и гвоздик, я молю,
принесите поникшую ветку сирени…
Раздались аплодисменты.
– Немного странно для юноши сочинять такие песни? – с улыбкой спросил слушателей Музыкант. – Молодость сурова и максималистична. Мои самые сильные переживания о смерти относятся именно к тому периоду… А сейчас, чтобы вы не думали, что я всего лишь печальный менестрель, прозвучит полушуточная-полусерьезная песня, которая называется «Вечор». Так сказать, в продолжение размышлений, но уже не юношеских. Маленькая трагикомедия такая. Помните пушкинское: «Вечор, ты помнишь, вьюга злилась». «Вечор» – значит «вчера». Впрочем, к Александру Сергеевичу песня отношения не имеет.
Музыкант заиграл в мажоре:
Такие годы, такие дали…
Мы всё забыли, мы так устали.
Мы всё спустили, мы всё продали,
мы так устали, мы всё проспали.
А было время, а были песни,
а были люди – земля и воля,
их расстреляли на Красной Пресне,
нет, не жандармы, – братва с Подолья.
Вечор, ты помнишь, как мерседесы,
хрипя, друг другу ломали крупы.
Пришла дружина не из-за леса,
всех положила, вот это круто.
Как это подло, как это глупо,
мы осознали, когда очнулись…
На мостовой два десятка трупов.
Ништяк подольские оттянулись!
Ну, всё, заткнись и не пой, гитара,
ну, всё, по маленькой и взлетели.
Ты вроде парень еще не старый,
чего ж так волосы поредели?
Такие годы, такие дали…
Мы так устали, мы так устали.
Мы всё спустили, мы всех продали,
мы жизнь пропили, мы жизнь проспали.
На эту песню откликнулось все естество Лазаря. Нахлынула волна невеселых воспоминаний: лица погибших товарищей, оскал врагов, мигалки милицейских машин, разборки, стрелки, наезды. Но ярче всего среди этих печальных теней стояло лицо погибшего сегодня утром фээсбэшника. Когда волна схлынула, в душе осталось щемящее ощущение потери…
Дозвучал последний аккорд, и Музыкант прокомментировал:
– Обещал, что не будет грустно, а по вашим лицам вижу, с задачей не справился. Постараюсь исправиться. Две новые песни по временам года. Начну с той, которая о любви. Называется «Август». Вчера как раз был последний день августа.
Ты слышишь моё дыханье, ты чувствуешь мои раны,
и ты давно догадалась, над кем кружит вороньё.
Я отключаю «мобильный», я оставляю страны,
в которых уже не бьётся родное сердце твоё.
Ты мне нужна живая, ты стала моей водою.
Я слышу твою молитву, я вижу твой самолёт.
И мы покидаем землю, не желавшую стать святою,
пусть ждут у моря погоды отменившие свой полёт.
И нам никогда не расстаться, над нами горит Звезда.
Мы назовём её «Август». Она, как роса, чиста.
И мы полетим с тобою до заполярных льдов,
и нас сохранит от смерти Девы Святой покров.
Сердце узнает сердце, рана излечится раной,
Бог нас спасёт любовью – белой небесной манной.
– Следующая песенка под названием «Весенние ангелы» имеет такую историю, – рассказывал Музыкант. – В интернете у одного знакомого я увидел четверостишие, написанное, кажется, экспромтом. Оно мне понравилось, я написал второе четверостишие и попросил автора разрешения использовать наш совместный стих как песню. Хочу подарить эту песню моему новому другу, который сегодня с нами, – Музыкант указал на Лазаря.
Инок внутренне съежился и мысленно подосадовал: «Этого еще не хватало! Так и знал, что обязательно засвечусь здесь», – при этом он постарался изобразить на лице беспечное благодушие.
Музыкант запел:
А весной обезумело что-то,
приземляются ангелы в клевер,
и протяжно кричат самолёты,
возвращаясь с востока на север.
В сентябре средь цветов ароматных
белокрылых искать мы будем.
Но со временем станет понятно,
что не ангелы это, а люди.
По окончании песни Синильга энергично зашептала Лазарю:
– Первый раз слышу! Здорово, правда? А почему он тебе посвятил?
– Не знаю, – немного рассеянно ответил Лазарь, а сам подумал: «Мистика какая-то! Ведь монашество – ангельский чин, но Музыкант не мог знать, что я – инок. Тем более, он не знает, что я служил в разведбате десантных войск. А песня получилась вроде как про десантуру. Странно, мне никогда не приходила мысль, что ангелы и десантники в чем-то схожи: и те, и другие спускаются с небес…».
– Хорошая песня, – добавил Лазарь.
Музыкант вновь взял слово:
– Теперь послушайте, пожалуйста, песню, навеянную Америкой. Она называется «Рочестер» и написана в стиле кантри. Я вообще много езжу по стране на своем верном старом «Линкольне». Люблю эти просторы, этот сильный, добрый и немного наивный простой народ. В путешествиях видишь и слышишь разное.
Помню вечность, день – за вечер,
тихий сумрак длинных комнат.
Трудно засыпал Рочестер,
грог в бокалах был не тронут.