Ангелы времени
Шрифт:
— Мэтр Флориан, — начала свои якобы объяснения Одиссей-Киклоп, — у нас с вами предостаточно времени до прилета моего сына Гулливера-Черепка… Не согласитесь ли вы побыть моим добровольным гарантом и заложником? Я был бы вам за это дьявольски признателен и благодарен. Что-то подсказывает мне, мэтр Флориан, что если я сейчас не возьму вас в такой дружеский плен, вы непременно выкрутитесь и оставите меня с носом, а мы, пираты, да вы уже знаете, мы очень не любим несправедливости, особенно в моменты азарта и наивысшей опасности. Да, я повторяюсь, не так ли, мэтр Флориан? Вот
Мэтр Флориан проглотил слюну, точней, по-видимому, ее отсутствие.
— Да, я вам верю. Без сомнения… Вы же наш друг и желанный гость. Что вы предлагаете?
— Я предлагаю вам научить меня играть в трехмерный бильярд, а после присоединиться ко мне и вместе слетать на пирушку в чудесный подземный город вашего подопечного Рыжего Гаргантюа. Кстати, у вас будет отличная возможность осмотреть последнюю фишку в моей ставке. Я о трофее моего сынка… Так что скажите, уважаемый мэтр Флориан? Принимаете поправку?
— Принимаю, — ответил мэтр Флориан с чувством подавленного игрока, у которого ограничили выбор действий, вежливо приставив дуло к виску.
***
В здание Королевской Академии Гильгамеш-Лобсанг вошел беспрепятственно. Действие нейрозамедлителя продолжалось, по-видимому, уже третий час. Все это время город напоминал Гильгамешу заколдованное царство.
По странной аналогии с процветающей манией отключать киберов, картина выглядела так же, только в отношении людей. Но не только людей, а всего, что двигалось: гравикары висели в воздухе, а если и двигались, то не более метра в час. Эскалаторы в магазинах, лифты в офисах — все застыло, словно в стоп-кадре…
Собака, задравшая ногу над штаниной какого-то пьяницы, спавшего в сквере… Двое потрепанных молодцов, пытавшихся отмутузить друг друга… Слепая женщина с тросточкой посреди улицы… Мрачного вида старик, где-то нашедший камень и бросивший этот камень в витрину бара… Камень продавливал стекло, и то разлеталось на осколки… Можно было подойти и собрать эти осколки прямо в воздухе… Растрепанный гвардеец с криком в безмолвной глотке догонял женщину… Держал ее за прядь развевающихся, застывших в неподвижном воздухе волос…
Чем больше сценок с людьми-статуями наблюдал Гильгамеш, тем ясней ему становилось, что человечество уже давно и обреченно болеет, но теперь это становилось еще очевидней.
Лоск цивилизации, лоск культуры исчезал, таял, испарялся в пластиковом, перенасыщенном изобилием и комфортом мире. Коллапсировало еще не светило — коллапсировало страшное затравленное сознание.
Гильгамеш с жалостью думал об этих живых манекенах. Ему хотелось, чтобы и они имели возможность посмотреть на себя со стороны. Но больше всего ему хотелось вернуть им надежду. Однако парадокс действия препарата был слишком велик…
Гильгамеш шел обычным своим шагом, ощущая, как нагревается воздух на теле. Скорей всего, никто не видел его — он двигался слишком быстро для них. Но их собственный ритм нисколько не менялся притом.
Могло ли это означать, что оно действительно замедлилось, а не только в его восприятии? Остановить светило! Дать ему время опомниться! Сказать нет его безумию и нарастающему с ним безумию мира! Как это сделать? В чем смысл его, Гильгамеша, великого открытия? А у него должен быть смысл!
Если иллюзия способна изменить мир, вытащить его в новое измерение, и там, в этом новом измерении, мир способен будет найти ответ на все. Научиться жить иначе, а научившись, вернуться в свой мир, чтобы преобразить его, остановить… Остановить проклятие Великого Приговора! Великая иллюзия против Великой реальности! Подлой реальности, посягнувшей на Великую Надежду Великой Иллюзии!!!
Как долго продлится действие нейрозамедлителя? Он не должен быть столь долгим. Час. Два. Три… Сутки, месяц, полгода, год, а что, если он необратим? Если он уже сейчас необратим для него, своего создателя? А что, если он обрек себя на одиночество, сыграл с собой страшную шутку?
Последняя шутка королевского шута оборвала его связь с миром!.. Теперь до конца своих дней он ни с кем не сможет заговорить, потому что никто не услышит его. Никто не сумеет ответить, если он о чем-либо спросит…
Нет, такой финал был бы ужасней, чем коллапс Догорающей звезды!
А если теперь он бессмертен? Великая иллюзия, даровавшая великую муку!
Великое бессмертное одиночество сумасшедшего шута, по иронии судьбы оказавшегося великим гением-нейрохимиком! Бред… Бред… Бред! Невозможно!
Должен быть предел действия препарата…
Гильгамеш забеспокоился, даже запаниковал.
В таком состоянии он вошел в здание Королевской Академии.
Неожиданно возникла проблема: как подняться в приемную Суллы? Все скоростные лифты были обездвижены, то есть в своем времени они двигались, но во времени Гильгамеша… Единственно доступное средство — центральная винтовая лестница на оси огромного шара! Два километра вверх на «полюс». Интересно, сколько реальных секунд занял бы его подъем? Одна, две, не больше. Но реальный наблюдатель Гильгамеша просто не увидел бы. Как не видит и сейчас.
Вздохнув, Гильгамеш стал считать ступени. Усталости не ощущалось и в помине. Десять тысяч ступеней — сущий пустяк! Наконец «полюс». И двери апартаментов Суллы Мануситхи. Никаких препятствий. Особенно для знающего все цифровые коды. Особенно для его левой руки, лезвием проникающей к замочным задвижкам и приводящей их в положение «открыто»… Эта рука, да, его рука, как и маска, впрочем, настоящие артефакты в мирах Нектарной, память его прошлого, его Связи с космосом древних… Когда-нибудь, в своем Послании, он расскажет об этом людям, когда-нибудь, когда откроет путь, чтобы Вернуться… Но это будет не скоро. Еще нужно время. Время для испытания препарата…