Ангелы времени
Шрифт:
Каспар Дереш повернулся. Снял шлем… Быть не может! На нее смотрело повзрослевшее лицо того самого юноши, которого она вытащила отсюда три года назад.
— Я и тогда был без свиты, помните? Только тогда я придумал себе другое имя…
— Почему вы вернулись, князь? Неужели хотите все повторить?
— Нет. Я хочу остаться на Панчалилле. Позвольте мне остаться, госпожа Гомер!
— Я подумаю над этим вопросом… Хотя вы и ставите меня в тупик… Но вы ведь родовой князь и гражданин Поющей Нимфы… — Гелеспа села на скамью, подтянув под нее лыжи и опершись на лыжные палки руками. Странно, но почему-то прежнее беспокойство куда-то улетучилось из нее. Он не суицидник. Здесь
— Я не менял планы, госпожа Гомер… Закончить спуск, пересесть на флаер и полететь к торнадо. Вы бы оказали мне честь, как хозяйка Панчалиллы, составив мне компанию!
— Хотите собрать максимум ощущений?
— Хочу.
— И пообещаете мне, что не будете лезть головой под гильотину?
— Трудное обещание… Но обещаю.
— Значит, наши приключения еще не закончились, князь Дереш!
— Мне понравилось, когда вы называли меня просто по имени.
— Хорошо, Каспар, буду звать вас просто по имени. Хотите, устроим соревнование?
— В чем будет его смысл?
— Кто первым доберется до флаеров.
— И вы научите меня проходить через торнадо?
Гелеспа подумала, что еще три года назад она восприняла бы этот тон и этот вопрос как совершенно мальчишеское любопытство, но не теперь.
— Я научу вас чувствовать стихию, Каспар, необузданную стихию. Доверять себе и тому, кто рядом. И еще… выживать в условиях смертельного риска. Так лучше звучит, по-моему, не находите?
— Да, так звучит лучше. Я согласен!
— Вот видите! Достаточно только поменять акцент…
— Вы можете поменять акцент у нашей звезды? По-вашему, это легко сделать? — на несколько секунд его молодое красивое лицо окаменело. — Моя планета, мой мир, все, что я только научился любить, должно погибнуть! Как поменять акцент такому приговору?
— Насколько я знаю, ваше княжество строит свои Корабли Спасения, разве нет?
— Да, строит. И уже отправило их сотни за пределы системы. Но я всегда отказывался лететь… И многие из наших подданных отказывались добровольно. И таких, таких миллионы, госпожа Гомер. Что до меня, то я хочу, чтобы вы знали заранее: Князя Каспара Дереша разыскивает вся тайная полиция Поющей Нимфы.
— Значит, вы в бегах, Каспар? — Гелеспа, наконец, поняла причину всех своих подозрений и сомнений. — В таком случае, бегите, бегите… князь!
***
— Будь проклято это время! Будь проклят этот идиот астрофизик, объявивший чертов Приговор! Куда теперь все катится!? Жизнь и без того всегда не дорого ценилась, а теперь? Деньги, богатство, вольная наша жизнь… торговля, еда, женщины… увеселения, надежды, черт бы их побрал! Больше всего, мой дорогой мэтр Флориан, нам, оказывается, в жизни нужны были надежды, что все, чем занимается каждый, мало-мальски удачливый человечишка, имеет смысл. Будет иметь смысл. Завтра!.. Завтра, слышите, мэтр Флориан! Через год! Через десять лет! Через сто! Разрази меня плазма, через сто! Вы, честные утильщики, барахольщики системы, мы, честные пираты и контрабандисты, грабящие честных толстосумов… Хотя какие они честные, это понятно… Но все-таки! Не было бы их, не было бы и нас, мэтр Флориан… Так что же, будем продолжать торг? Какое бессмысленное слово «торг», чувствуете? Когда нет надежды! Вот тот-то и оно, разрази меня плазма! — Одиссей-Киклоп, самый удачливый пират всех времен и народов, посмотрел на своего собеседника с усмешкой удава, примеряющего на себя наряд кролика, а поскольку никто не знает, как усмехаются удавы, то однозначно утверждать, что это была именно усмешка, — значило сильно преувеличивать свою наблюдательность.
Мэтр Флориан, старый, тертый в торговых спаррингах утильщик, отчетливо понимал, кто перед ним, и особых иллюзий не строил. Впрочем, пенсне, украшавшее нос мэтра Флориана, выдавало некоторую нервозность своего обладателя — беспрестанно соскальзывало по причине запотевания носа. Мэтр Флориан периодически его ловил, протирал переносицу пальцами и снова старательно вправлял пенсне на место.
Что же до монокля Одиссея-Киклопа, вооружавшего его зрячий правый глаз, то эта вещица, прикрепленная к золотой цепочке, тянущейся от нагрудного кармашка весьма солидного камзола со стоячим воротом, позументом и золотыми же пуговицами, — то вот, собственно, монокль бравого пирата в его глазнице сидел на редкость надежно и совершенно не препятствовал никакой мимике, включая пресловутую усмешку.
Приятели сидели в уютном зале для переговоров орбитального торгового дома. Бутыль вина, стоявшая перед Одиссеем-Киклопом на длинном столе-проекторе трехмерного бильярда, была уже на три четверти пуста. Чтобы как-то получше прикинуться кроликом, Одиссей-Киклоп задал абсолютно профанский, на его взгляд, вопрос:
— Мэтр Флориан! Ума не приложу, как можно играть в голографический трехмерный бильярд? Я здесь уже не первый раз и все не возьму в толк, как вы это делаете…
— Для этого, дорогой мой Киклоп, нужна невесомость. Тогда вы можете легко парить над объемной проекцией бильярда и выбирать любой мыслимый шар и любой угол для удара.
— А кий?
— Что кий?
— Кий у вас в руках тоже виртуальный?
— Нет, кий обыкновенный с электронным сенсором.
— Вот оно что! — Одиссей-Киклоп приложился к бутылке. — Н-да! Сказал бы я! Такие развлечения сейчас уже кажутся бессмысленной роскошью…
— Давайте вернемся к нашей теме, — доверительно-осторожным тоном предложил мэтр Флориан.
— Не имею ничего против, разрази меня плазма! — крякнул Одиссей-Киклоп и нацелил в утильщика свой увеличенный стеклом монокля глаз.
— Значит, вам нужен большой оборудованный корабль по типу тех каравелл, что строят на орбитальных верфях Королевского Двора, иначе звездолет? С чего вы решили, что бедные и честные, как вы правильно заметили, утильщики способны выполнить такой заказ?
— Видите ли, дорогой мэтр Флориан, что-то подсказывает мне, что в данном закутке блаженной системы нашей вы, утильщики, давно и справедливо противопоставившие себя разным дисциплинированным планетам-государствам, — единственная опора всего вольного люда, вроде нас. Что-то мне подсказывает и то, что, в отличие от республиканских ворон и королевских петухов, вы, честные утильные крысы, давно опередили технологии конкурентов и собираете каравеллы для запредельного космоса не на орбитах, где, кроме летающих банок, вроде этой, ничего нет, а на подземных заводах нашей любимой Пестрой Мары, которую, кстати, мы, честные пираты, охраняем для вас не одно поколение, разрази меня плазма!
Мэтр Флориан опять поймал слетевшее с переносицы пенсне.
— Не скрою, — сказал он, досадливо поморщив лоб, — в ваших словах есть доля правды…
— Доля правды?! — возмутился Одиссей-Киклоп. — Так вы называете полную совершенную истину? Долей правды?! Пощадите мое чувство справедливости, мэтр Флориан! Кстати, мэтр Флориан, да будет вам известно, что у нас, у честных пиратов, это чувство особенно обостряется в моменты азарта и наивысшей опасности.
— С азартом я соглашусь, мой дорогой Киклоп, хотя и с известной долей скептицизма, но что до наивысшей опасности… Кто другой, как не ваш брат пират…