Ангерран де Мариньи. Советник Филиппа IV Красивого

Фавье Жан

Весьма вероятно, что Мариньи присутствовал на пасхальной сессии Палаты Шахматной доски 1306 г., но в нашем распоряжении нет никаких относящихся к этому событию документов. [829] Но, поскольку архиепископ Руанский 21 апреля 1306 г. дал свое подтверждение совершенному Мариньи обмену, вполне возможно, что Ангерран находился в Руане в начале этого месяца. [830]

Напротив, о заседании Палаты Шахматной доски 1307 г. у нас достаточно сведений. После четырех недель работы 26 апреля был издан ордонанс; [831] на этот раз перед именами рыцарей и мэтров счетов фигурируют также имена важных персон: Жиль Асцелин, архиепископ Нарбоннский, Ги де Сен-Поль, Пьер де Шамбли, Ангерран де Мариньи, Гильом д'Аркур, Матье де Три, казначей Тампля, то есть, несомненно, Гильом де Анже, Жан де Даммартен, Санс де Шармуа, Реньо Барбу и Жан де Сен-Жюст. [832] После проверки счетов были приняты решения разного рода, например, о том, что на последующие заседания Палаты Шахматной доски на Пасху и на праздник Святого Михаила бальи должны были представлять

для отчета свои счета, а также об аренде откупов с королевского домена, для которого требовалось поручительство.

829

Ордонанс, содержащийся в мемориалах Noster, Qui es in Coelis.Croix и Saint-Just, относится не к 1306, а к 1307 г.; J. Petit, Essai de restitution…,p. 43, Ne 187. dat'ee de 1306, et p. 73, № 386.

830

Cartulaire,№ 6.

831

Датировано 1306 г. в большинстве копий и во всех изданиях (Ordonnances…t. I, p. 462; S. Fournival, Recueil g'en'eral des titres…,p. 32–34); соответствующая действительности дата указана лишь в одной копии Дом Геру, по данным Орлеанского манускрипта (Bibl. nat., Moreau 219, f. 7; тот же текст, по данным мемориала Saint-Just, датирован 1306 г. в манускрипте Moreau 218, f. 213). Кроме того, достаточно учесть, что 23 апреля, дата ордонанса, могло быть воскресеньем только 1307 г.

832

П. Клеман утверждает, не приводя никаких доказательств, что Мариньи председательствовал на заседании, что нам кажется маловероятным; P. Cl'ement, Trois drames…,p. 16.

Можно подумать, что Мариньи начал разбираться в вопросах государственных финансов именно на заседании Палаты Шахматной доски в Руане, куда король, как правило, посылал своих рыцарей вместе с казначеями и мэтрами счетов. Нам не кажется, что присутствие на этом заседании, даже в 1307 г., было столь важным, однако, на наш взгляд, посещение заседаний Палаты Шахматной доски в Руане в 1305 я 1307 гг., а может быть, и позже, сыграло определяющую роль в формировании юного камергера.

Мариньи не имел определенного места в Палате счетов; все должности в этом учреждении были четко распределены. Самое большее, на что он был в тот момент способен, это 25 июня 1310 г сообщить в Палату счетов о необходимости регистрации суммы которую король задолжал Карлу Валуа, то есть 4000 ливров ренты. [833] Но представленный им рапорт отнюдь не считался указом, исходящий от лица, наделенного властью в сфере финансов: Мариньи довольствовался тем, что как обычное частное лицо попросил зарегистрировать документы, являвшиеся для него доверенностями, поскольку Карл Валуа, получив ассигнование 2000 ливров с Гайфонтена, через три дня обменял Гайфонтен на имущество Мариньи в Шампроне. [834]

833

J. Petit, Essai de restitution…,p. 93, № 500 (m'emorial A).

834

Arch, nat., J 225, № 6 et 7.

В 1311 г. камергер стал значительной фигурой в основном в вопросах дипломатии. Разве не благодаря своей осведомленности и своим полномочиям в сфере государственных финансов он получил один из ключей от ларца, в котором хранилась денежная сумма приданого Бланки Бургундской, жены Карла Маршского? Конечно же, существовал казначей, Ги Флоран, обладатель четвертого ключа, а первые два находились у Маго д'Артуа, матери Бланки, и графа де Сен-Поля, кравчего Франции. [835] Таким образом, эта привилегия могла достаться Ангеррану всего лишь как королевскому служащему, в данном случае управляющему Палатой короля. [836] Но в декабре 1311 г. Мариньи составил два других документа: 40000 турских ливров, которые уже уплатила Маго, а Мариньи использовал в интересах короля, переросли в 4000 ливров ренты;, [837] но, скорее всего, Маго опротестовала этот акт произвола и, согласно грамоте от 28 декабря, распоряжения о выплате остававшихся 60 000 ливров были изменены: чтобы увеличить приданое своей дочери до 60 000 ливров, Маго предоставляла доверенность на город Сент-Омер, выплаты по которой, то есть 5000 ливров на каждое Рождество, должны были быть перевезены в Аррас, в ларец церкви Святой Богоматери – к этому ларцу прилагались четыре ключа, второй из которых получил Мариньи, [838] – и превращены в земли или ренту, с согласия графини д'Артуа; при этом были составлены два экземпляра грамот, для короля и для Маго, и оговаривалось, что выкупленные таким образом земли и рента возвращались указанной графине в том случае, если бы Бланка умерла, не оставив наследников. [839] В этом случае Мариньи выступал не просто как хранитель ларца, а как должностное лицо, специализировавшееся в финансовых вопросах.

835

1311 г., 15 февраля; Arch, du Pas-de-Calais, A 57, № 6.

836

В таком случае его стоило бы назвать дипломатом, а не финансистом.

837

Arch, nat, JJ 46, № 162, f. 94.

838

У Маго был первый ключ, а у казначея Ги Флорана четвертый. Третий доверили казначею графини, Тьерри д'Ирсону, заменявшему графа де Сен-Поля, которому в феврале передали второй ключ от казны Тампля.

839

Arch, nat., JJ 46, № 161, f. 93 V.-94 r.

Именно

по приказу Ангеррана Тот Ги в промежуток с июня 1309 г. по июнь 1310 г. получил 12 000 парижских ливров из суммы долга, которую представители города Камбре должны были выплатить Маго д'Артуа, и передал их в руки Жоффруа де Бриансона для тайного дела, подробности которого были известны лишь самой графине. Наконец, не кто иной, как Мариньи в конце сентября 1311 г. добился реорганизации городской администрации Дуэ и, в частности, разрешил несколько вопросов из сферы муниципальных финансов, распределив налоги между представителями партий и организовав управление коммунальными фондами. [840] Впервые он располагал столь обширными полномочиями в экономических вопросах, причем благодаря именно своему весу в сфере дипломатии. Он не был главой управления финансов королевства, однако руководил дипломатией во Фландрии и в силу этого обладал компетенцией в финансовой сфере.

840

См. ниже, с. 226–228.

Не обладая ни званием, ни определенным должностным положением, Мариньи в 1311 или 1312 г. занимал такое же положение, как, например, Жоффруа Кокатрикс или Бодуэн де Руа: иногда король доверял ему решение какого-либо финансового вопроса, но, как и вышеупомянутые люди, он был всего лишь исполнителем, степень инициативности которого очень сложно определить. По всей видимости, ему помогло приобрести вес в сфере дипломатии участие в переговорах во Фландрии в 1311 г., и благоприятная почва для финансовой деятельности камергера была подготовлена королем для Мариньи как для дипломата в Турне, Вьенне и Понтуазе, о чем мы поговорим в третьей части нашего труда. После 1312 г., когда внешнеполитические дела уже не оставляли Мариньи времени для занятия финансами или руководством отелем, и после его дипломатического успеха, главной составляющей которого была успешная финансовая операция, передача имущества тамплиеров внутри страны госпитальерам, что давало Филиппу Красивому возможность оценить задолженности Тампля, в последние годы правления мы будем рассматривать главного советника Филиппа Красивого как главу финансового ведомства королевства.

4. Руководство финансами королевства (1313–1314 гг.)

Ордонанс о реформе финансовой организации от 19 января 1314 г. [841] стал подтверждением власти Ангеррана де Мариньи, истоки которого уже нельзя относить к началу 1314 г., поскольку ранее приведенные доводы стали для нас доказательством постепенного движения Мариньи к широте полномочий в финансовых вопросах, которую к 1313 г. ему обеспечили наработанная им за несколько лет компетентность и увеличившееся благодаря дипломатическим успехам влияние.

841

Arch, nat., JJ 67, f. 18; 'ed. E. Boutaric, Notices et extraits…,t. XX, 2e partie, p. 209–213.

Мы не станем детально анализировать этот ордонанс, подробнейшим образом изученный Борелли де Серром. [842] Его основные пункты сугубо реалистично изложены в грамоте Людовика X от 24 января 1315 г.: согласно ему Филипп Красивый

«передал своему возлюбленному и верному рыцарю и камергеру, впредь и нашему, Ангеррану, сеньору де Мариньи, управление своей казной в Тампле и Лувре с тем, чтобы согласно указам и предписаниям нашего отца и господина или указанного Ангеррана деньги из казны могли быть отданы под залог, потрачены или выданы»

842

Recherches sur divers services publics…,t. III, p. 53–59.

в то же время король

«передал право управлять и распоряжаться в своей Палате своему возлюбленному и верному писцу, впредь и нашему, мессиру Мишелю де Бурдене, канонику Меца, с тем, чтобы он действовал согласно советам и предписаниям указанного Ангеррана [843] ».

Необходимо заметить, что Людовик X объявил ответственным за управление королевской Палатой Мариньи, а не Бурдене, который в таком случае предстает как подставное лицо.

843

Arch, nat., JJ 50, № 115, f. 75; 'ed. L. Lacabane, dans la Bibl. de l''Ecole des charles,f. III. 1842, p. 14, et P. Cl'ement, Trois drames historiques,p. 339–341.

Казна Тампля, согласно указу от 19 января 1314 г., была поручена заботам Жоффруа де Бриансона и Ги Флорана. Нам известно, какие узы связывали первого из них с Мариньи; с доходов, которые приносили одиннадцать бальяжей и сенешальств, они должны были оплачивать «нужды королевского отеля, оцененные в С парижских ливров в день». Можно легко догадаться, что Мариньи без всякого труда добился фактического руководства казной, один из казначеев которой ранее служил у него писцом и к тому же обязан был совершать регулярные выплаты для королевского отеля. Казна Лувра находилась в ведении Гильома дю Буа и Бодуэна де Руа; они должны были выдавать деньги только

«по приказу, который будет содержаться в приказе, написанном королем, с печатью со львом или с маленькой печатью монсеньора де Мариньи, либо в цедуле с одной из этих двух печатей, и ни в каком другом случае».

Таким образом, Мариньи становился, наравне с королем, единственным распорядителем расходов в королевстве, и фактически ему были подчинены все казначеи. Он даже мог заверять личной печатью [844] королевские приказы! Чуть позже мы еще вернемся к вопросу о подобных предписаниях и действительно имевших место цедулах.

844

Может быть, это та маленькая печать геральдического типа, которой он пользовался в 1299 г.?