Ангерран де Мариньи. Советник Филиппа IV Красивого
Шрифт:
Но Филипп Красивый находился в агонии, без сознания, из протяжении нескольких дней, [801] следовательно, инициатива составления этого последнего акта не могла исходить от него. Решение было принято с согласия Людовика Наваррского и Филиппа де Пуатье, заинтересованного лица, а также графов Валуа, Эвре. Сен-Поля и Порсьена, которым было поручено обеспечить его исполнение. Таким образом, можно было бы подумать, что окончательное решение приняли именно эти люди; они повлияли на развитие событий, в этом нет сомнений. Мариньи, без сомнения распорядившийся составить документ, находился рядом с ними, в комнате по соседству с покоями умиравшего Филиппа Красивого Большинство принцев было настроено против принципа преимущества мужчин при наследовании. У Людовика X была единственная дочь; для Филиппа де Пуатье такое условие означало ущемление права на наследование его графства; Карл Валуа, в свою очередь, претендовал на имперскую корону, опираясь на права своей первой жены. Более того, в 1315 г. Карл Валуа, по настоятельной просьбе своего племянника Филиппа, убедил Людовика X снять это ограничение. Что касается Карла Маршского, два года спустя он выступил в защиту прав своей племянницы Жанны, причем ее успех не приносил ему практически никакой выгоды. Оставались лишь Людовик д'Эвре и Мариньи; но, как мы уже знаем, в сентябре 1314 г. мнение д'Эвре значило настолько мало, что, несмотря на его присутствие в Маркетте, Мариньи сам провел переговоры с фламандцами и отправился ратифицировать договор к Карлу Валуа, который в то время находился в Турне. Таким образом, лишь Мариньи подходит на роль того, кто принял последнее за этот период королевского правления решение в то время, как умирал Филипп IV.
801
См.
Именно состояние короля является подтверждением важности роли Мариньи в данной ситуации. Если бы принцы захотели во что бы то ни стало утвердить право преимущества мужчины при наследовании благ королевского семейства, им незачем было бы этого добиваться в последние дни жизни Филиппа Красивого. Они могли бы хоть на следующий день, хоть месяц спустя получить хартию от Людовика X! Нам кажется, что Мариньи постарался перед смертью того, кому он был обязан своим положением, добавить это условие в акт, согласно которому графство Пуатье становилось апанажем. Но почему? Он не преследовал в данном случае личной выгоды и ни одного из принцев, даже Людовика Наваррского, для которого признание права на преимущество мужчин при наследовании представляло такую же опасность, как и для его брата, не ставил таким образом в выгодное положение. Следовательно, нужно признать, что Мариньи мог действовать лишь согласно воле Филиппа Красивого, чье последнее и вовремя не высказанное желание он, как его доверенное лицо, мог выполнять. Филипп Красивый хотел внести изменения в акт, составленный в декабре 1311 г., добавив условие о возвращении графства в имущество короны в том случае, если у графа не будет наследника мужского пола. Принцам, по всей видимости, было известно о желании короля, иначе они ни в коем случае не позволили бы Мариньи заниматься этим делом. Но только он перед смертью короля смог убедить их принять решение, которое, учитывая последующее поведение принцев, не соответствовало их взглядам.
Итак, мы можем сделать вывод, что принцип преимущества мужчин при наследовании по отношению к имуществу французской короны был впервые провозглашен Филиппом Красивым, а реализация его волеизъявления является заслугой Ангеррана де Мариньи.
3. Проникновение в сферу финансов (около 1305–1312 гг.)
Роль Мариньи в финансовой сфере правления Филиппа Красивого еще чаще, чем егозначение в разрешении различных внешнеполитических вопросов, о котором до сих пор не сложилось общего суждения, преувеличивают или, наоборот, преуменьшают. Ни в одном официальном документе, по мнению П. Клемана, [802] нет упоминания об участии Мариньи в принятии «губительных мер», но все наводит на мысль о преимуществе его мнения; все, для П. Клемана, – это обязанности камергера и… казначея, а также оказываемое ему «полное доверие»: иными словами, более или менее правдоподобные намеки, «достаточно веские указания». В то же время Клеман был гораздо осторожней в суждениях, чем историки XVIII в., и ограничивал период, когда суждения Мариньи имели особенный вес, «временем фавора у короля». Действительно, именно об этом ограничении забыли многие историки, называвшие Мариньи «сюринтендантом финансов Филиппа Красивого»: особым расположением короля и преимуществами реальной власти Мариньи стал пользоваться лишь в последние три сода правления Филиппа Красивого. Таким образом, сначала мы хотели бы обратиться к периоду, предшествовавшему указанным нами годам.
802
Trois drames historiques…,p. 29-30
Очень здравое суждение по этому поводу высказал Борелли де Серр, хотя он и не располагал теми материалами, которые известны и опубликованы сегодня. «Влияние Мариньи, – писал он, – могло быть действительно большим, но не исключительным… В особенности, в сфере финансов он, вероятно, мог повлиять на принятие какого-либо решения, но где можно встретить хотя бы упоминание об этом, которое по времени предшествовало бы концу 1313 г.? Итак, только реформа казначейства дала ему то тайное могущество, которым он сумел завладеть». [803] Это высказывание лишь на первый взгляд не противоречит сказанному тем же Борелли де Серром: «К этому времени (1309 г.) Ангерран де Мариньи, без всякого должностного основания таким полномочиям, начал осуществлять верховное руководство финансовыми службами». [804] На самом деле, мы располагаем очень малым количеством документов, относящихся к периоду с 1305-го примерно до 1312 г. Мы продемонстрируем не организацию службы, или четкий перечень прав и обязанностей высокопоставленного чиновника, а скорее отрывочные, само собой, свидетельства, на основании которых, впрочем, можно представить себе неожиданно четкую картину деятельности Ангеррана в сфере финансов и его влияния.
803
Recherches sur divers services publics…,t. III, p. 53.
804
Ibid.,p. 102
В первую очередь в данной, области Ангерран занялся подбором персонала из числа людей, которые в дальнейшем подчинялись бы его приказам. Согласно свидетельствам современных Мариньи хронистов, именно он назначал всех казначеев и различных придворных служащих; это утверждают Жоффруа Парижский, [805] Жан де Сен-Виктор [806] и продолжатель Гильома де Нанжи. [807] Тем не менее мы считаем, что вплоть до 1309 г. казначеи отнюдь не были людьми Ангеррана: Гильом де Анже, Симон Фестю, Реньо де Руа одновременно с ним были облагодетельствованы королем и не зависели от Мариньи.
805
G– de Paris, 'ed. Diverr`es, p. 210.
806
J. de Saint-Victor, dans Baluze, Vitae…'ed. Mollat, t. I, p. 110.
807
Cont. de G. de Nangis, 'ed. G'eraud. p. 416.
Этого уже нельзя сказать о Жоффруа де Бриансоне, который был обычным казначеем в 1309 г. и некоторое время спустя стал главным казначеем. [808] Вплоть до 1309 г. он служил писцом у Мариньи и до самого конца правления Филиппа Красивого действовал в интересах камергера. Мишель де Бурдене, который в 1312 г. еще считался писцом Мариньи, по всей видимости, так никогда и не оставил службы у короля: в 1310 г. он составлял акты об обмене между королем и Мариньи, [809] в сентябре 1312 г. он производил подсчет денег, [810] а в 1314 г. вместе с Жоффруа де Бриансоном и Жоффруа Кокатриксом. [811] занимался распределением эд. [812] Что же касается Гильома дю Буа, нет фактов, которые связывали бы его с Мариньи, хотя Жоффруа Парижский и включал этого казначея, наряду с Бриансоном и Бурдене, в число «выходцев из рода Ангеррана». [813] Напротив, наряду с ними необходимо назвать сборщика налогов во Фландрии, Tora Ги, о котором мы уже упоминали как о помощнике Ангеррана: сначала, будучи королевским слугой, он служил в отеле, [814] затем стал сборщиком десятины в Реймсе [815] и сборщиком налогов во Фландрии. [816] Таким образом, не остается никаких сомнений в том, что на протяжении многих лет поддерживать влиятельное положение Мариньи помогали его люди, а также в том, что без всяких на то оснований камергер начиная с 1309 г. через посредников проникал в сферу финансов королевства.
808
Borrelli de Serres, op. cit., t. III, p. 101–102.
809
Arch, nat., JJ 47, № 7, f. 5 r.-6 v.; JJ 45, № 181. f. 111.
810
R. Fawtier, Comptes royaux… ,t. II, p. 757.
811
Ch.-V. Langlois, Inventaire d'anciens comptes…,p. 200, № 1613.
812
Эд (фр. aides) –
813
Edit. A. Diverr`es, p. 228.
814
J. Viani. Journaux du Tr'esor de Charles IV,№ 7988.
815
Ch.-V. Langlois, Inventaire d'anciens comptes…p. 116, № 847.
816
Arch, municipales de Bruges, chartes № 251 et 259.
Говоря об изменении монетного курса, необходимо прежде всего уточнить, что влияние Мариньи не имело к этому никакого отношения. Оценка стоимости серебряной марки, [817] а также другие цифры, указанные А. Дьедонне, согласно данным исследований Борелли де Серра, [818] свидетельствуют о том, что глобальная девальвация, произошедшая в период правления Филиппа Красивого, предшествовала фавору Мариньи. Положение Ангеррана стало более влиятельным в то время, когда произошла внезапная ревальвация, которую нельзя связывать с именем камергера, поскольку в 1306 г. он еще не мог принимать хоть сколько-нибудь важные решения. Однако нужно обратить внимание на его роль в последних изменениях монеты, которые вызвали рост стоимости серебряной марки с 75 турских су в 1312 г. до 54 в 1313 г. Действительно, в это время Мариньи утверждал свои полномочия в финансовой сфере, а мэтру монеты приходилось составлять отчеты для Мишеля де Бурдене. Тем не менее нет оснований считать произошедшую ревальвацию делом рук Мариньи; денежная политика, вызвавшая девальвацию 1295–1305 гг., после финансового выравнивания 1306 г., которое, по мнению г-на Ж. Лафори, продолжалось вплоть до 1311 г., [819] вполне могла спровоцировать новое обесценивание в 1311–1313 гг. Нет никакой необходимости объяснять произошедшие в этой ситуации изменения влиянием Мариньи, поскольку тот единственный феномен, возникновение которого можно было бы отнести на счет чьего-либо вмешательства, – стабилизацию финансовой ситуации в 1306 г. – нельзя приписывать стараниям королевского камергера. Хотя авторами монетной истории последних лет правления Филиппа Красивого как раз были Мариньи и его верные помощники. Также несомненно то, что Мариньи находился в Мобюиссоне в момент заверения того самого ордонанса о монете в июне 1313 г. Но это отнюдь не говорит о том, что он приложил к нему руку.
817
Bibl. nat… Baluze 391, № 522, f. 1.
818
A. Dieudonne, Les variations mon'etaires… dans Le Moyen Age. 2s'erie t. IX 1905, p. 217–257.
819
J. Lafaurie, Les monnaies des rois de France,p. 27–34.
Следовательно, современные авторы совершенно безосновательно обвинили Мариньи в том, что он подделывал деньги, изымал выручку у иностранных торговцев [820] и насаждал политику изменения монетного курса, забывая, что эти злоупотребления практиковались с давних пор. Нетрудно заметить, что проведение этой политики вызвало не инфляцию, а финансовое оздоровление, правда установившееся не сразу и непрочное. Участие Мариньи в проведении этой политики не имело особого значения, к тому же его влияние на ситуацию могло проявиться лишь ближе к концу описываемого нами правления, когда цена денег стала увеличиваться.
820
J. de Cond'e, 'ed. Scheler, t. III; Li dis du segneur de Maregni,vers 150–153.
Теперь мы должны обратиться к рассмотрению вопросов исключительно финансового толка, оставаясь на этот раз в рамках строгой хронологической последовательности. Для начала мы познакомимся с деятельностью Мариньи, выражавшейся в мероприятиях местного или частного значения, проводя параллель с основной на тот момент политикой, претворением в жизнь которой Ангерран еще не руководил, но в которой уже участвовал. В июле 1310 г. он добился вручения хартии «de non-prejudice» [821] вассалам графства Алансонского, которые передали в казну по случаю бракосочетания Изабеллы Французской излишек, полученный от сбора эд, хотя, согласно традиции, могли оставить его себе; [822] восемнадцать грамот подобного содержания, вероятно, составленных по приказу Мариньи, в октябре предыдущего года получили нормандцы. [823] В сентябре 1310 г. он выступил в качестве посредника между королем и ломбардцем Николем Ги, братом и наследником Биша и Муша Ги (Биччо и Мушьятто Гвиди): Ангерран откупил у него каждый двадцать первый денье со всех денье, составляющих ливр,то есть право на получение 0,019 % с прибыли – этот процент ломбардцы, торговавшие на ярмарках Шампани, Нима и провинции Нарбонн, должны были выплачивать королю, который передал эту привилегию Бишу и Мушу; Мариньи уступил право собирать этот процент королю, получив от него взамен ренту в 600 турских ливров из казны: [824] это не только юридический документ, подтверждающий выгоду короля от этой сделки, это также и финансовая операция личного характера, но подробности ее проведения говорят об активности и компетентности Мариньи. [825] Ангерран, безусловно, провел не одну подобную операцию, чтобы перегруппировать или увеличить доходы короля; об этом мы уже говорили в предыдущей главе. Равным образом он занимался вопросами отмены мер наказания, которые имели какое-либо значение для финансов государства, как, например, уменьшение вполовину штрафа в 10000 ливров, наложенного на город Ажен за преступление в церкви Сен-Капре. [826]
821
Хартия, которая подтверждала, что налог, выплата в пользу королевской власти или любое экстраординарное посягательство на статус одного человека или группы лиц не станут прецедентом. – Прим. ред.
822
Arch, nat., J 384, № 2 et 2 bis.
823
Arch, nat., JJ 42 В, № 136, f. 68 v.
824
Arch. nat… JJ 45, № 181, f. 111.
825
Из этого видно, какова была прибыль от торговли на этих ярмарках: три миллиона ливров в год!
826
Arch, municipales d'Agen, FF 131, № 7.
В 1305 г. Ангеррана, только что ставшего камергером, отправили на пасхальную сессию Палаты Шахматной доски в Руан. Сессия проходила в течение недели, с 18 по 24 апреля 1305 г. Все мэтры были писцами или рыцарями короля: Жан де Даммартен, Санc де Шармуа, Пьер де Шамбли, Ангерран де Мариньи, Гильом д'Аркур: среди них не было ни принцев, ни крупных феодалов. Из счета бальяжей 1305 г. нам стало известно, что сумма, выделенная им на дорожные и бытовые расходы, [827] составляла 541 турский ливр 19 су. [828]
827
R. Fawtier, Comptes royaux…,t. I, p. 316–317, № 6475–6483.
828
На самом деле, 541 турский ливр 18 су 8 денье; переписывавший счет писец ошибся и написал XXI вместо XLI; см. Bibl. nat., Baluze 394, pi`ece 695, № 2 v.