Англичанка
Шрифт:
— Отлично, — ответил корсиканец и угрожающе добавил: — Лучше вам прийти одному.
В полдень Габриель покинул виллу. Козел пропустил его сразу же — вспомнил, что это спутник прекрасной итальянской дамы. Охрана у ворот имения тоже не задержала — хозяин заранее велел впустить израильтянина. Самого Антона Орсати Габриель застал в кабинете, согбенного над гроссбухами.
— Как бизнес? — спросил Габриель.
— Лучше не бывало, — ответил Орсати. — Заказов столько, что едва справляемся.
Дон не уточнил, что имеет в виду: кровь или масло. Он лишь провел Габриеля в столовую, где для них уже был накрыт стол по-корсикански. Беленые стены и простое убранство напомнило о трапезной папского дворца. На стене за местом дона даже висело тяжелое деревянное распятие.
— Не мешает? — спросил Орсати.
— Нисколечко, — сказал Габриель.
— Кристофер говорит, вы в католических церквях разбираетесь.
— Что еще говорит Кристофер?
Орсати нахмурился, но, накладывая Габриелю еду и наливая себе вина, не сказал ничего.
— Вилла понравилась? — спросил он наконец.
— Она само совершенство, дон Орсати.
— Ваша жена тоже довольна?
— Очень и очень.
— Сколько еще думаете оставаться у нас в гостях?
— Пока не прогоните.
Что странно, дон промолчал.
— Я что, уже истощил запасы вашего гостеприимства, дон Орсати?
— На острове можете оставаться сколько душе угодно. — Дон помолчал и добавил: — До тех пор, пока ваши дела не влияют на мой бизнес.
— Вы, должно быть, о Келлере?
— О нем.
— Я отнюдь не хотел оскорбить вас, дон Орсати. Просто…
— …вмешались не в свое дело.
Тихо зажужжал сотовый дона.
— Разве не помог я вам, — не обращая внимания на телефон, спросил Орсати, — когда вы обратились ко мне в поисках англичанки?
— Помогли.
— Разве не отдал я вам в помощники Келлера, не взимая платы за его услуги?
— Без него я бы не справился.
— И разве не закрыл я глаза на то, что мне не перепало ничего из выкупа, который вы, несомненно, вернули?
— Деньги на счету российского президента.
— Это вы так говорите.
— Дон Орсати…
Корсиканец отмахнулся.
— Так вот в чем дело? В деньгах?
— Нет, — возразил дон. — Дело в Келлере.
Задрожали под порывом ветра стеклянные двери, что вели в сад. Это дул юго-восточный ветер, который обычно приносит дождь и зиму, однако небо оставалось ясным.
— У нас на Корсике, — выдержав паузу, произнес дон, — чтут старые традиции. Юноша, к примеру, не станет просить руки девушки без благословения ее отца. Понимаете, к чему я, Габриель?
— Кажется, понимаю, дон Орсати.
— Следовало обратиться сначала ко мне, а уж потом просить Кристофера вернуться в Англию.
— Признаю, ошибся.
Орсати немного остыл. Снаружи ветер опрокинул в саду столик и кресло. Дон задрал голову к потолку и прокричал что-то на корсиканском диалекте. Пару секунд спустя в сад выбежал усатый мужчина с дробовиком на плече и привел все в порядок.
— Вы не представляете, каким ваш друг Кристофер приехал сюда из Ирака, — продолжал дон Орсати. — Он был убит. Я дал ему кров, семью, женщину…
— …а потом и работу, — подсказал Габриель. — Много заказов.
— Он отлично справляется.
— Да, знаю.
— Куда лучше вас.
— Кто это сказал?
Дон улыбнулся. Повисла пауза, и Габриель воспользовался ею, чтобы тщательно подобрать нужные слова.
— Негоже человеку вроде Кристофера так зарабатывать себе на жизнь.
— Чья бы корова мычала, Аллон.
— И у вас на Корсике так говорят?
— Все мудрые поговорки — с Корсики. — Отодвинув тарелку, дон упер массивные локти в столешницу. — Вы кое-чего не понимаете. Кристофер не просто мой лучший работник. Он мне как сын, и если уедет… то разобьет мне сердце.
— Родной отец считает его погибшим.
— Иначе нельзя.
— А как бы вы чувствовали себя на месте доктора Келлера?
Не желая отвечать, Орсати сменил тему.
— Думаете, этот ваш приятель из английской разведки согласится вернуть Кристофера в мир живых?
— С его стороны это было бы мудро.
— Он может и отказать. К тому же, если вы с ним поговорите, для Кристофера здесь может стать небезопасно.
— Я устрою так, чтобы избежать этого.
— На этого вашего друга можно положиться?
— Я бы ему жизнь доверил. Как и много раз прежде.
Дон тяжело вздохнул. Он наверняка уже собирался дать Габриелю благословение, но тут у него вновь зазвонил телефон. На сей раз Орсати ответил. Выслушал собеседника, произнес что-то по-итальянски и отложил сотовый.
— В чем дело? — спросил Габриель.
— Звонила ваша супруга.
— Что-то случилось?
— Она желает прогуляться до деревни.
Габриель хотел встать из-за стола, однако дон остановил его.
— Закончим трапезу. Я пошлю своих ребят, они за ней присмотрят.
Габриель вернулся на место. Ветер тем временем бесчинствовал в саду, и дон взирал на это с грустью.
— Как я рад, что мы вас не убили, Аллон.
— Можете не сомневаться, дон Орсати, я разделяю вашу радость.
Ветер преследовал Кьяру на узкой тропинке, среди покосившихся домишек и кошек, пока она наконец не оказалась на главной площади, где ветер свистел в аркадах и трепал товары на лотках у торговцев. Кьяра с соломенной корзиной прошлась по рынку и купила продуктов для ужина. Потом села за столик в кафе и заказала кофе. Посреди площади, окруженные небольшими пыльными вихрями, играли в петанк старички; на ступенях церкви старуха в черном вручила мальчику клочок голубой бумаги. У мальчика были длинные курчавые волосы, да и сам он показался Кьяре очень красивым. Она грустно улыбнулась. Сын Габриеля Дани, доживи он до десяти лет, наверное, выглядел бы так же.