Англия на выезде
Шрифт:
Гарри подождал, пока она прикурит сигарету. В Голландии это была бы шмаль, но здесь естественным вещам предпочитали синтетические.
— Люди, которые приезжают туда, в Хат Рин, Гоа и прочие подобные места, ведут себя наплевательски по отношению к местным. Они берут все, а взамен не дают ничего. Таиландцы — очень консервативные люди, что бы про них не говорили на Западе. Им не нравится, когда европейцы и американцы валяются голыми на пляже и употребляют наркотики. Они не хотят бросать свои селения, чтобы на их месте бизнесмены строили пляжные кабинки, а туристы разбрасывали свои бутылки.
Ингрид улыбнулась и снова заерзала на табурете, но Гарри поборол искушение и смотрел прямо перед собой.
— Нет, я туда больше никогда не поеду, но бар мне нравится, потому что здесь как бы передан оригинальный дух Хат Рина. Мировая культура теперь держится на тематических барах, технокультуре, экстази, музыке. Все более мелкие культуры слились в одну, и скоро индивидуальные особенности исчезнут совсем.
Гарри кивнул, хотя вовсе не считал, что все разные культуры когда-либо растворятся в одной, что бы ни случилось, но спорить не собирался. Он не стал бы возражать против легализации легких наркотиков, но зато он отлично знал, что его друзья не станут носить береты и пить вместо пива красное вино, а вместо карри-хаусов ходить в бистро. Они допили одновременно, и Ингрид пошла к стойке, заговорила о чем-то с барменом, в то время как Гарри разглядывал входящих людей и смотрел через окно на вечерний город. Ингрид вернулась и села, и Гарри почувствовал одновременно облегчение и досаду от того, что она натянула юбку на колени. Он бегло пробежал взглядом по ее телу, на мгновение остановившись на бюсте, сквозь тонкую блузку весьма определенно проглядывали соски, потом поднял глаза. Очень мило.
— Я не хочу задерживать тебя здесь, если тебе нужно идти, — сказал он, изображая джентльмена, галантного и предупредительного.
— Да я зашла на полчасика, а просидела тут час, ну и что? Это не проблема. Ты помнишь тот паром, на котором мы плыли из Англии, как ты заблевал тех английских школьниц?
Она улыбнулась.
— Они здорово разозлились, а ты засмеялся. Это было очень забавно. Для меня, по крайней мере, для них-то, конечно, вряд ли.
Гарри надеялся, что не покраснел, потому что это не то воспоминание, которое ты хочешь оставить о себе женщине, если собираешься с ней переспать. Он вспомнил один случай, когда «Челси» играли с «Шеффилд Уэнсдей». После матча они зависли в Нортхэмптоне на ночь, и в клубе ему удалось подснять чиксу, достаточно неплохую, хотя ничего особенного в ней, конечно, не было. Он поехал с ней домой, по правде говоря, пьян он тогда был просто в жопу, но она сама потащила его, и через пару секунд после того, как он засунул и начал двигаться, блеванул ей прямо в лицо. Он был так пьян, что даже не смог отвернуться. Та история ему не очень нравилась. Вначале она даже не поняла, что случилось, но когда наконец до нее дошло, что это за штука у нее на лице, оттолкнула его и стала бить. Ударила пару раз, потом побежала в сортир умываться. Он сел в кресло, надел майку, он был слишком пьян и не думал о последствиях, дал ей время умыться, но когда дверь ванной открылась, он увидел, что у нее в руках бейсбольная бита. Блядь, эта сука кинулась на него, и ему пришлось съебывать. Теперь, вспоминая все это, он понимал, что это должно было смотреться забавно, нечто вроде Бенни Хилла, Гарри, преследуемый визжащей бабой, в то время как Болти спал с другой чиксой в соседней комнате, а Картер на диване на первом этаже с еще одной. Баба ударила его по голове и погнала вниз по лестнице. Он был пьян, но все равно не мог ее ударить, ничего не мог, он побежал вниз по лестнице и оказался в гостиной, где Картер как раз засовывал своей пассии, приведя ее в испытанное коленно-локтевое положение, и секс-машина продолжала заниматься своим делом, пока эта безумная гонялась за Гарри по комнате, и в конце концов ему пришлось искать спасения на улице. Он стоял на улице, а из головы не выходил Картер и его чикса, влюбленная пара, освещаемая через окно светом фонарей.
Гарри забрался в кусты у дороги и затаился. Около шести он прокрался к дому и осторожно постучал в окно. На нем была только майка, и яйца основательно подмерзли, его мучило похмелье, а тут еще эта бейсбольная бита. На голове вздулась здоровая шишка, а правый глаз заплыл. Неплохо она его отделала; к счастью, Картер спал на первом этаже и передал ему одежду, улыбаясь, а потом снова отправился на свой диванчик. Гарри пошел на вокзал. Он стоял на платформе и ждал поезда, ощущая себя полнейшим мудаком, а перед глазами стояла мерзкая ухмылка Картера; секс-машина определенно была довольна. Бабу ту, наверное, вряд ли стоило винить, но все-таки зря эта сука так накинулась на него, подумаешь, блеванул ей в харю, только и делов. Он так и не встретился с остальными до Лондона, а яйца болели так сильно после прерванного полового акта, что ему пришлось запереться в туалете поезда и подрочить. Вряд ли бывает что-то хуже, чем получить пизды от бабы и дрочить в вонючем железнодорожном сортире ранним воскресным утром. Что за жизнь. Ну да ладно, сегодня ситуация, кажется, не так уж плоха.
— Я не собирался блевать, — сказал он робко. — Это все море. У меня всегда так. Это был не самый лучший способ представиться тебе, да?
— Не знаю, — ответила Ингрид, первый раз за все время знакомства показывая, что может быть способна на нечто большее, чем простая приветливая болтовня ни о чем. — Иногда важно не то, что люди делают, а как они к этому относятся. Мне понравилось, что ты засмеялся, потому что это говорило о том, что тебе все равно. Немцы слишком серьезные, даже те, кто пытаются не быть немцами. У них не получается, потому что это менталитет. Это внутри. Они хотели бы расслабиться и вести себя свободно, но не могут.
— Немцы всегда казались мне достаточно приятными людьми.
— Но тебе все равно. Тебе все равно, что думают о тебе другие люди. Может быть, глядя на тебя, они считают, что ты делаешь что-то неприличное, но тебе все равно, даже если бы они считали тебя идиотом.
Не стоило ей этого говорить, подумал Гарри. Он не был идиотом и никогда не думал, что кто-то считает его таковым, поганая ты шлюха. Если у тебя ноги от ушей растут, и пизда в порядке (видимо), это еще не значит, что ты можешь над всеми прикалываться.
— Они, наверное, подумали, что ты идиот, когда увидели, как ты проблевался, но ты ведь не идиот, и тебе безразлично их мнение. Понимаешь?
Гарри не был уверен. Он продолжал кивать, так как не видел причины, по которой она могла бы над ним издеваться. Наверное, это и есть языковой барьер.
— В любом случае, ты сразу показался мне очень симпатичным, и это был отличный повод заговорить с тобой.
Гарри почувствовал, как кровь прилила к члену, именно это он и хотел от нее услышать. В баре наступил приятный зеленый сумрак, и есть там бойфренд, нет ли, а он уже здесь. Может, она ненормальная, или вообще извращенка, раз ей понравилось, как он заблевал школьниц, но пока она не требовала от него повторения, и он чувствовал себя вполне счастливым, и сегодня ему не придется рыскать по улицам в поисках проституток. Она — нимфоманка, он чуял это нутром, нутром и мошонкой. Она положила ногу на ногу, юбка снова поползла вверх, и на этот раз он уже не заботился, заметит она его взгляд или нет. Она заметила, улыбнулась и предложила взглянуть в окно, и когда Гарри сделал это, его глазам предстало странное зрелище. Две проститутки в нижнем белье медленно прогуливались по улице в сопровождении похожего на турка чела, сутенера, наверное. Они были неплохо сложены и достаточно привлекательны. Гарри вначале даже не поверил своим глазам — в таком виде, здесь, на улице, почти в центре! Как во Франции, где девочки в неглиже стоят на обочинах автодорог, предлагая свой сервис автолюбителям. Слишком непохоже на Англию, где проституткам не позволяют выходить за пределы темных переулков, на свет, и это еще одна европейская традиция, которую он не хотел бы видеть в Англии.
— Они здесь каждый вечер ходят, — сказала Ингрид. — Как они, на твой взгляд?
Гарри ответил, что ничего, в смысле ничего особенного. Он смотрел, как они дошли до конца улицы и повернули за угол. Сейчас его не интересовали проститутки, ведь у него есть кое-что получше. Девчонки в витринах в Амстердаме выглядели непривычно, но видеть женщин, разгуливающих по улицам в нижнем белье, было совсем уж дико. Он не хотел бы увидеть такое рядом со своим домом, потому что это просто стыдно. Он знал, что если бы они ходили вокруг The Unity, то паб был бы забит под завязку двадцать четыре часа в сутки.
— Смотри-ка! — вскрикнула Ингрид, показывая пальцем куда-то в темноту.
Гарри обернулся и увидел толпу, шедшую прямо к их бару, но не дошедшую десяток метров и прыгнувшую на соседний. Послышался звон бьющихся стекол, и когда Гарри присмотрелся, то мог бы поклясться, что видит среди толпы Харриса, но он знал, что это немцы, судя по тому, как они выглядели. Блядь, а вот еще один чел, как две капли воды похожий на Билли Брайта, и это пиздец, это еще одно доказательство, каким интернациональным стал сегодня английский стиль в одежде, потому что теперь они копируют даже лица. Или Ингрид что-то подсыпала ему в пиво.
Толпа двинулась дальше, скандируя какие-то лозунги, и Гарри не мог понять, что они делают здесь, ведь все англичане в западном Берлине. Может, немцы решили размяться от нечего делать. Он смотрел и думал, не стоит ли поехать рассказать об этом своим, но тут, ебаный в рот, он увидел, что по другую сторону окна стоит Том и показывает на него пальцем. Подошел Марк, они отделились от толпы и направились ко входу. Может, это английская фирма, но он так не думал, вообще не понимал, что происходит, зато он понимал, что уже поздно прятаться, чтобы попытаться избежать нежелательной компании.