Английская свадьба
Шрифт:
Еще мне как-то попалась информация о том, что английским врачам бывает сложно выудить у пациентов, что же на самом деле их тревожит. Пациент может так и не признаться, зачем он приходил, и врачам приходится идти на всякие уловки и проходить всевозможные психологические тренинги. Выяснилось, что часто пациент решается на откровенность только в самый последний момент, практически отвернувшись от врача и уже взявшись за ручку двери. Ну не мило ли? Отсидишь в приемной кучу времени, а потом сделаешь вид: это я тут просто мимо проходил…
Я попала в аварию. Дело было так: Джеймс припарковался не на той стороне узкой улицы за мини-автобусом, и я из-за него не увидела опасности со своего пассажирского сиденья. А когда открыла дверь и наполовину высунулась
Голова была цела (только с проявляющейся шишкой), а нога, оставившая здоровенную вмятину в двери нашей маленькой машинки, распухала с невероятной скоростью. Мне казалось, что будет суета, вызов “скорой” и т. п., – ничего подобного! Тетка, въехавшая в нас, убедившись, что я жива, дала свой телефон моему мужу и спокойно уехала. Джеймс спросил, ОК ли я, и, когда я сквозь зубы от боли промычала, что ОК, мы поехали дальше по делам! – только я держала ногу вверх, практически прижимая ступню к лобовому стеклу. И не то что было так уж необходимо делать все эти дела: одним из них, например, был поход в музей Тутанхамона в соседнем городе Дорчестер. Музей-то был отличный: с информацией про загадочные смерти людей, участвовавших в раскопках, и про много чего еще. Особенно меня заинтересовало настоящее лицо Тутанхамона, восстановленное учеными. Оказывается, он выглядел совсем иначе, чем на известной всем золотой маске саркофага, и вовсе не был таким женственным красавцем. А смахивал он на самом деле на обычного современного египетского массажиста… Все это было ужасно интересно, если не учитывать, что шишка на голове у меня росла, а нога раздувалась все больше, и под конец нашей экскурсии я уже совсем не могла передвигаться самостоятельно.
Позже из дома я позвонила врачу, объяснила ситуацию, и он неохотно разрешил мне прийти в тот же день (обычно прием назначают заранее, и никаких тебе посещений на дому). На приеме он осмотрел мою икру, распухшую в два раза и сине-красную, пощупал и важно объявил, что перелома нет, и собрался отправить меня домой. Я возмутилась и настырно стала задавать вопросы: а рекомендации-то какие? Что делать, чтобы все правильно заживало?
Он удивился, будто я спрашиваю о каких-то несусветных глупостях, и недовольно сказал: “Само заживет, надо просто ждать”. Я говорю: “А холод или тепло? А физиотерапия?” Он: “Ну, пока не ходить, держать на ноге холод несколько дней, а физиотерапия не нужна. Если что, принимай болеутоляющее. Следующий!” На третьи сутки, когда мне ничуть не стало лучше, а нога приобрела какой-то гангренозный оттенок, я опять позвонила в поликлинику и сказала, что мне совсем плохо. Врача моего, к счастью, не было, поэтому меня отправили в больницу к дежурной медсестре.
Там повторилась та же история: медсестра осмотрела мою ногу, заявила, что перелома нет и что трудно поверить, что я так легко отделалась. На мой вопрос, а делать-то что, я услышала знакомое: просто ждать, само заживет! Меня это тогда ужасно удивило, но теперь я знаю, что “само заживет” – это совершенно нормальная практика у английских врачей. Некоторым моим знакомым (которые, кстати, и обращаются-то к докторам, только когда совсем уж невмоготу, понимая безнадежность этого дела) местные врачи говорят: “А что вы хотите? Это возраст!” А те им: “Может, лекарства какие-нибудь попринимать или упражнения поделать?” А врачи: “Ну, можно вот это лекарство выписать, но вообще-то оно никому особо не помогает”. И дальше в том же духе.
Все, что я здесь описала, относится к NHS – национальной службе здоровья, то есть бесплатной медицине. Бесплатной ее назвать, правда, можно лишь с большой натяжкой: работающие англичане всю жизнь платят налог, который идет на медицинские нужды. Вообще, эту службу здесь все время критикуют и жалуются на нехватку врачей. При этом в отрасли страшнейшая бюрократия с получением разрешения на врачебную практику, а зарплаты врачей неоправданно огромны.
Глава 2
“Нэшнл траст” и экскурсии по замкам, музеям и паркам. Что делают со своей собственностью старые аристократы, если у них нет денег. Маленькие радуги, брауниз и герлгайдз
Чтобы вы не подумали, что я весь год протаскалась по больницам и поликлиникам, расскажу про еще одну местную организацию – “Нэшнл траст”. Мы с Джеймсом стали ее членами, когда решили, что большую часть времени будем проводить в Англии. За 80 фунтов эта организация выдала нам членские билеты, и мы смогли целый год бесплатно ходить по замкам, музеям и паркам, принадлежащим ей по всей стране. Всего под ее опекой больше 300 “исторических домов” и около 200 парков, большинство из которых действительно достойны визита, и если ты не член этой организации, то за вход на их территорию каждый раз надо платить довольно ощутимую сумму.
Вообще для простых смертных выгода всего этого устройства очевидна: так они в какой-нибудь частный замок ни за что не попали бы, а “Нэшнл траст”, выручая старых аристократов, не имеющих, например, потомков и денег на содержание такого замка, берется за ним смотреть, его содержать и пускать туда своих членов на экскурсии. А старикам милостиво разрешают продолжать жить в этом замке (или в его крыле, или, на крайний случай, во флигельке рядом) при условии, что после их смерти замок перейдет в полную собственность этой организации.
А еще “Нэшнл траст” владеет частями побережья, пахотными землями, лесами и пастбищами.
Как-то раз мы гуляли вдоль берега моря в Корнуолле: скалы, обрывы, виды. И тут выяснилась такая деталь: всю эту землю недавно купила одна американская компания и просто подарила ее “Нэшнл траст”, чтобы отметить свое столетие. Неплохая такая пиар-акция.
А еще недалеко от нас есть так называемая “тропа вдоль побережья”. Она проходит по очень красивым местам над известняковыми скалами, принадлежащим этой же организации. На опасных участках там есть заграждения, на крутых склонах сделаны ступеньки и трава вокруг тропы обычно аккуратно скошена.
Мне все это очень нравится, но не покидает почему-то привкус какой-то мафиозности в этом устройстве, особенно после того, как мы побывали в старинных замках, которые нынче сдаются неким не называемым на экскурсиях арендаторам на загадочных условиях.
Еще я заметила, что в некоторых парках “Нэшнл траст” собираются девочки под руководством взрослых типа вожатых. Вот я и спрашиваю как-то дочь Джеймса: “А ты в герлскаутах состоишь?” Она не совсем понимает, что я имею в виду, а потом принимается объяснять, что никаких герлскаутов в Англии нет, зато есть рейнбоуз (маленькие радуги), брауниз (вот уж не берусь переводить) и герлгайдз. Оказывается, девочки с пяти до семи лет могут быть “радугами”. Для этого им надо просто дать обещание “делать все, что в моих силах, чтобы любить моего Бога, быть доброй и помогать людям”, и они тут же могут начинать носить “радужную” униформу и участвовать во всех “радужных” играх и мероприятиях. С семи до десяти лет, если есть желание, можно стать “брауни”. Клятва, которую брауниз дают наставницам, тут посложнее: “Обещаю любить моего Бога, служить Королеве и стране, помогать другим людям и выполнять Закон брауниз”. Я тут же поинтересовалась: а что это за Закон брауниз такой? Оказался он вовсе неплохим: “Брауни в первую очередь думает о других и только после этого – о себе, и каждый день делает хотя бы одно доброе дело”.