Английская тайна
Шрифт:
Сашок понял, что ему так страстно хочется услышать голос Анны-Марии (а в крайнем случае даже Джона и Мэгги!), что он на что угодно готов согласиться ради этого звонка. Кроме того, можно надеяться, что жена что-то угадает в его голосе, поймет, что с ним происходит нечто из ряда вон. И вообще — что значит «не вдаваться в подробности»? Заорать, например, в трубку: «Меня похитили!» — это как, подпадает под это определение или нет? Формально говоря, нет. Но с другой стороны, придушить или покалечить в этом случае могут без всяких формальностей. И Сашок покосился
Вслух же он сказал:
— Клянусь, божусь или как там… I swear by almighty God, в общем.
Сэр торжественно кивнул и извлек откуда-то из-под компьютера необычный мобильник с множеством непонятных кнопок и рычажков.
— Напомните, пожалуйста, ваш домашний номер. Один три ноль три семь…
Сашку показалось, что сэр на самом деле знает его номер наизусть — так быстро летали по кнопкам мобильника его пальцы. Набрав, он протянул телефон Сашку, и — вот сюрприз! — аппарат оказался таким тяжелым, что Сашок чуть не уронил его. Но, без сомнения, в трубке звучал знакомый гудок. Надо так удивить Анну-Марию, лихорадочно соображал Сашок, чтобы она заподозрила неладное. А вот и родной голосок.
— Хэллоу, — в маниакально-веселом тоне заорал Сашок, — Анна-Мария, это ты?
— Ну, разумеется, это я.
— Я хотел бы поговорить с Анной-Марией.
— Саш, Саш, да я это, я! Что с тобой? Ты же никогда не звонишь с работы! Что-нибудь случилось?
— Я задерживаюсь на работе, слышишь меня, — заорал Сашок что есть мочи («Плохо слышно», — бросил он сэру), — диктую по буквам: за-дер-жи-ва-юсь на ра-бо-те!
— Саш, Саш, не надо так кричать, я все слышу!
— На работе, говорю, задерживаюсь, а что? Ты думаешь, не может быть такого? Может!
— Ничего не понимаю, почему ты кричишь? — От волнения Анна-Мария тоже вдруг перешла на крик: — Саш, что происходит?
— У меня срочная работа! Да, да, у меня опять срочная работа! Диктую по буквам…
— Что значит «опять»? Такого еще не бывало. Ты же мне сам говорил, что мистер Сингх вас всех после шести выгоняет.
— У меня опять — повторяю — опять — очень много работы, — стоял на своем Сашок, — у меня тут семьдесят статей, три тысячи файлов, десять тысяч курьеров…
«Эй, поосторожнее, лучше без Гоголя», — сердито зашипел «сэр».
— Кроме того… Мы празднуем рождение дочери…
— Какой дочери? Чьей дочери?
— Мистера Сингха, конечно, чьей же еще!
— Ты же говорил, что у него взрослые дети, жене — 50 лет…
— Даже двух дочерей — родилась сразу двойня. Это теперь бывает.
— Саш… Извини, но… может, ты… выпил?
— Чисто символически… Мы тут немного празднуем… Еще у пары коллег тут… события. У Вугара день рождения… Ты же знаешь Вугара? А у Цветы — помнишь Цвету? У нее полное исцеление!
— Какое исцеление, от чего исцеление?
— Полное, полное исцеление, говорю тебе… Просто невероятно… И все это в один день, мистика какая-то! Мистер Сингх фактически пляшет и поет!
— Мистер Сингх?
— Ну, условно говоря… Вот он, кстати, рядом со мной, шлет тебе привет… Хочешь с ним поговорить?
Игнорируя Анну-Марию, пытавшуюся сказать, что она вовсе не желает разговаривать с мистером Сингхом, Сашок попытался было всучить трубку «сэру», но тот игру не принял и трубку сердито отпихнул.
Анна-Мария тем временем явно рассердилась.
— Я не понимаю, что с тобой случилось, — сухо сказала она. — Мне некогда разговаривать. Я ухожу на экологический семинар… Если вернешься раньше меня, ключи будут у соседей.
— Послушай, — выкрикнул Сашок, но поздно — Анна-Мария уже повесила трубку.
Некоторое время Сашок огорченно молчал. «Сэр» забрал у него телефон и сочувственно сказал:
— Такая тактика могла привести к результатам, обратным желаемым.
Сашок же только пожал плечами. Что ж тут поделаешь…
Тем временем суперлимузин уже пробился сквозь пробки в районе Ватерлоо и приближался к «Элефант энд Касл».
«Слон и Ладья» — все-таки надо быть шахматистом, чтобы жить в районе с таким названием», — промелькнуло в голове у Сашка.
— Мистер Тутов, — нарушил наконец молчание «сэр», — расскажите, пожалуйста, все с самого начала.
Да нечего особенно рассказывать! Все произошедшее было похоже даже не на триллер, а на какую-то пародию! Никаких больших денег, никаких наркотиков или там секретных документов.
— Чего они от меня хотят, — говорил Сашок, — понять совершенно невозможно. Сначала подменили мне портфель, всучили всякую дрянь: ржавый будильник, словарь, веревку какую-то промасленную… Ну скажите, может быть в этом хоть какой-то смысл? А имена-то какие: Беник, Дынкин, Лещ… Дынкин, кстати, почему-то негр, хотя по речи — чистый рецидивист из какой-нибудь… Коломны…
— Не торопитесь так, мистер Тутов, — прервал Сашка «сэр». — Вы говорите, Беник? Расскажите, пожалуйста, о нем поподробнее.
— Да что там рассказывать! Состарившийся мелкий уголовник с претензией на клоунаду!
— Нет, нет, опишите как можно подробнее его внешность и манеру говорить. Например, есть ли у Беника золотые зубы?
— Да, да, есть!
— Один или два?
— Кажется, два.
— Он не хромает случайно?
— Да, слегка, хотя старается это скрыть. Но я заметил… Однажды мы с ним ехали в поезде…
— Ах вот как, вы с ним даже вместе путешествуете? Настолько сблизились?
— Да нет, вы не понимаете…
И тут Сашок густо покраснел, сбился, стал что-то горячо доказывать, но сам понимал: чем правдивей его рассказ, тем нелепее он звучит. «Эх, наврать бы с три короба, сочинить, что Беник на меня пистолет направлял, а Дынкин нож к горлу приставил, а в портфеле был подозрительный порошок! Вот тогда все звучало бы правдоподобно и красиво, мне бы, может, руку бы пожали с чувством, поблагодарили, как героя! А так, вон как подозрительно смотрит «сэр» этот фигов… «Экий лживый дурачок», — небось про меня думает. Ну и правильно, я бы и сам в такую чушь не поверил».