Английская тайна
Шрифт:
— Ты, козел! Давай выйдем!
— Давай, давай, твою мать! — радостно взревел в ответ агрессор.
Глава 18. Дуэль
По пути к выходу блондинка в кожаных штанах предпринимала попытки остановить своего кавалера и отговорить его от драки. «Бобочка, — лепетала она, плетясь сзади, — не надо, этот гай ни в чем не виноват. Ну что ты, в самом деле, ну пошутила я… Ну неудачно пошутила — чего стулья-то ломать?» — «Ну, стулья не стулья, а кое-что поломаем сейчас… Будешь знать, как шутить в следующий раз», — мрачно огрызался Борис, явно собравшийся проучить свою подругу путем мордобоя. Причем объектом оного почему-то должна была стать не она, а некий совершенно
«Давай, давай быстрей!» — злобно шипел Бобочка, норовя подтолкнуть Сашка в бок. «Руки!» — яростно и гордо отбивался Сашок. Но отбиваться было непросто — руки оказались, честно говоря, просто железными. Впрочем, Сашок старался особенно над своей судьбой не задумываться: надо, решил он, достойно дойти до выхода, а там посмотрим. Зачем паниковать раньше времени? Мало ли, как дело может обернуться? Вышибалы, например, вполне могут вмешаться. Появления полиции тоже нельзя исключить. Или друзья Бориса — если они настоящие друзья, конечно, — могут остановить разошедшегося товарища. К тому же по дороге выяснилось, что Боря изрядно уже принял на грудь. С одной стороны, это была плохая новость — под влиянием алкоголя у русского человека (да и у некоторых англичан тоже!) часто тормоза отказывают. С другой — новость могла оказаться и хорошей. Ведь нетрезвый боец нетверд на руку. А на ногу? Ноги, надо признать, он давил ловко…
Тем не менее на лестнице Борис пару раз покачнулся. «Ага, — обрадовался Сашок, — кажется, последняя порция виски начинает действовать!»
На улице между тем шел дождь, а Сашок с Борисом выскочили из клуба без верхней одежды. «Все, сейчас протрезвеет», — подумал Сашок и сказал:
— Послушайте, Борис, ведь это правда всего лишь недоразумение. Если я вас чем-то неумышленно обидел, то готов принести извинения.
Борис помозговал, обдумал сложившиеся обстоятельства, но потом твердо принял решение и заявил:
— Насрать мне на твои извинения. Давай, шагай, отойдем подальше.
Сашок уныло зашагал в сторону темной подворотни, на ходу пару раз обернулся на «секьюрити» у ворот клуба. Кто-то из охранников, кажется, тот самый, черный, похожий на Дынкина, посмотрел вслед и даже помахал Сашку вслед, но тут же равнодушно отвернулся. Корпулентная блондинка, виновница торжества, тоже куда-то исчезла.
Как только Сашок остался с Борисом один на один, тот немедленно принялся материться, и не просто так, а с какими-то завываниями и причитаниями — точно молитву произносил или демонов заклинал. («Заводит себя», — догадался Сашок.) Наконец Бобочка, видимо, довел себя до нужной кондиции и решился ударить Сашка — сзади, ногой, по почкам. Но как-то он это сделал не от души, неискренне. Вроде как даже нехотя, по обязанности. Не вложил в удар всех своих физических и духовных сил. А может быть, просто количество «Гленливета» в крови перевалило некий критический уровень. Развезло Бориса, короче.
Так или иначе, Сашок неожиданно для себя самого угадал точно и момент удара, и его направление. Просто как будто кто-то в ухо шепнул. И в последнюю долю секунды он резко отклонился вправо. В результате нога противника просвистела в миллиметре от Сашкового бока. А у Бори, у Бори-то, как выяснилось, вот какая проблема была: ботинки на нем были для подобного занятия да в такую погоду вообще неподходящие. Классные шузы, ничего не скажешь — то ли «Черчилль», то ли «Расселл энд Бромли», с тонкими подошвами, блеск! Кучу денег стоят — но для резких движений на мокром асфальте не годятся. Не то что дешевые «Хаш паппиз», «Тихие щенки», в которых, за неимением ничего более приличного, пришел в клуб Сашок. Да еще алкоголь, надо признать, даже в самых крепких парнях нарушает все-таки координацию движений.
Короче говоря, промазав по Сашку, Борис потерял равновесие, не удержался на одной ноге и со страшной силой шлепнулся спиной на асфальт, звезданувшись
Некоторое время он лежал без движения. Сашок стоял в сторонке и растерянно смотрел на поверженного противника. Потом ему даже страшновато стало — да жив ли неприятель? — и он решился приблизиться. Спросил опасливо:
— А ю олл райт? — Но Борис молчал. — Может, врача позвать? — сказал Сашок.
Но только он наклонился над павшим, как тот зашевелился. Мало того, тут же стал изрыгать страшные угрозы, типа: «урою» (или все-таки «за-рою»? — Сашок точно не разобрал), «яйца гниде оторву» и что-то еще, неразборчивое. Сашок на всякий случай отодвинулся в сторону. И правильно сделал, потому что Борис все же сумел подняться. Сначала на колени, потом, с видимым усилием, нелепо мотая головой, кое-как встал на ноги.
— Сейчас получишь, бл. на, — завопил он странным, надтреснутым голосом. И, покачнувшись, ринулся на Сашка.
Сашок, еле успев увернуться, бросился бежать. Ух, как же он бежал! Просто не хуже, чем в былые годы в институте, где он занимался одно время в легкоатлетической секции — в основном для того, чтобы откосить от занятий физкультурой. Правда, бежал он строго по кругу — внутри бокового дворика, по которому еще недавно извивалась очередь в клуб. Борис, сопя, топал следом. Причем расстояние постепенно увеличивалось — то есть, с другой стороны, оно как бы, наоборот, сокращалось! И Сашок вынужден был сбавить скорость, чтобы не слишком приблизиться к противнику сзади. В какой-то момент Сашок заметил, что Борис как-то странно дышит: неровно и хрипло.
— Ой, не надо бы вам сейчас бегать! Это вам, Борис, сейчас вредно. У вас с дыханием проблемы. Если бы вы только видели со стороны, как вы бежите! Вас же качает. Вам нужна медицинская помощь! И вообще — не стоит она того, блондинка эта ваша! Так своим здоровьем рисковать-то зачем? — выкрикивал Сашок на бегу.
Но Борис принял его чистосердечное участие за издевательство и, страшно заорав, вдруг развернулся и нырнул головой вперед, словно заправский регбист. Смысл нырка состоял в том, чтобы схватить Сашка за ноги. Сашок еле успел среагировать — буквально в последний момент подпрыгнул, так что руки Бориса проскочили под каблуками «Тихих щенков». Сашок после этого, разумеется, упал — причем неудачно, заехав Борису ботинком то ли в висок, то ли в ухо. По крайней мере, тот издал душераздирающий вопль и схватился руками за голову.
— Гад, какой гад! — зарыдал Борис.
На этот раз прошло минут пять, прежде чем Бобочка сумел встать. Сашок завороженно следил за его неловкими движениями, за тем, как он, покачиваясь, с огромным напряжением разворачивает свой могучий корпус, как ищет Сашка мутными глазами…
Никогда Сашок ничего подобного не видел. «Состояние грогги», — пришел ему в голову боксерский термин. Страшно почему-то уже совсем не было, и когда Борис, собрав последние силы, снова прыгнул на него, Сашок без труда, элегантно, как настоящий тореро, слегка отклонился в сторону, пропуская мимо себя сильно разогнавшееся тело противника. И даже неожиданно для себя самого громко произнес при этом: «Оп-ля!» Но ему тут же стало стыдно, потому что Борис, промахнувшись, врезался головой прямо в стальную загородку, оставшуюся во дворике от очереди. После чего издал совсем уже какой-то жалобный, угасающий звук и остался лежать на мокрой земле.
Наученный горьким опытом, Сашок уже не подходил близко. Стоя на безопасном расстоянии, он уговаривал Бориса согласиться на оказание медицинской помощи. Но тот уже ничего не говорил, только тихо постанывал время от времени. Тут откуда ни возьмись снова появилась блондинка в белой коже.
— Что ты с ним сделал! — закричала она, наклоняясь над Борисом. — У него все лицо разбито!
— Ничего я с ним не делал, просто здесь очень скользко, — попытался объяснить ситуацию Сашок.
Но блондинка и слушать ничего не хотела.