Английские корни немецкого фашизма: от британской к австро-баварской «расе господ»
Шрифт:
(** Лей Роберт (1890–1945), рейхсляйтер, зав. орг. отделом НСДАП, руководитель "Германского трудового фронта".)
Нацистские воспитатели подчеркивали, что «паблик-скул, как, например, Итон — оплот старой доброй английской традиции — призваны воспитывать фюреров подобных тем, которые… правят Англией и английской империей». [20]
На момент объявления войны Германии (1939), 76 % английских епископов, судей, директоров банков и управляющих железными дорогами, а также чиновников (включая чиновников из Британской Индии) и губернаторов доминионов являлись выпускниками паблик-скул. 70 % генерал-лейтенантов и высших военных чинов вышли из четырех паблик-скул, главным образом — из Итона и Харроу. Призванные защищать Англию — страну с выборной парламентской системой — от тоталитарной Германии, англичане сами были продуктом авторитарной системы, авторитарной морали паблик-скул, хотя и не «тоталитарной дисциплины», как (не без преувеличения) уверял Т. Уорсли в своей книге «Barbarians and Philistines. Democracy and the Public Schools», вышедшей в 1940 г. [21] Еще более резкая критика в адрес паблик-скул содержится в книге X. Дж. Филда, вышедшей в Оксфорде в 1982 г.: «английского мальчика методично заставляют воспитывать волю… учат подавлять любые внешние выражения чувств». «Аскетическая, бесполая, нарциссическая
20
XX. Volker Raddatz, Englandkunde im W&ndel deutscher Erziehungsziele (n. p., 1977), p. 146.
21
XXI. Ross McKibbin, Class and Culture. England 1918–1951 (London, 1998), pp. 238, 245; Т. C. Worsley, Barbarians and Philistines. Democracy and the Public Schools (London, 1940), pp. 121, 200.
22
XXII. H. John Field, Toward a Programme of Imperial Life. The British Empire at the turn of the Century (Oxford, 1982), pp. 22, 35, 39; J. A. Mangan, in: John Mackenzie, Imperialism and Popular Culture (Manchester, 1986), p. 116.
Не удивительно, что в такой ситуации немецкий историк Гер-вин Штробль, выступая с лекциями в университете британского города Кардиффа, заявил: «было бы глупо и нелепо утверждать, будто гитлеровские наполас хоть в чем-то копировали британские паблик-скул» — и это несмотря на многочисленные свидетельства наставников паблик-скул и самих нацистов.
Тем не менее в своей книге «Тевтонский остров. Восприятие Британии нацистами», опубликованной в 2000 г. в Cambridge University Press, Штробль отмечал, что даже в Германии 1920-х гг. «восхвалять британскую силу воли, решимость и жесткость, восхвалять британские паблик-скул, призванные воспитывать правителей и растить… лидеров, и подчиняться там, где лидировать невозможно, или приветствовать такие британские установки, как «это моя страна, права она или не права», значило очень точно предрекать дальнейший путь развития Германии… Восхваление подобных <английских> добродетелей было для нацистов тем более необходимым, что именно эти ценности были забыты в <демократической> Веймарской республике с ее пацифизмом; и победы британцев все в большей и большей степени становились победами нацистов». И действительно, ссылаясь на комментарии эсэсовского журнала 1935 г., Штробль совершенно верно отметил «готовность Третьего рейха видеть в Британии свое альтер эго». [23]
23
XXIII. Gerwin StrobI, The Germanic Isle. Nazi perceptions of Britain (Cambridge, 2000), pp. 80, 69, 76, 82.
(Гитлер еще в 1935 г. заявил: «Только у меня, подобно англичанам, хватит жестокости, чтобы добиться цели». А в 1920 г. нацистский теоретик расизма Ханс Гюнтер назвал английский язык языком «безжалостного акта воли». «Воля была… центральным понятием… нацистской веры», — справедливо отмечал Штробль. Англистика, наука, процветавшая при нацистах и занимавшаяся изучением Англии, характеризовала английский язык как «язык воли, язык борьбы за выживание, язык, в котором до сих пор действуют "законы жизни", а значит проявляется воля расы, воля крови». «Постепенно в глазах английской прессы мы получим равный с британцами социальный статус, потому что мы действуем безжалостно», — настаивал Гитлер. [24] )
24
XXIV. Rudolf Diels, Luzifer ante portas (Stuttgart, 1950), S. 84, zitiert in Josef Henke, England in Hitlers politischem Kalkul, 1935–1939 (Boppard, 1973), S. 22; Hitler, Monologe im Fuhrerhauptquartier (Rindlach, 1988), S. 393:6 September, 1942; Hans F. K. Gunther, Ritter, Tod und Teufel. Der heldische Gedanke (Munchen, edition of 1920), S. 96: "Ruchlose Willenstat"; Raddatz, S. 152; StrobI, pp. 42, 64.
Штробль совершенно верно заметил, что «обращение нацистов к реальным или воображаемым британским образцам… носило характер… откровенного восхищения». В результате в гитлеровской Германии Сесил Родс стал героем книг, названия которых очень точно отражали природу его привлекательности в глазах нацистских читателей: «Завоеватель», «За Великое Отечество» или «Мечта о мировом господстве». Тот факт, что «Гитлер в течение долгого времени расценивал Британскую империю в качестве образца для предстоящей экспансии Третьего рейха» (как писал Штробль), в те времена представлялся гораздо более очевидным, чем сейчас. Я не случайно так подробно и много цитирую здесь книгу Гервина Штробля — сам статус издательства, выпустившего ее (Cambridge University Press) снимает все обвинения и подозрения в «апологетике и предвзятости», которые непременно возникли бы, будь эта книга опубликована за пределами Британии, а особенно в Германии. Так, самая важная глава книги Штробля носит название «Британия как модель для нацистской экспансии». В самом начале вышеупомянутого исследования — еще до титульной страницы — напечатано следующее откровение: «одна из фундаментальных задач нацистов заключалась… в подражании «безжалостности» Британской империи по отношению к Восточной Европе». «Нельзя не вспомнить отзывы Гитлера об Индии или Северной Америке как о моделях для будущего германского правления в России, и его восхищение… непременной «безжалостностью» Англии… В 1937 г. немецкая молодежь была обязана изучать англосаксонскую историю, чтобы преодолевать собственные угрызения совести… Нацистские лидеры ни в коей мере не порицали опыт империалистической Британии. Они надеялись добиться такого же результата». Гитлер настаивал, что увеличение дистанции «между расой господ и низшими расами заложено в самой сердцевине британского империалистического этоса и является секретом успеха британцев… Несомненно, именно здесь кроется связь между расой и империей (идея этой связи доминировала во взглядах Гитлера в течение всей его жизни), именно здесь кроется объяснение настойчивых утверждений Гитлера о том, что в управлении Россией Третьему рейху следует брать пример с британского правления в Индии». [25]
25
XXV. StrobI, pp. 77, 169, 223, 69, 90, 91.
Это рассуждение дополняет сделанный в 1971 г. вывод о том, что восхищение Британской империей и британский колониальный опыт послужили для Гитлера оправданием собственных империалистических амбиций. «Британское правление в Индии стало для Гитлера моделью, на которую… он собирался ориентироваться… при создании своей империи на Востоке. В застольных разговорах он часто проводил параллели между собственными планами завоевания и завоеванием Индии Британией, заканчивая свою речь рассуждениями о будущей империи на Востоке», — писал Йоханнес Фойгт.
И действительно, фюрер постоянно и неизменно возвращался к одной и той же теме — он словно бы внушал всем немцам: если вы не станете такими, как англичане, вы не добьетесь мирового господства. Но каково же было представление немцев об англичанах, нации, которой они стремились подражать? Вот как характеризовал англичан один эсэсовский источник 1940 года, являвшийся руководством по покорению сердца Англии и превозносивший черты, свойственные британскому правящему классу: «Джентльмены, не озабоченные какими-либо философскими изысканиями… обладающие огромной силой воли и неуемной энергией, считающие духовные ценности пустой тратой времени… но при этом знающие, как надо управлять. Это люди… видящие смысл своей жизни в продвижении интересов английского правящего класса». «По сути это определение было ничем иным, как скрытой характеристикой их <лидеров СС> собственных нравов, спроецированных на других, скрытым выражением собственных качеств», — утверждала гамбургская консервативная газета. [26]
26
XXVI. Johannes H. Voigt, "Hitler and Indien": Vierteljahreshefte fur Zeitgeschichte, IX (1971), S. 33, 49; SS-General Walter Schellenberg, Invasion 1940. The Nazi invasion Plan for Britain (London, 2000), p. 27; Die Welt vom 15. August, 2000: "Operation Seelowe".
Но нацистская доктрина видела в «истинном патриотизме англичан» не только образец для подражания. «Англичане добились того, чего нам… до сих пор не хватает»; «англичане принадлежат к тевтонской нордической расе, и уже по одной этой причине им предопределено быть гордыми… и высокомерными». Утверждалось, что «вера в фюрера и его божественную миссию» свойственна как «немцам, так и англичанам, и, следовательно, является тевтонской». Один из нацистских гарантов этой идеологии — Кригер заявлял, что «вера в божественное предопределение свойств расы является чем-то абсолютно естественным; то, что человек ощущает внутри себя как голос крови, переживается как призыв Бога, обращенный к нему. Именно из этого закона Жизни и Расы исходили все англичане, завоевавшие новые земли для своей империи».
Даже за год до гитлеровских планов вторжения 1940 г. Англия оставалась образцом для последователей фюрера. «Представляя британское стремление к мировому господству как эгоистическое побуждение и обличая их веру в собственную миссию как хитрую уловку, мы оказываем медвежью услугу национальному политическому образованию. Напротив, наши воспитанники должны понимать, что именно религиозность, готовая к действию и полная силы воли, которая направлена на благо нации, так рано сделала Англию столь могущественной мировой державой… И тем более решительно следует призвать силу воли наших воспитанников сделать для Германии то, что англичане сделали для своей страны, основываясь на том же наследии». Подчеркивая свое сродство с Англией, нацисты постоянно высказывали свое восхищение британским империализмом, видя в нем «модель и оправдание для собственных захватнических планов». Именно осознание британцами своей божественной Избранности — как никакая другая черта британского национального характера — привлекало нацистов, подчеркивая общие для них расовые принципы. [27]
27
XXVII. Raddatz, S. 143, 152, 157 (Anml91, 192), zitiert O. Harlander, "Franzosisch und Englisch im Dienste der rassenpolitischen Erziehung": Neue Sprachen, No. 44 (1936), S. 50.
Привлекало настолько сильно, что даже ветхозаветный (а на самом деле неоиудаистический) характер английского постпуританского «патриотизма… вера в то, что англичане являются избранной нацией, в то, что «Бог — англичанин»* (Рафаэль Самуэль) ни в коей мере не умаляли страстного желания нацистов подражать англичанам, используя именно такой источник чувства собственного превосходства.
(* Крайним проявлением этого убеждения стал религиозный англо-израильский культ, отождествлявший англосаксонскую расу с потерянными коленами Израиля (прим. автора). [28] )
Нацисты стремились культивировать настроения, подобные тем, о которых пишет Уильям Блейк в своем «Иерусалиме» («the divine Voice: I elected Albion for my glory; I gave to him the nations of the whole earth») исключительно как образец для построения мирового господства.
Фридрих Брие еще до прихода нацистов к власти утверждал, что английский Бог, сражающийся с богами «неверных», воинственный Бог Ветхого завета, противостоит Богу Достоевского, его представлению о русском Христе, спасителе мира. [29] Для Гитлера же Англия в первую очередь ассоциировалась с правом власти. При этом он не понимал, что британская империалистическая власть должна была действовать в качестве моральной силы. Отмечалось также, что британский империализм спасало присущее ему в достаточно высокой степени чувство моральной ответственности. [30] В год прихода Гитлера к власти в Англии было опубликовано написанное в XIX веке заверение в том, что «несправедливость остается несправедливостью и ее тем более нельзя оправдать… когда ее жертвами становятся беззащитные люди…», что «высокомерие, несправедливость и душевная черствость… среди людей, облеченных властью, являются грехом против Божественной Воли и… влекут за собой страшную кару», пусть даже «те, кто презирают евангельские добродетели», не понимают этого. А за век до этого один протестантский гимн выражал беспокойство, не помешают ли «черные преступления», совершенные в далеких краях, прославлению Спасителя. В самом деле, «убежденность в том, что привилегии, данные нации, подразумевают ответственность нации, а прегрешения нации повлекут за собой ее наказание, помешала использовать чувство избранности Богом исключительно в целях безжалостной империалистической эксплуатации». [31]
29
XXIX. William Blake, Jerusalem. The emanation of the Giant Albion, Chapter II, XXIV, 5: Prophetic Books of William Blake, edited by E. P. D. Maclagan and A. G. B. Russel (London, 1904), p. 31; Friedrich Brie, Imperialistische Stromungen in der englischen Literarur (Halle, 1928).
30
XXX. Alain and Cairns, Prelude to Imperialism. British Reactions to Central African Society, 1840–1890 (London, 1965), p. 238; MacDonald, Language of Empire, p. 153 f. Rutherford, Forever England. Reflections on Race, Masculinity and Empire (London, 1997), p. 15.
31
XXXI. Lord Oliver, The Myth of Governor Eyre (London, 1933), p. 115; Missionary Hymns… of the London Missionary Society (London, 1830), p. 43 as quoted in Raphael Samuel (Editor), Patriotism. The making and unmaking of British National Identity, Vol. I (London, 1969), p. 194: John Wolffe, "Evangelicalism… in mid-ninteeth century England".