Английский язык с Конаном-варваром
Шрифт:
Каждый текст разбит на небольшие отрывки. Сначала идет адаптированный отрывок — текст с вкрапленным в него дословным русским переводом и небольшим лексическим комментарием. Затем следует тот же текст, но уже неадаптированный, без подсказок.
Те, кто только начал осваивать какой-либо язык, сначала может читать текст с подсказками, затем — тот же текст без подсказок. Если при этом он забыл значение какого-либо слова, но в целом все понятно, то необязательно искать это слово в отрывке с подсказками. Оно еще встретится — и не раз. Смысл неадаптированного текста как раз в том, что какое-то время — пусть короткое — читающий на чужом языке «плывет без доски». После того, как он прочитает неадаптированный текст, нужно читать следующий адаптированный. И так далее. Возвращаться назад — с целью повторения — не нужно. Следует просто продолжать читать дальше.
Конечно, сначала на вас хлынет поток неизвестных слов и форм. Этого не нужно бояться: никто никого по ним не экзаменует. По мере чтения (пусть это произойдет хоть в середине или даже в конце книги) все «утрясется», и вы будете, пожалуй, удивляться: «Ну зачем опять дается перевод, зачем опять приводится исходная форма слова, все ведь и так понятно!» Когда наступает такой момент, «когда и так понятно», стоит уже читать наоборот: сначала неадаптированную часть, а потом заглядывать в адаптированную. (Этот же способ чтения можно рекомендовать и тем, кто осваивает язык не с нуля.)
Язык по своей природе — средство, а не цель, поэтому он лучше всего усваивается не тогда, когда его специально учат, а когда им естественно пользуются — либо в живом общении, либо погрузившись в занимательное чтение. Тогда он учится сам собой, подспудно.
Наша память тесно связана с тем, что мы чувствуем в какой-либо конкретный момент, зависит от нашего внутреннего состояния, от того, насколько мы «разбужены» сейчас (а не от того, например, сколько раз мы повторим какую-нибудь фразу или сколько выполним упражнений).
Для запоминания нужна не сонная, механическая зубрежка или вырабатывание каких-то навыков, а новизна впечатлений. Чем несколько раз повторить слово, лучше повстречать его в разных сочетаниях и в разных смысловых контекстах. Основная масса общеупотребительной лексики при том чтении, которое вам предлагается, запоминается без зубрежки, естественно — за счет повторяемости слов. Поэтому, прочитав текст, не нужно стараться заучить слова из него. «Пока не усвою, не пойду дальше» — этот принцип здесь не подходит. Чем интенсивнее человек будет читать, чем быстрее бежать вперед — тем лучше. В данном случае, как ни странно, чем поверхностнее, чем расслабленнее, тем лучше. И тогда объем материала делает свое дело, количество переходит в качество. Таким образом, все, что требуется от читателя, — это просто почитывать, думая не об иностранном языке, который по каким-либо причинам приходится учить, а о содержании книги.
Если вы действительно будете читать интенсивно, то метод сработает. Главная беда всех изучающих долгие годы один какой-либо язык в том, что они занимаются им понемножку, а не погружаются с головой. Язык — не математика, его надо не учить, к нему надо привыкать. Здесь дело не в логике и не в памяти, а в навыке. Он скорее похож в этом смысле на спорт, которым нужно заниматься в определенном режиме, так как в противном случае не будет результата. Если сразу и много читать, то свободное чтение на новом языке — вопрос трех-четырех месяцев (начиная «с нуля»). А если учить помаленьку, то это только себя мучить и буксовать на месте. Язык в этом смысле похож на ледяную горку — на нее надо быстро взбежать. Пока не взбежите — будете скатываться. Если достигается такой момент, что человек свободно читает, то он уже не потеряет этот навык и не забудет лексику, даже если возобновит чтение на этом языке лишь через несколько лет. А если не доучил — тогда все выветрится.
А что делать с грамматикой? Собственно для понимания текста, снабженного такими подсказками, знание грамматики уже не нужно — и так все будет понятно. А затем происходит привыкание к определенным формам — и грамматика усваивается тоже подспудно. Это похоже на то, как осваивают же язык люди, которые никогда не учили его грамматики, а просто попали в соответствующую языковую среду. Я говорю это не к тому, чтобы вы держались подальше от грамматики (грамматика — очень интересная и полезная вещь), а к тому, что приступать к чтению подобной книги можно и без особых грамматических познаний, достаточно самых элементарных. Данное чтение можно рекомендовать уже на самом начальном этапе.
Такие книги помогут вам преодолеть важный барьер: вы наберете лексику и привыкнете к логике языка, сэкономив много времени и сил.
The Frost Giant’s daughter
(Дочь ледяного гиганта)
The clangor of sword and ax had died away (лязг меча и секиры стих = замер; to die away — замирать (о звуке)); the shouting of the slaughter (кричание = крики бойни) was hushed (был успокоен = утих); silence lay (тишина легла; to lie — лежать) on the red-stained snow (на красный: «красным окрашенный» снег). The bleak, pale sun (холодное, бледное солнце) that glittered so blindingly from the ice fields and the snow-covered plains (которое сверкало так ослепительно от ледяных полей и снегом покрытых равнин) struck sheens of silver from rent corselet and broken blade (отбивало блески серебра = отражалось серебряным блеском от расщепленных лат и сломанных клинков; to rend — расщеплять) where the dead lay as they had fallen (где мертвые лежали, /так/ как они упали; to fall — падать, пасть). The nerveless hand yet gripped the broken hilt (бессильная рука еще сжимала сломанный эфес; to grip — сжимать, крепко держать); helmeted heads (головы в шлемах: «ошлемленные головы», helmet — шлем), drawn back in their death throes (запрокинутые в агонии; to draw back — запрокидывать), tilted red beards and golden beards grimly upward (откинутые рыжие и золотистые бороды мрачно вверх), as if in a last invocation to Ymir the frost giant (как если бы в последней мольбе к Имиру, морозному гиганту), god of a warrior race (богу расы воинов).
sword [s: d], slaughter [sl: t], fields [fi: ldz], dead [ded], death [de], giant [ant]
The clangor of sword and ax had died away; the shouting of the slaughter was hushed; silence lay on the red-stained snow. The bleak, pale sun that glittered so blindingly from the ice fields and the snow-covered plains struck sheens of silver from rent corselet and broken blade where the dead lay as they had fallen. The nerveless hand yet gripped the broken hilt; helmeted heads, drawn back in their death throes, tilted red beards and golden beards grimly upward, as if in a last invocation to Ymir the frost giant, god of a warrior race.
Across the reddened drifts and the mail-clad forms, two figures glared at each other (через покрасневшие сугробы и одетые в кольчугу формы две фигуры смотрели друг на друга: «на каждый другого»). In all that utter desolation, they alone moved (во всем этом абсолютном уединении они одни двигались). The frosty sky was over them (морозное небо было над ними), the white illimitable plain around them (белая безграничная равнина вокруг них), the dead men at their feet (мертвые люди/мужчины у их ног). Slowly through the corpses they came (медленно сквозь/среди/через трупы они шли; to come — приходить, идти), as ghosts might come to a tryst through the shambles of a dead world (как привидения могут/могли идти к месту встречи через руины мертвого мира). In the brooding silence, they stood face to face (в нависшей тишине они стояли лицом к лицу; to stand — стоять).
moved [mu: vd], through [ru: ], ghosts [usts], might [mait], world [w: ld]
Across the reddened drifts and the mail-clad forms, two figures glared at each other. In all that utter desolation, they alone moved. The frosty sky was over them, the white illimitable plain around them, the dead men at their feet. Slowly through the corpses they came, as ghosts might come to a tryst through the shambles of a dead world. In the brooding silence, they stood face to face.
Both were tall men (оба были высокими мужчинами), built as powerfully as tigers (сложенными /так/ мощно, как тигры). Their shields were gone (их щиты «были уйденными» = пропали, потерялись), their corselets battered and dented (их латы помяты и посечены). Blood dried on their mail; their swords were stained red (кровь засохла на их кольчуге, их мечи были окрашены красным). Their horned helmets showed the marks of fierce strokes (их рогатые шлемы показывали отметины яростных ударов). One was beardless and black-maned (один был безбородым и черноволосым); the locks and beard of the other were as red as the blood on the sunlit snow (локоны/волосы и борода другого были /такие/ красные/рыжие, как кровь на освещаемом солнцем снегу).
were [w: ], shields [i: ldz], blood [bld]
Both were tall men, built as powerfully as tigers. Their shields were gone, their corselets battered and dented. Blood dried on their mail; their swords were stained red. Their horned helmets showed the marks of fierce strokes. One was beardless and black-maned; the locks and beard of the other were as red as the blood on the sunlit snow.
‘Man,’ said the latter (парень/мужик, — сказал последний/второй), ‘tell me your name (скажи мне твое имя), so that my brothers in Vanaheim may know (чтобы мои братья в Ванахейме могли знать / знали) who was the last of Wulfhere’s band to fall before the sword of Heimdul.’ (кто был последним из Вулферовского отряда / банды пасть = кто пал последним перед мечом Хеймдула).
‘Not in Vanaheim,’ growled the black-haired warrior, ‘but in Valhalla shall you tell your brothers that you met Conan of Cimmeria!’ (Не в Ванахейме, — прорычал черноволосый воин, — а в Вальгалле скажешь ты твоим братьям, что ты встретил Конана из Киммерии = Киммерийского!; shall tell — скажешь: «будешь сказать»; to growl — рычать, рявкнуть)
said [sed], who [hu: ], know [nu], fall [f: l]
‘Man,’ said the latter, ‘tell me your name, so that my brothers in Vanaheim may know who was die last of Wulfhere’s band to fall before the sword of Heimdul.’
‘Not in Vanaheim,’ growled the black-haired warrior, ‘but in Valhalla shall you tell your brothers that you met Conan of Cimmeria!’
Heimdul roared and leaped (Хеймдул взревел и прыгнул), his sword flashing in a deadly arc (его меч сверкающий в смертельной дуге = сверкал смертельной дугой). As the singing blade crashed on his helmet (когда поющий клинок обрушился на его шлем), shivering into bits of blue fire (раскалываясь на кусочки голубого огня), Conan staggered (Конан пошатнулся), and his vision was filled with red sparks (а его зрение было наполнено красными искрами = перед глазами вспыхнули красные искры). But, as he reeled (но когда он пошатнулся), he thrust with all the power of his broad shoulders behind the blade (он вонзил со всей силой его/своих широких плеч за клинком = вонзил клинок со всей силой своих плеч). The sharp point tore through brass scales and bones and heart (острый конец пронзил медную чешую и кости и сердце; to tear through — прорвать, пронзить), and the red-haired warrior died at Conan’s feet (и рыжеволосый воин умер у ног Конана: «Конанских / Конана ног»).
thrust [rst], heart [h: t]
Heimdul roared and leaped, his sword flashing in a deadly arc. As the singing blade crashed on his helmet, shivering into bits of blue fire, Conan staggered, and his vision was filled with red sparks. But, as he reeled, he thrust with all the power of his broad shoulders behind the blade. The sharp point tore through brass scales and bones and heart, and the red-haired warrior died at Conan’s feet.
The Cimmerian stood upright (киммериец встал прямо = выпрямился), trailing his sword (потянув его/свой меч), a sudden sick weariness assailing him (неожиданная болезненная усталость настигающая его = настигла его). The glare of the sun on the snow cut his eyes like a knife (блеск солнца на снегу резал его глаза как нож), and the sky seemed shrunken and strangely apart (а небо казалось сморщенным и необычно далеко). He turned away from the trampled expanse (он отвернулся от истоптанной равнины / простора), where yellow-bearded warriors lay locked with red-haired slayers in the embrace of death (где / на котором бородатые воины лежали, окруженные рыжеволосыми убийцами в объятиях смерти). A few steps he took (несколько шагов он взял = сделал), and the glare of the snow fields was suddenly dimmed (и блеск снежных полей был / стал вдруг померкшим = померк). A rushing wave of blindness engulfed him (несущаяся волна слепоты поглотила его), and he sank down into the snow (и он опустился в снег; to sink down — опускаться, падать), supporting himself on one mailed arm (поддерживая себя = опираясь на одну руку в кольчуге: «окольчуженную» руку) and seeking to shake the blindness out of his eyes as a lion might shake his mane (и пытаясь вытряхнуть слепоту из его / своих глаз, как лев мог потрясли своей / его гривой = тряся гривой, как лев).