Англосаксонская мировая империя
Шрифт:
Президент. Об этом я что-то не знал. Может быть, мы не имели полной информации. Но вы должны понять, что в Америку люди попадали отовсюду. Недавно я получил от одного человека письмо, которое привлекло мое внимание. Он писал, что можно жить во Франции, но французом не станешь, можно жить в Германии, но немцем не станешь, или турком или греком, да кем угодно. Но, пишет он, каждый, из любого конца света, может приехать в Америку и стать американцем.
Вы должны понять, что наш народ состоит из представителей всех рас, народностей и национальностей мира. И поэтому, если американцы думают, что к кому-то плохо или несправедливо
К примеру, если вы женитесь, вы же не перестаете любить мать. Так и американцы – не перестают ощущать близости к той стране, откуда родом их родители или родители их родителей, или даже более далекие предки. Они поддерживают эти связи. С чем я приехал в Москву для передачи Генеральному секретарю – кстати, он с большим пониманием отнесся к моей просьбе, – так это списки имен, которые мне дали в Америке родственники и друзья, которые знают или думают, что к их родственникам или друзьям плохо или несправедливо относятся, и они хотели бы, чтобы тем разрешили уехать в Америку. Есть там и разлученные семьи.
Я встретил одного человека позавчера, своего ровесника. Он гражданин Америки. Родители его русские, переехали в Америку в начале века. Он родился в 1911 году. Затем семья возвратилась в Россию. У него есть взрослый сын. Теперь они хотят вернуться в Америку, но им отказывают на том основании, что сын женат на русской, а ее не хотят выпускать. Вся семья отказалась оставлять ее здесь. Она член семьи. Мне об этом рассказали лично, и я пошел с этим к Генеральному секретарю, и, должен заметить, он весьма охотно соглашается помочь в решении таких дел.
Нет, я не обвиняю вас, я обвиняю бюрократию. У нас тоже такие вещи случаются. Когда-нибудь должен найтись человек, который схватит бюрократию за глотку, потрясет и скажет: прекрати! Вот такие случаи и такие имена я привез. В списках этих – имена, которые мне сообщили лично родственники или близкие друзья и приятели. (Аплодисменты.)
Спасибо большое. Вы очень добры. Спасибо еще раз. Я надеюсь, что правильно ответил на все вопросы.
Вместо послесловия. Мы сделали свою часть работы
(Прощальное обращение Р. Рейгана к нации. Вашингтон, 11 января 1989 года)
Сограждане американцы!
В 34-й и последний раз я обращаюсь к вам из Овального кабинета. Мы провели с вами 8 лет, и скоро настанет время уходить. Но прежде я хотел бы с вами поделиться своими мыслями, часть из которых я долгое время хранил при себе.
В моей жизни я был удостоен большой чести быть вашим президентом. За последние недели я получил много благодарностей от вас, но и вам хочу передать свою благодарность. Мы с Нэнси очень признательны вам за возможность, которую вы нам предоставили, за возможность служить вам.
Одна из характерных черт работы президента состоит в том, что ты чувствуешь себя немного оторванным от окружающих. Очень много времени уходит на переезды в машине, которой управляет кто-то другой. Через затемненное стекло видны люди: вот родители подняли ребенка, вот кто-то махнул рукой – а ты замечаешь это слишком поздно, чтобы помахать в ответ. И очень часто мне хотелось остановить машину и пожать протянутые руки. Ну что ж, может, мне
Люди спрашивают меня, что я думаю о том времени, когда мне придется оставить свой пост. Что я могу сказать, расставание – это печаль со сладким привкусом. Сладкий привкус остался от Калифорнии, где ранчо и свобода, а печаль – от того, что надо прощаться со всем, к чему привык, и покидать этот красивый дом.
Вы, конечно, знаете, что если пройти сквозь этот зал и подняться по ступенькам, то можно попасть в ту часть дома, в которой живет президент и его семья. Там есть несколько окон, у которых я любил стоять ранним утром и смотреть на окружающую Белый дом территорию, на памятник Вашингтону, стоящий в отдалении, и еще дальше – на мол и мемориал Джефферсона.
По утрам, когда влажность не так высока, за мемориалом Джефферсона можно увидеть Потомак и берег штата Вирджиния. Кто-то сказал, что именно в этом направлении смотрел Линкольн, когда увидел дым начинающегося сражения при Балран. У меня же была прозаическая картина: травка на берегах, поток машин, люди, спешащие на работу, и время от времени маленький пароходик на реке.
Я много размышляю у окна. Я думал о том, что значат и значили для меня эти прошедшие восемь лет. И у меня всегда возникал один и тот же образ, связанный с морем. Хочу рассказать вам небольшую историю о большом корабле, о беженце и моряке. Это было давно, еще в начале 80-х, на которые приходится пик выезда вьетнамцев из своей страны. Моряк выполнял какую-то работу на палубе авианосца «Мидуэй», находящегося в Южно-Китайском море. Моряк этот, как и большинство американских военнослужащих, был молодой, толковый и очень наблюдательный. Команда заметила на горизонте маленькую полузатопленную лодчонку. Лодчонка была битком набита беженцами из Индокитая, которые надеялись доплыть до Америки. С «Мидуэя» отправили катер, чтобы доставить беженцев на корабль и, значит, – безопасность. Когда катер с беженцами проходил под бортом авианосца, один из беженцев заметил моряка, встал и крикнул ему: «Привет, американский матрос, привет, солдат свободы».
Эта маленькая история имеет очень большой смысл. Матрос написал потом в письме, что он никак не может о ней забыть. Прочитав это письмо, я понял, что, как и он, не смогу ее забыть. Это именно то, что означало быть американцем восьмидесятых. Мы снова стали отстаивать свободу.
Прощальное обращение к нации Рональда Рейгана из Овального кабинета 11 января 1989 года
Мы, конечно, отстаивали свободу и прежде, но в последние несколько лет весь мир и в какой-то степени мы сами поняли важность этой миссии.
За это десятилетие мы прошли большой путь, и всегда народ держался вместе в бурных морях. И вот, наконец, вместе мы приближаемся к нашей цели.
Дело в том, что за период, прошедший от Гренады до вашингтонской и московской встреч в верхах, кое-что изменилось. Мы пережили упадок 1981 и 1982 годов, чтобы перейти к развитию, которое началось в конце 1982 года и продолжается по сей день. Как мне кажется, было два триумфальных момента, две вещи, которыми я горжусь больше всего. Одна из них – это экономическое возрождение, за время которого американский народ создал 19 миллионов новых рабочих мест и заполнил их. Другая – это возрождение нашего духа. Америку вновь стали уважать в мире и смотреть на нее как на лидера.