Ани из Персикового дома
Шрифт:
– Как насчет оладушек? – весело спросила девочка.
Иголки Хлюпа стали предвкушающе-желтого цвета, и даже остренькая мордочка почти растянулась в улыбке. Оладьи были любимым лакомством ежа.
Девочка поспешила на кухню, и мгновение спустя вся комната ожила. Двери небольшого холодильника распахнулись, и из него по воздуху поплыли яйца и молоко. Из верхнего шкафа на стол опустилась баночка с мукой.
Ани тем временем достала большую миску, и продукты, будто сами зная что делать, начали высыпаться, выливаться, выкатываться в нее. Девочка замесила тесто, а на плиту уже плыла большая чугунная сковорода, и масло лилось на нее тонкой струйкой.
Ани любила готовить, это было одно из немногих ее развлечений. Ей нравилось самой участвовать в процессе, магия лишь экономила ей время.
Полчаса спустя Ани и Хлюп уже вовсю уминали пышные золотистые оладьи, обильно политые сиропом и посыпанные ягодами. Сытный завтрак отвлек девочку, и она на некоторое время забыла яркие зеленые глаза.
Глава 5. Гнев отца
Витя медленно шел домой, не переставая думать о странной девочке из леса. Она не была похожа на других девчонок из деревни, слишком уж ярко она была одета. Синие штаны с блестящими звездами, морковно-оранжевая куртка, непокорные кудри, торчащие во все стороны – она напоминала маленькую дикарку. И она так уставилась на него, будто никогда раньше не видела людей.
«Ее не за что винить, это же ты чуть ее не убил», – угрюмо думал про себя мальчик. Когда первый шок прошел, Витя понял, что девочка чудом избежала ранения. Если бы он в нее попал, мальчик бы себе этого не простил. «Хорошо, что все обошлось», – покачал он головой.
Чем ближе Витя подходил к дому, тем сильнее мысли об удивительной встрече в лесу вытесняли более насущные проблемы. Остыл ли отец? Не досталось ли Софье, пока он «проветривал голову»? Мальчик пришел из леса с пустыми руками, что еще сильнее могло разозлить Гордея.
Осторожно открыв дверь, Витя зашел в дом. На кухне никого не было.
– Папа ушел к дяде Захару, – напугал мальчика голосок сестры.
Увидев, что с ней все в порядке, Витя облегченно вздохнул.
– Мама пошла в храм, а близнецы куда-то опять убежали, – продолжила доклад Софья.
Храм Всепрощающей матери построили не так давно. В последнее время новая религия распространялась по близлежащим деревням со скоростью лесного пожара. Их деревня Беспроторица хоть и была самой крайней, но тоже менялась под воздействием недавно появившейся веры.
В храме находили приют и проникались идеей спасения души многие несчастные люди деревни. Новая вера появилась словно из ниоткуда и вдруг охватила умы соседей. Александра все чаще задерживалась в храме по несколько часов, только там она чувствовала спокойствие.
Витя старался обходить храм стороной, потому что там считали, что любое отличие – это проявление злых сил. К Витиному заиканию тоже относились с опаской, и мальчик, и так говоривший мало, теперь старался помалкивать как можно больше и не привлекать к себе внимания.
– Т-ты обедала, Софья? – ласково спросил Витя.
– Нет, братик. Мама сказала дождаться, но ее все нет и нет.
Представив, как сестра сидит и терпеливо ждет прихода матери, которая не очень-то торопилась возвращаться домой, Витя стиснул зубы.
– Ну хорошо, п-пойдем, я что-нибудь п-придумаю, – постарался спокойно сказать он.
Подогрев кашу, оставшуюся с завтрака, Витя с Софьей хотя и не очень сытно, но поели. Оставив сестру играть в куклы на первом этаже, мальчик поднялся в свою маленькую комнатку под крышей. Теперь, когда ничего его не отвлекало, он мог поразмышлять о девочке с карими глазами.
Видимо, Витя задремал, потому что не услышал, как кто-то поднялся к нему по лестнице. Мальчик подскочил от неожиданности, услышав голос:
– Эй, Витя, тебя отец зовет.
В первую секунду мальчик не мог понять, кого из близнецов он видит перед собой. Они были практически неразличимы, только под глазом у Вани была маленькая родинка.
«Родинки нет, значит, Степа», – подумал Витя.
– Чего он хочет? – подозрительно спросил мальчик.
– Мне почем знать? – отмахнулся Степка. – Иди вниз да спроси.
Когда Гордей звал, это не предвещало ничего хорошего. Но отсиживаться в своей норе, как трус, Витя тоже не мог. Мальчик медленно спустился по лестнице, внутренне собираясь с силами.
Все было еще хуже, чем он думал. От дяди Захара, что жил по соседству с ними, отец всегда приходил злой, и от него разило жгучим настоем. Вот и сейчас, только увидев налитые кровью глаза Гордея, Витя ощутил в сердце укол страха.
– Ну-ка, малец, иди сюда, – пробормотал отец.
Ожидая чего угодно, Витя опустился на деревянный табурет рядом с Гордеем. Разговаривать с отцом в таком состоянии было все равно что по колючей проволоке ходить. Одно неверное слово, и тебя поранит до смерти.
– Ты сегодня опять по лесу шастал?
Витя хотел просто кивнуть, но вспомнил, как отца раздражает, когда ему не отвечают. Вдохнув, он как можно короче сказал:
– Да.
«Отлично, даже не заикался», – с облегчением подумал мальчик.
– И что, поймал что-нибудь? – спросил Гордей.
Снова вдох, а затем:
– Нет.
– И почему?
Тон отца был обманчиво ласковым, и Витя понял, что теперь ему придется постараться. Он изо всех сил стараясь произнести слово гладко, но голос его предательски запнулся:
– П-п-промахнулся.
Удар. Получив кулаком по уху, мальчик рухнул с табурета на пол.
– АХ ТЫ ПРОМАХНУЛСЯ? – бешено заорал отец, брызгая слюной. – Ты, никчемная бестолочь, если уж ты шляешься по лесу, вместо того чтобы помогать родителям, так хоть приноси дичь на стол! А если не можешь, то какой в тебе тогда толк?
В левом ухе у Вити звенело. Он слышал яростные крики отца как через туман, все вокруг кружилось. Вдруг другой, тонкий, как звон колокольчика, звук донесся до мальчика.